– Третий вариант – чтобы они сами по себе о тебе забыли. Забыли и не вспоминали. Возможно такое?
Рад засунул платок обратно в карман.
– Черта с два! Черта с два они сами по себе. Это они себя опустят – вдруг взять и от меня отступиться.
– Значит, третьего варианта нет, – сказал Дрон. – Что, собственно, и требовалось доказать. Доказали. Остаются два варианта: или по мозгам, или сто тысяч.
Он умолк, ожидая реакции Рада, – Рад не отозвался. Ему больше нечего было сказать. Он сказал все. Теперь слово было за Дроном.
Дрон помолчал-помолчал, Рад тоже безмолвствовал, и Дрон сам прервал паузу:
– А о том, чтобы слинять из страны, ты не думал? Теперь Рад отозвался:
– Да? А как? Кто меня куда пустит? Кому я где нужен? Нелегалом? Мыть за гроши посуду в ресторане, спать в ночлежке?
Лицо Дрона дышало все тем же отрешенным мудрым спокойствием.
– В общем, и этого варианта нет. Получается, или по мозгам, или сто тысяч.
Рад заставил себя смотреть ему в глаза.
– Дрон, как выйдет. Хоть так, хоть так. Что предпочтительнее. Как проще.
– Да все сложно, – сказал Дрон. – Ты, я надеюсь, понимаешь, что я должен просить отца. А чтобы просить, я должен обосновать просьбу. С какой стати он должен вот так взять и вынуть из бизнеса сто тысяч? Или отвлекать службу безопасности на решение твоих проблем? Какой у него в этом интерес?
Ну да, конечно. Рад ждал подобного заявления.
– Твоя просьба, – сказал он.
– Я должен обосновать свою просьбу, я тебе уже говорил. – Как бы трещинка раздражения расколола мудрое спокойствие Дрона. – Я могу просить только за человека команды. Если ты не в команде, как я могу за тебя просить?
Рука у Рада непроизвольно снова подняла кружку с кофейной гущей и понесла ко рту, – он остановил себя, уже коснувшись фаянса губами.
– А тебе сложно сказать, что я в команде? – спросил он.
– Мало ли что я скажу. Почему он должен мне верить? – Дрон недоуменно покачал головой из стороны в сторону, словно живо представил себе возможные последствия такого своего обмана. – Нужно быть реально в команде. Вот тогда – да.
Какая-то часть в Раде начала догадываться, куда клонит Дрон. Но другая, большая, много больше той, что догадывалась, отмела это знание, не желая его.
– А по твоим собственным структурам? – спросил он. – Вернее, через твои.
– Через какие мои? – как удивился Дрон.
– Ну... – Рад сбился. – Ты ведь, я понимаю, принадлежишь к определенной структуре. Не самой хилой у нас...
– Забудь, – прервал его Дрон. – Забудь всю эту трепотню. Мало ли о чем женщины метут языком. Я частное лицо. Представляю за рубежом определенные интересы семейного бизнеса. И все. Понятно?
Он уже второй раз осаживал Рада с такой жесткостью. Первый раз вчера, в кафе, когда Рад сообщил ему о своем знакомстве с Майклом-Майком, и вот теперь – вновь, и оба раза в схожей ситуации.
Но терять уже было нечего.
– Дай мне сто тысяч в долг, – сказал Рад. – Не маленькие деньги, я себе отдаю отчет. И не на месяц, не на два, а может быть, на год, другой. Но как только встану на ноги, я тебе отдам. Шкуру с себя спущу, а отдам. Ты меня знаешь.
– Откуда я тебя знаю. – Дрон, произнося это, смягчил свои слова улыбкой, полной самоиронии. – Я тебя знаю того. А эти годы так всех перевернули. Кое от кого только прежняя наружность осталась. Не так, нет?
– Хочешь сказать, не веришь, что я верну деньги? Дрон покрутил в воздухе рукой.
– Давай считать, их у меня нет.
Отказ Дрона был обескураживающе прям. Разговор с размаху влетел в тупик. У Рада даже возникло физическое ощущение удара: лицом со всей силы о лобовое стекло.
