должное, но, пожалуйста, не увлекайтесь и не запугивайте их раньше времени. Мы должны выяснить все до того, как сделаем свой ход.
– Вы уже и режиссер, полковник?.. Позвольте мне объяснить вам, снисходя к вашему невежеству в сценическом искусстве, что в театре для достижения успеха необходимо наличие трех условий, или трех «О»: одаренности, отличного вкуса и одержимости. В частности, второго условия касается совет Гамлета актерам. Вспоминаю в связи с этим один случай в Поукипсе…
– Об этом расскажете мне как-нибудь в другой раз, мистер Саттон. А сейчас давайте начнем представление. О’кей?
Сайрус постучал в гостиничный номер и тут же расправил плечи, принимая осанку военного человека. Дверь отворил седовласый мужчина с бородой цвета соли с перцем и в пенсне.
– Полковник Маршалл, сэр! – представился Сайрус. – Адъютант генерала Маккензи Хаукинза!
– Велькоммен[156], полковник, – произнес пожилой эрзац-делегат якобы из Швеции, с утрированно скандинавским акцентом, заставившим Сайруса передернуться. – Мы есть с величайшей радости встречать великий генерал! – Делегат почтительно поклонился и отступил назад, давая дорогу славному солдату века.
Величественно, словно оживший Колосс Родосский, знаменитый командир прошел широким шагом в номер, а следом за ним прошмыгнул внутрь семенящей походкой и Роман Зет. Несказанно возбужденный.
– Глубоко тронут оказанной мне честью, джентльмены! – воскликнул актер, в точности воспроизведя гортанную речь Маккензи Хаукинза. – И от души благодарю вас за то, что вы остановили свой выбор на столь скромном актере на сцене великих конфликтов нашего времени, как я. Я просто выполнял свой долг и как старый солдат, закаленный в бою, могу лишь сказать, что если мы одержали верх, то только благодаря павшим смертью храбрых нашим солдатам, этим благородным душам, которые, жертвуя собой, позволяли остававшимся в живых идти вперед, навстречу победе!
Речь генерала была внезапно прервана гулом голосов. Подскочившие к нему люди говорили по- английски без акцента, характерного для шведов:
– Боже, кого я вижу!
– Ты забыл про грамматику, но, клянусь господом богом, это действительно он!
– Не верю глазам своим! Я думал, он давным-давно умер!
– Для театра он никогда не умирал! Он всегда был великолепен!
– Лучший характерный актер нашего времени! Уолтер Абель семидесятых-восьмидесятых годов! Ярчайший талант!
– Что, черт возьми, происходит? – раздался голос полковника Сайруса, богатый от природы, но не поставленный и в силу этого не шедший ни в какое сравнение с голосами секретной труппы актеров Этелреда Броукмайкла. Однако чернокожего наемника никто даже не услышал. «Смертоносная шестерка» окружила «генерала Маккензи Хаукинза». Кто-то тряс ему руку, кто-то хлопал его по плечу, а один особо ретивый почитатель сэра Генри умудрился поцеловать кольцо клуба «Актеры», украшавшее его палец.
Отчаявшись получить ответ на свой предыдущий вопрос, Сайрус крикнул громко в надежде привлечь все же к себе внимание этих странных субъектов:
– Да объяснит мне кто-нибудь наконец, что творится тут?
– Позвольте мне попытаться сделать это?! – предложил Дастин, отделяясь от группы, с лицом, выражавшим крайнюю степень изумления. – Вы, по-видимому, были подключены к операции позже остальных и поэтому не знаете, что это вовсе не тот старый клоун Хаукинз, а один из самых выдающихся театральных актеров! Мы все видели его игру, когда были моложе, изучали его актерское мастерство и устремлялись ради него к Джо Аллену – это был бар, где собирались артисты, – чтобы засыпать его вопросами, пытаясь узнать от него все, чем бы он мог поделиться с нами!
– Поделиться с вами? О чем вы толкуете?
– Этот человек – Генри Ирвинг Саттон! Тот самый Саттон… Сэр Генри!
