– Не преувеличивайте, профессор. – Гринберг пожал плечами.
Пэт поднялась.
– По-моему, он сначала выкинул тебя за борт, а потом, подумав, бросил тебе канат… Как ты себя чувствуешь?
– Ничего, – ответил Мэтлок.
– Мне надо уходить, но я не уйду, если я тебе нужна.
– Нет-нет, иди! Я позвоню тебе позже. Спасибо за первую помощь.
Девушка неприязненно взглянула на Гринберга и направилась к туалетному столику. Взяв щетку, она быстро расчесала волосы и надела оранжевый обруч. Все это время она наблюдала за Гринбергом в зеркало, а он смотрел на нее.
– Это ваш человек ходит за мной, мистер Гринберг?
– Да.
– Мне это не нравится.
– Ничего не могу поделать.
Пэт повернулась:
– Пожалуйста, уберите его!
– Это невозможно. Я скажу ему, чтобы он не слишком высовывался.
– Ясно. – Она взяла сумочку с туалетного столика, подобрала с пола портфель и молча вышла из спальни. Через несколько секунд хлопнула дверь.
– С характером она у вас, – сказал Джейсон. – Это можно понять.
– А что такое? Я думал, вы все знаете про людей, с которыми имеете дело.
– Меня еще не до конца накачали. Я ведь только дублер.
– В таком случае я сэкономлю вам время. В конце пятидесятых годов ее отца маккартировали из госдепартамента. Конечно, он был очень опасный человек. Консультант по иностранным языкам. Переводил газетные материалы.
– Черт знает что!
– Вот именно. Больше он к этой работе не вернулся. Она всю жизнь жила на стипендию, так что в буфете у нее не густо. И к таким, как вы, она относится вполне однозначно.
– Где только вы их подцепили?
– Это вы подцепили меня.
Мэтлок открыл дверь в свою квартиру и вошел в переднюю. Пэт не пожалела сил, чтобы привести все в порядок; он знал, что именно так она и поступит. Даже занавески были повешены. Стрелки часов показывали начало четвертого – большая часть дня пропала. По настоянию Гринберга они поехали в Литчфилд для повторного осмотра. «Досталось здорово, но работать может», – таков был приговор врача.
Они остановились пообедать в «Чеширском коте». Во время еды Мэтлок то и дело посматривал на столик, где четыре дня назад Ральф Лоринг сидел со сложенной газетой. Обед прошел спокойно, без напряженности, ибо они чувствовали себя хорошо друг с другом, но говорили мало: каждому было о чем поразмыслить.
На обратном пути в Карлайл Гринберг попросил Мэтлока побыть дома и дождаться его звонка. Из Вашингтона никаких новых инструкций еще не пришло. Там анализировали новую информацию, и впредь до дальнейших распоряжений Мэтлоку надлежало оставаться «ВО» – «вне операции».
Тем лучше. Надо продумать собственную операцию, связанную с Лукасом Херроном. «Великим старцем», старейшиной университета. Настало время связаться с ним и предупредить. Старик явно запутался, и чем быстрее он выпутается, тем лучше для всех, включая и Карлайл. Однако Мэтлок не хотел звонить ему по телефону, не хотел договариваться о встрече по всем правилам – надо действовать тоньше. Он не хотел пугать старика Лукаса, не хотел, чтобы тот говорил с ненадежными людьми.
Мэтлок подумал, что он действует совсем как ангел-хранитель Херрона. Следовательно, он исходит из того, что Лукас далек от какого-либо серьезного участия в этом деле. Но имеет ли он право так считать? С другой стороны, живя в цивилизованном обществе, он не имеет права думать иначе.
Зазвонил телефон. Вряд ли это Гринберг. Они ведь только что расстались. Мэтлок надеялся также, что это не Пэт: он еще не был готов говорить с ней. Нехотя поднес он трубку к уху.
– Хэлло!
– Джим! Где вы были? Звоню вам с восьми утра! Я уже два раза приезжал к вам. – Это был Сэм Крессел. Голос его звучал так, будто университет Карлайла закрыли.
– Я сейчас не могу вам всего объяснить, Сэм. Давайте попозже встретимся. Я заеду к вам после ужина.
– Я бы не стал это надолго откладывать. Господи! Что на вас нашло?
– Не понимаю…
– Да вчера вечером, в Лумумбе!
– О чем вы? Вы что-то слышали?
– Да эта черная скотина Адам Уильямс подал мне рапорт… обвиняет вас во всех смертных грехах – чуть ли не в пропаганде рабства. Он пишет, что не заявил в полицию только потому, что вы были мертвецки пьяны! Конечно, под влиянием алкоголя вы сбросили маску и всем показали, какой вы оголтелый расист.
– Что?!
– Вы ломали мебель, колотили студентов, били стекла…
– Вы ведь понимаете, что это чушь!
– Я-то понимаю. – Крессел понизил голос. Он явно стал успокаиваться. – Я-то понимаю, но что это меняет? Мы должны избегать поляризации. А как только правительство вмешивается в дела университета, начинается поляризация.
– Послушайте меня. Заявление Уильямса – это лишь отвлекающий маневр. Камуфляж. Они мне вчера подсыпали наркотиков. Если бы не Гринберг, мы бы с вами сейчас не разговаривали.
– О господи! Лумумба-Холл тоже в вашем списке? Только этого не хватало! Черные поднимут крик, что их преследуют. И тогда бог знает что начнется.
– Я приеду к вам около семи. – Мэтлок пытался говорить спокойно. – Ничего сейчас не предпринимайте, ни с кем не говорите. Мне нужно освободить телефон. Я жду звонка Гринберга.
– Одну минуту, Джим! Вот еще что. Этот Гринберг… Я ему не верю. Никому из них не верю. Запомните: прежде всего мы обязаны сохранять лояльность по отношению к Карлайлу… – Крессел замялся. Мэтлок понял, что он подбирает слова.
– Странно слышать это от вас.
– Вы же понимаете, что я хочу сказать.
– Не уверен. Я полагал, мы должны работать вместе…
– Но не ценой гибели университета! – Голос декана звучал почти истерически.
– Не волнуйтесь, – сказал Мэтлок. – Он не погибнет. До встречи.
И Мэтлок повесил трубку, не дав Кресселу ничего добавить. Ему необходимо было немного отдохнуть, а Крессел никому не давал покоя, когда дело касалось его царства. Сэм Крессел был по-своему таким же воинственным, как любой экстремист, только, пожалуй, раньше других начинал возмущаться.
Это привело Мэтлока еще к одному, вернее, даже к двум соображениям. Четыре дня назад он сказал Пэт, что не хочет отменять поездку на Сент-Томас. Короткие апрельские каникулы начнутся после занятий в субботу, через три дня. При сложившихся обстоятельствах поездка на Сент-Томас исключается, если только Вашингтон не решит, что ему нужно выйти из игры, а он в этом сомневался. Он использует своих родителей в качестве предлога. Пэт, конечно, поймет, даже одобрит. Второе соображение касалось его собственных преподавательских дел. Его рабочий стол был завален студенческими работами, которые еще предстояло прочесть. Сегодня утром он пропустил два занятия. Но сейчас он думал не столько о студентах, сколько о том, чтобы не давать лишнего повода для жалоб; хватит с него рапорта Уильямса. Профессор-прогульщик – хорошая мишень для сплетен. На его занятиях в оставшиеся до каникул три дня должно быть не много студентов – трое, двое и еще двое. Работу он наладит позже. А пока нужно до семи часов найти Лукаса Херрона. Если Гринберг позвонит в его отсутствие, он свалит все на конференцию аспирантов, о которой
