– Мальчик? – спросил Дрон, так же, как Эстер, понизив голос.
– Мальчик, – кивнула она. – Но ему нравится быть девочкой. Правда, красивая девочка? Физически мальчик. А потом, может быть, сделает операцию. Не знаю.
– Ни фига себе, – ошеломленно проговорил по-русски Рад.
– Я тебе сейчас объясню, – по-русски же произнес Дрон. – Это Таиланд, это такая страна, женщиной здесь быть легче. Женщина в Таиланде всегда прокормится, а мужчине сложнее. И в семье, если видят, что мальчик женственен, начинают воспитывать его как девочку. Обращаются с ним как с девочкой, одевают как девочку. В бедных семьях, естественно.
Мальчик-барменша, быстро и дробно постукивая по полу каблучками, вышел из-за стойки и проследовал к столу с третьей кружкой кофе.
– Here you are. – Примите, пожалуйста, – проговорил он певуче, старательно задирая свой подростковый дискант к самым верхам. И залился краской смущения. Барышня барышней.
– Thanks. Thank you. Thank you very much. – Спасибо. Благодарю. Большое спасибо, – отозвались они все трое, должно быть, пожирая его глазами только что не буквально.
– Good girl. – Молодец, – одобрила его действия, обратившись к нему в соответствии с его одеждой, Эстер.
Барменша-мальчик уцокала обратно за стойку, а на смену ей тотчас возникла, явившись со стороны дома, девочка в свитере, та, что первой увидела их. В руках она держала, прижимая к себе, стопку белья.
Судя по ее интонации, с какой она обратилась к Эстер, ей было что-то непонятно.
Лазерная улыбка Эстер исчезла с ее лица. По тому, как она оборвала девочку, сразу стала видна хозяйка, работодатель. Может быть, и справедливый, но суровый.
Эстер отослала девочку – и на мгновение вновь просияла своей улыбкой.
– Извините, я вас должна покинуть. Наслаждайтесь кофе. Кофе моя красавица варит отличный.
Она ушла вслед за девочкой в свитере, и Нелли встревоженно посмотрела на Дрона:
– Что-нибудь не так?
– Не все равно тебе? – с ленцой ответил Дрон, отхлебывая из кружки. – Их проблемы. Плати деньги, и все будет нормально.
Минут пять они предавались кофепитию, глядя на реку, на тихое шевеление листвы росших рядом с домом деревьев, на игру солнечных лучей в кронах деревьев противоположного берега. Отмахивались от докучливых комаров, перебрасывались парой-тройкой фраз и снова смотрели на реку, на листву, на работу экскаватора – как он обмакивается выей в воду, скребет там ковшом и вытаскивает его на свет заполненным речным грунтом, вода хлещет из-под заслонки потоком, но пока экскаватор несет грунт к насыпаемой куче на берегу, поток слабеет, превращается в несколько ручейков и исчезает совсем.
Эстер появилась, неся на лице улыбку, от которой могла бы зажечься целая дюжина электрических лампочек.
– Комната для двоих готова. Люкс на втором этаже. Можно вселяться. Прошу!
Дрон с Нелли быстро допили остатки кофе и встали. Дрон вытянул ручку своего чемодана, наклонил его, приготовясь везти, и вернул в вертикальное положение.
– Подожди меня, не уходи, – сказал он Раду. – Я сейчас подниму чемодан и вернусь. Нелли там пока его разберет, душ, то-се, мы с тобой поговорим.
– Жду, – ощутив, как все в нем в одно мгновение взялось морозным жаром, сказал Рад.
Дрон вернулся не больше, чем через две минуты. Быстро пересек выложенную плиткой площадку между домом и рестораном, отодвинул стул напротив Рада, сел и придвинулся вместе со стулом к столу.
– Ну что, давай, расскажи мне, что у тебя там такое случилось.
Так неожиданно, борясь с ознобом, время от времени окатывавшим тело от утреннего горного холода, но не решаясь отвлечься, чтобы открыть чемодан и взять что-нибудь теплое, Рад наконец поведал Дрону свою историю. Дрон слушал его не перебивая, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, и с таким внимательным выражением лица, что Раду вдруг начал мешать его нос с клоунским набалдашником – что за всю пору, как встретились в аэропорту, было лишь раз, утром на второй день по приезде, в кафе Макса, – и он поймал себя на том, что старается не смотреть Дрону в лицо – будто тот по глазам может понять, в чем дело. Казалось, Дрон не просто слушает его, а втягивает в себя его рассказ носом, словно у слов, кроме значения, есть запах, свидетельствующий о заключенной в них сути много больше, чем прямой смысл.
– Да, впечатляюще, что говорить – проговорил Дрон, когда Рад завершил свой рассказ. – Но, слушай, так вроде только в девяностых бывало. Как-то уж больно нагло для наших дней. Эта армянка-нотариус в коридоре!
Рад не сомневался, что сходу Дрон не поверит в услышанное.
– Ты давно из России? – спросил он.
– О-о! – протянул Дрон. – Порядком. Но бываю там регулярно.
– Обрати внимание, ты сказал «там».
– «Там»? – переспросил Дрон. Мгновение он непонимающе смотрел на Рада, потом до него дошло. – А, «там»! – воскликнул он. – Ну да, конечно. Что поделаешь. В общем, там, ты прав. Ладно, вопрос исчерпан. Можно еще?
– К твоим услугам.
– К моим услугам. К моим услугам, – как пробуя эти слова на зуб, повторил Дрон. – Тогда скажи мне, как ты вообще так умудрился вляпаться? Ну ладно, я не спрашиваю, как получилось, что ты, математик, стал заниматься каким-то бодибилдингом. Так получилось, да?
– Так получилось, – подтвердил Рад. Добавить к этому армейскому ответу по сути действительно было больше нечего.
Дрон сделал вид, что удовлетворен его ответом.
– Да, вот как ты так умудрился вляпаться? – повторил он. – У тебя что, не было никакой команды? Людей, которым обязан ты, которые должны тебе?
– Какая команда? – удивился Рад. – Мелкий личный бизнес. Все на своих плечах, все собственными силами.
– А! – У Дрона понимающе взметнулись вверх брови. – Ты одиночка. Один в поле воин. Тогда все ясно. Разве же одному можно какое-то дело крутить? Неважно: крупное или мелкое. Без команды нельзя. Без команды только... – Дрон запнулся, подыскивая слово. – Впрочем, неважно, – не стал он разворачивать мысли. – Важно быть в команде – вот что важно. Ты в команде, чуть у тебя что не так – и она за тебя. Прав ты, не прав – не имеет значения. Ты свой – и ты прав априори.
– Закон стаи? – Рад покачал головой. Ему было все так же неловко смотреть на Дрона: он по-прежнему видел у него вместо лица один нос, и казалось, Дрон чувствует это. – Нет, стая – это не для меня. Рвать кого-то только потому, что он чужой... Не могу!
– А если рвут тебя? Как тебе защититься?
– Нет, не могу, не могу! – Рад снова покачал головой. – Не могу!
– Ну, а раз не можешь – вот и получил, – парировал Дрон.
– Послушай! Послушай! Послушай! – Рад не справился с собой. Его будто колотило внутри током. – Давай не надо меня сейчас учить жизни. У меня вопрос сейчас не о жизни. У меня вопрос сейчас о ее антониме.
Он взял со стола до сих пор стоявшую перед ним кружку с остатками кофе – кружка в руке запрыгала, – поднес к губам и сделал глоток. Рот наполнился вязкой шершавой гущей, а желудок тотчас отозвался на нее рвотным позывом.
Дрон смотрел на него с другой стороны стола с отрешенным мудрым спокойствием.
– И что, как бы ты хотел разрулить ситуацию?
Рад выплюнул гущу обратно в кружку, достал из заднего кармана брюк платок и обтер губы.
– Как! Хочу, чтобы они от меня отстали. Чтобы забыли обо мне. Чтобы я о них забыл.
– То ли им по мозгам дать, то ли сто тысяч отдать, так? – проговорил Дрон.
– А есть третий вариант? – спросил Рад.