Эстер, материализовавшись из воздуха сгустком электрической энергии, возникла у столика воплощением ангела-спасителя. В руках она держала пушистый шарик-брелок с нарисованной мордочкой, имевшей тайские черты, к брелоку был прикреплен длинный бородчатый ключ.
– Ваша комната тоже готова, – победно подала она шарик-мордочку с ключом Раду. – Можете вселяться. Приятного отдыха.
– Благодарю, – автоматически ответил Рад, принимая ключ.
Улыбнувшись ему, Эстер переключилась на Дрона:
– Завтрак входит в стоимость номера. Когда будете завтракать? Сейчас, позже?
Дрон справедливо был для нее в их компании главным, и естественным образом она обращалась с таким вопросом к нему.
– Ну, через полчасика, так? – посмотрел Дрон на Рада. – Принять душ, привести себя в порядок. Через полчаса, – бросил он Эстер, не дождавшись подтверждения от Рада. Поднялся из-за стола и движением руки предложил подниматься ему. – Давай прервемся в нашем разговоре. Продолжим позднее. Завтра, послезавтра. Торопиться некуда. Подумай над тем, что я тебе сказал.
Поднявшись, Рад зачем-то оглянулся посмотреть, что там экскаватор. Экскаватор, сложив пополам членистую выю и подобрав ее к своему массивному телу, нес вынутый с речного дня грунт на берег, и из ковша обильными струями сбегала мутная желтая вода.
Глава одиннадцатая
День кипел. Солнце на небе, выбеленном до цвета застиранных синих джинсов, подтверждало тождественность глагола «яриться» и своего славянского языческого имени. Жара была не меньше, чем в Бангкоке. Тело плавало в пленке пота, словно парился в сауне. И только поднимавшаяся от ступней приятная прохлада вносила в отношения с миром примиряющую ноту: вся территория монастыря была вымощена каменной плиткой, отшлифованной до зеркальной гладкости, обувь полагалось оставить при входе, и подошву стопы от камня отделял лишь носок.
Монастырь стоял на самой вершине горы. Отвоеванное у леса пространство было плотно застроено храмами, ступами, памятными колоннами, фигурами страшно оскалившихся драконоподобных духов, напоминающих смертному о царстве мертвых, на длинном мраморном постаменте в форме гробницы стояла скульптура белого слона, перевозившего прах Будды к месту его тайного захоронения и затем без всяких работ беззаботно пасшегося в плодоносной долине в течение долгих десятилетий до собственной смерти – о чем сообщала массивная синяя табличка в коричневой раме у его ног. И все было отделано сусальным золотом – ступы, скульптуры, колонны и крыши храмов, золото сверкало на солнце, – казалось, монастырский комплекс был отколовшимся куском солнца, помещенным высшей волей на высшую точку этой горы, сизой грядой возвышавшейся над городом. Вдоль стен одного из храмов висело несколько десятков бронзовых, в половину человеческого роста колоколов с длинными, удобными для захвата рукой круглыми билами. Каждый из многочисленных посетителей монастыря полагал необходимым позвонить хотя бы в один-другой колокол; Дрон с Нелли позвонили в пять-шесть, на Рада же вдруг накатило – он двинулся от колокола к колоколу, наклонялся, брался за било, ударял и переходил к другому, и так обошел весь храм, ударив во все колокола. И, зайдя в счете на пятый десяток, сбился со счета.
– Что, какая-нибудь примета? – спросила Нелли, когда он вернулся к ним.
– Все, теперь возвращение сюда неизбежно, – опережая Рада, сказал Дрон.
– Такая примета? – не ответив Нелли, спросил теперь Рад.
Дрон зафыркал, и Нелли, все поняв и без ответа Рада, тоже пустила серебряные шары переливчатого смеха.
– С тебя начнется, – заключил Дрон.
Шел второй день их пребывания в Чиангмае. Вчера, по приезде, шатались по городу, заходили в магазинчики, сувенирные лавки, приценивались к всякой белиберде и не покупали, осматривали некий разрушенный дворцовый комплекс с самой большой в прошлом ступой, ехали на «тук-туке», ланчевали в
