Пляжи Хайфы романтичны и прекрасны даже зимним вечером, в этом я сама убедилась, отправившись туда на прогулку. Настроение было превосходным. Прямо в лицо соленым ветерком дышало прохладное Средиземное море. Вдоль пляжа сиротливо стояли закрытые летние кафе, которые уже через пару месяцев начнут наполняться посетителями. А летом тут, наверное, и вовсе яблоку упасть негде…
Я шла, завернувшись в куртку, по самой кромке безжизненного пляжа и наслаждалась декабрьским вечером, похожим на московский апрельский, слушала, как у самых ног бьется море, и совершенно не чувствовала себя одинокой.
Шломо намеревался приехать, чтобы вместе поужинать. Слегка озябнув, я решила заглянуть в открытый бар. Внутри все оказалось немного неожиданным: в полумраке я разглядела, что стены разрисованы психоделическими картинками кислотных цветов, а в низких креслах сидела расслабленная молодежь. Несколько человек топтались на танцполе под монотонную трансовую музыку. В воздухе кружился сладковатый знакомый запах.
Ко мне подошел официант в пестрой индийской рубахе и улыбнулся.
– У вас чаю попить можно?
– Конечно! – улыбнулся он. – Какого?
– Травяного. У вас есть?
– Да, – официант хитро посмотрел на меня.
– И бокал красного вина, – добавила я, подумав.
Кивнув, официант испарился. В помещении было довольно тепло, я скинула куртку и с любопытством стала разглядывать это необычное местечко. По углам мигали разноцветные фонарики, которые делали яркие картинки на стенах еще более неожиданными. Временами – устрашающими. Казалось, я попала в ночной кошмар продвинутого любителя ЛСД.
Минут через десять ко мне подсели двое молодых ребят и девчонка.
– Ты что сидишь одна? Скучаешь?
– Да нет… просто настроение такое. Гуляла по пляжу, немного замерзла. Вот и зашла на огонек!
– Всегда плохо быть одной! – заявила девчонка. – Меня Никой зовут. А это мои дружки – Слава и Игорон.
– Я Карина.
– Ну, за знакомство!
Официант как раз принес мне вино, чай и странный пакетик. Мы выпили. Ребята закурили траву.
– Слушайте, мы же в общественном месте, – сразу напряглась я, увидев такое дело. – Вас полиция не арестует?
– Да ты что! – расхохоталась Ника. – Это же Израиль! Тут все курят. Вот. И тебе тут тоже кое-что принесли.
– Что это? – я с испугом посмотрела на странный пакетик. – И опять чай обычный, черный, хотя я просила – травяной…
– В этом баре слово «трава» означает только траву! – авторитетно сказал Слава, затягиваясь. – Косяк будешь?
– Нет! – твердо сказала я.
– Ну и зря. Если не будешь, давай нам в общак свою пайку! – Он забрал у меня пакетик, чему я была несказанно рада.
– Может, пошли потанцуем? Меня вставляет! – громко сообщила Ника и начала движение в сторону танцпола.
– Я посижу, пожалуй, – сказала я. Со мной остался Игорон, который не курил со всеми траву, но, очевидно, находился под действием какого-то препарата, поскольку сидел и блаженно улыбался, уставившись на картинку с психоделическим тонконогим верблюдом в духе Дали.
– Слушай, Игорон! – сказала я, потормошив его немного. – А что, разве в Израиле наркотики вот так свободно достать можно? В обычном баре на пляже?
– Ну, ты наивняк! – снисходительно посмотрел на меня Игорон и похлопал по плечу. – Да у нас наркотик даже в супермаркете иногда купить можно, не то что в баре. Про арабские лавки я вообще молчу. Там есть все, что хочешь! Арабы, они странные… Сами листья каты жуют, как этот верблюд – жвачку. Часами могут жевать. Потом их торкает, они новую порцию листьев берут – и снова жуют. И так – целыми днями… И не лень им?
– Как тебе музычка? – спросила, навалившись на меня сзади, вернувшаяся с танцпола Ника. – Тут рулит диджей Ицик – один из лучших в Израиле, мой старый дружок, у него всегда классный транс.
– А в России как-то транс не очень любят… Или я просто на такие тусовки не попадала, – сказала я.
– Да вы в России ничего не понимаете вообще! Просто пьете слишком много, – сказала Ника, падая в кресло. – Мне Ицик говорил, что первым трансовым музыкантом был чувак, которого звали Орфей, из Греции. Он когда играл, все сразу в измененное состояние сознания входили – и люди, и звери. Вот это круто, я понимаю! А вот и сам Ицик! Он тебе сейчас все расскажет!
К нам подошел длинноволосый парень с не первой свежести дредами, в широких затертых джинсах и белой майке с ярко-зеленым листом конопли и надписью «Рожден, чтобы быть счастливым!». Он обнял Нику и по очереди поздоровался с каждым из нас.
– Это Карина, из Москвы! – сказала Ника капризным голосом. – Она говорит, в Москве транс не любят. Не то что у нас!
– Да уж. У нас и на свадьбах, и даже на бар-мицвах транс бывает! – подхватил Игорон. – Народная музыка!
– Это потому, что Израиль – лидер в трансовой музыке, никто лучше нас ее не чувствует и не понимает! Только у нас на транс-пати самые лучшие музыкальные трансовые коллекции и подборки. Израиль – страна с древнейшей мистической культурой и постоянным стрессом выживания, что позволяет делать классный транс! Мы – лучшие, это во всем мире признают. Я сам на фестивалях играю и в Европе, и на ГОА! – с выраженным акцентом гордо сказал Ицик, присаживаясь за наш столик.
– И давно у вас трансовой музыкой занимаются? – спросила я.
– Как движение транс-музыка у нас началась только после 1988 года, и сначала все транс-пати были подпольными. Потом были столкновения с полицией, фестивали и уход в андеграунд… В итоге саунд стал еще насыщенней и жестче, как будто все у нас происходит последний раз. Транс начинает возвращаться к истокам – в глушь, к природе. Тусовки становятся все более дикими и закрытыми. Немыслимый драйв!
– А чтобы узнать, где такие транс-пати проходят, надо просто прийти к Ицику… Или в Тель-Авиве прогуляться по Шенкин и получить флаер или приглашение… – встряла Ника. – Я сама так часто делаю.
– Ицик! Если честно. Я вообще не очень понимаю, что такое трансовая музыка и в чем ее особенность. Считайте, что я из самой забитой деревни.
Ребята прыснули и переглянулись.
– Как все запущено!
Ицик разочарованно покачал головой, но остался совершенно серьезным.
– Идея транса – в обращении к подсознанию человека, к раскрепощению его «я», к первобытным силам во всех нас, – сказал он с видом профи, – это нечто вроде шаманских ритмов, ритуальной музыки древних индейцев. В ней нет каких-то особых музыкальных изысков и фигур – главный смысл в монотонном повторении одного сигнала через определенные промежутки времени, подсадка на ритм. Знаешь, от чего обычный человек легче всего входит в транс?
– Нет, – я пожала плечами.
– От ритма обычного метронома! – сказал диджей. – Есть разные направления трансовой музыки: гоа- транс, трип-транс, транс-поп, евро-транс, псайкотик машрум-транс, эйсид-транс… Но все это – психоделик! По сути, древнейшее направление музыки, возрождением которого мы занимаемся. С ней человек начинает видеть мир по-другому…
– Но за счет чего это получается?
– Отключается мозг, глубинные пласты подсознания начинают работать интенсивно. У людей появляются видения, новые образы. Кому повезет – выходят в параллельные миры!