– Да, я знаю, – молвил Сайрус мягко, не сумев подавить в своем голосе отзвук горького поражения. – Его назвали так в честь давно почившего английского актера Ирвинга, не имевшего ничего общего с банком с тем же именем на вывеске или с портным на Первой авеню… Минутку! – Затем, спохватившись внезапно, он закричал: – Кто же вы, черт бы вас побрал?
– Каждый из нас сообщает только свое имя, ранг и личный номер, – ответил Марлон, расслышав вопрос Сайруса и неохотно отрываясь от поклонения Саттону, принимавшему хвалу своих пэров с приличествующей монархам скромностью. – Я говорю это с грустью, полковник, поскольку однажды мне довелось играть маленькую роль в фильме с Сидни Пуатье, а он тоже был и остается замечательным артистом! Но из-за секретности я не смогу ничего рассказать вам о себе.
– Имя, ранг и что там еще, о чем вы только что упомянули?
– Могу повторить, что я уже сказал, полковник: имя, ранг и личный номер, как предписано Женевской конвенцией. И ни слова сверх того!
– Вы солдаты?
– Да. И довольно искусные, – ответил Дастин, поглядывая на своего героя Генри Ирвинга Саттона, державшего поклонников во власти своих чар, как в стародавние времена, когда триумф был для него обычным делом. – Конечно, мы сильно рискуем, вступая в бой без военной формы[157], но пока что это сходило нам с рук.
– «Вступая в бой», вы сказали?
– Я подразумевал участие в особых тайных операциях – от «серых» до «черных». Само собой разумеется, ссылка на цвет не имеет никакого отношения к расовым различиям.
– Что такое «черные» операции, я знаю, но не знаю, кто вы такие!
– Так я же уже объяснял вам, что мы – воинское подразделение для выполнения особо секретных заданий.
– И вся эта чушь с Нобелевской премией – один камуфляж?
– Между нами говоря, – произнес Дастин доверительно, подаваясь к Сайрусу, – вы должны быть рады тому, что повстречали нас, а не кого-то еще, ибо в противном случае вы рисковали бы лишиться права на пенсию. Этот человек – не генерал Хаукинз! Вас подставили, полковник! Надули, если вы понимаете, что я хочу сказать.
– Меня? – начал Сайрус, глядя так, будто впал в состояние кататонии. [158]
– Конечно, сэр, это очевидно. Как, по-видимому, подставили и мистера Саттона, сэра Генри. Он бы никогда не запятнал свою безукоризненную репутацию участием в международном заговоре, ставящем под удар нашу главную линию обороны.
– Линию обороны?.. Международный заговор?..
– Так нам сообщили, полковник.
– Ну это уж, черт возьми, слишком! – возмутился Сайрус, как бы выходя из транса. – Но кто же вы, наконец, и откуда?
– Из Форт-Беннинга, состоим под началом бригадного генерала Этелреда Броукмайкла. Наши собственные имена не имеют сейчас никакого значения. Достаточно сказать, что нас называют «смертоносной шестеркой».
– «Смертоносной»? Боже мой, выходит, вы и есть подразделение «Дельта»? Самая эффективная антитеррористическая группа, которая когда-либо действовала в полевых условиях?
– Да, так говорят о нас.
– Но вы… Но ведь вы же…
– Совершенно верно, мы актеры.
– Актеры?! – завопил Сайрус в таком скерцо фортиссимо, что Генри Ирвинг Саттон и толпившиеся вокруг него его поклонники, умолкнув, уставились в недоумении на наемника. – Так вы… вы актеры?
– И самые достойные и надежные люди, каких я когда-либо встречал, полковник, – проговорил сэр Генри. – Они превосходно играют свои роли. Обратите внимание, как тщательно подобраны костюмы: европейский покрой, приглушенные тона, как и положено известным, уважаемым ученым. Вы могли бы выпить в честь того, какое внимание уделили они своим прическам, чтобы набавить себе годок-другой:
