— Поздравляю… Можешь радоваться: у нас чепе. Один сбежал, — ответил Андрей сердито.
— Что? Что ты там мелешь?
— Один дезертировал, — заорал в ответ Андрей. — Удрал. Понятно? Или еще разъяснять?
Николай не смог сразу даже найти слова, чтобы обругать Андрея за ротозейство.
Это было неслыханно. Дезертирство из батареи! Что бы сказал об этом капитан Гусев, если бы был жив?
— Далеко не уйдет. Разыщите!
Дезертира на другой день привел старшина Казаков. Его нашли километрах в пятнадцати в тылу. На душе у Николая было грязно: придется отдавать негодяя под суд военного трибунала. Он был из нового пополнения, которого Николай даже не видел.
На огневой позиции он приказал привести к себе дезертира, сидевшего тут же в шалаше под охраной. Николай был уверен, что увидит закоренелого злодея. Но перед ним предстал человек лет сорока с жидкой бородкой и испуганными глазами. Гимнастерка сидела на нем как на огородном чучеле, а брюки висели как на палке. Человек плакал навзрыд.
— Как вы смели бросить свое место в бою? Вы бросили товарищей, изменили родине, опозорили свою семью, — набросился Николай на Клинцова, а сам не знал как поступить с ним. Отдавать под суд уже не хотелось: может, удастся исправить человека? — Освободите его из-под стражи и направьте в расчет. На первый раз простим. Но, — предупредил он строго, — чтобы этого больше не было.
Андрей одобрительно кивнул головой.
— У него пятеро детей, — сказал он потом. — Такие не бывают подлецами. Испугался человек… Дома, кроме тележного скрипа, ничего не слыхал, а тут… Давай его мне под мою ответственность.
— А ты уверен, что он больше не сбежит?
— Голову даю на отсечение.
— Смотри. Без головы не останься.
Клинцов за эти месяцы стал настоящим толковым солдатом. Проявил и храбрость и инициативу. Ему даже присвоили звание младшего сержанта.
А Николай за случай дезертирства получил хороший нагоняй от комиссара полка, а от полковника схватил еще, кроме головомойки, выговор за плохую воспитательную работу.
Время приближалось уже к девяти. Видимо, на этот раз счастье улыбнулось батарейцам: немцы не появлялись.
Ровно в девять Николай снял дозорных, прицепил орудия к машинам и выехал на автостраду.
Боясь неожиданного удара, Николай сел в кабину последней машины.
Из-за поворота дороги навстречу выехала трехтонка с несуразным каркасом над кузовом. На рельсах, приподнятых концами выше кабины, виднелись продолговатые снаряды.
— Товарищ лейтенант, что это?
— Гвардейский миномет, ребята. Катюша. Гвардейский миномет остановился. На дорогу вышел майор. Он помахал рукой, требуя остановить колонну.
— Лейтенант, вы подождите меня. Я дам залп и вместе уедем, — попросил он Николая.
Катюша отъехала метров на двести и остановилась. Через две-три минуты раздалось шипение, которое мгновенно превратилось в урчащий грохот. Взметнулись огненные полоски, и снаряды, набирая скорость, исчезли с глаз. Вдали раздалась барабанная дробь глухих разрывов.
— Вот шарахнули!
Над лесом показались клубы дыма и оранжевое зарево пожара. Миномет развернулся и догнал артиллеристов. — Куда ударили? — спросил Николай.
— Скопление танков засекли наши кукурузники. Угодили, видимо, и по горючему. Ну, лейтенант, давай сматываться отсюда. У немцев есть приказ: бить всеми средствами туда, где появилась катюша.
Словно подтверждая слова майора, там, где до этого стоял гвардейский миномет, разорвались снаряды.
— Жми вперед!
Километра через три гвардейский миномет съехал с автострады на старую Смоленскую дорогу. Майор помахал перчаткой артиллеристам.
Николай увидел передний край обороны на новом рубеже. Проезжая мимо траншей и противотанковых рвов, он почувствовал, что долгожданный момент остановки немцев наступил. Дальше немцам не продвинуться на этом участке. Уже то, что траншеи отрыты в полный рост, что на дорогах стоят противотанковые стальные ежи, а на повозках едут бойцы в новых телогрейках, говорило о многом.
«А ведь это последнее отступление на этом участке фронта», — подумал Николай.
Недалеко от станции Кубинка за поворотом дороги его остановил майор Кушнарев.
— Вырвался? — спросил он. — А я, признаться, когда узнал о вашей задаче, очень опасался.
— Мы и немцев не видали…
— Да! Что же это ты, дорогой лейтенант, покидаешь нас? — с шутливой строгостью спросил вдруг майор. — Все время вместе воевали, а тут изволь остаться без артиллерии.
— Мы вас морально будем поддерживать, товарищ майор.
— Из-за леса мысленно? А потом себя искать в списке награжденных? — И уже серьезно спросил — Знаешь, куда и зачем едешь?
— Куда, знаю, а зачем — нет.
— Могу порадовать. На переформировку. Привезли тебе пушки. Бог ты мой! За километр от них разит нафталином. Из какого только амбара старьевщика вытащили их. Зато какое удобство! Как пойдем в наступление, ты их разберешь по частям, рассуешь по карманам и беги с нами в боевых порядках пехоты. Надо будет пострелять — собери части и стреляй себе на здоровье.
— Что это за чума такая? — не понял Николай.
— Чума не чума, а пушки горновьючные. Они же грузятся на вьюки по частям. Туго сейчас, браток. Ну и выгребают все, что только есть. Но, ничего. А впрочем, есть и хорошие ласточки. Одну роту у меня вооружили автоматами. Хоро-ши! Вчера обновили. Немцы как раз пошли в атаку. Подпустили на сотню шагов и резанули. Что было! Половину батальона у немцев как корова языком слизала. Получили еще шесть противотанковых ружей. Я попробовал. Подбил одну автомашину. Думаю приспособить их для стрельбы по самолетам….
Николай пошел догонять машины: благо они не ушли далеко.
В стороне от дороги в кустарнике занимал огневую позицию дивизион 152-миллиметровых совсем еще новеньких гаубиц. Даже заводская краска на стволах была без единой царапины. Новые дизельные трактора сновали между кустами, расставляя орудия на места.
Позади послышался топот бегущего человека. Кто-то обхватил Николая и, приподняв, закружился с ним.
— Андрюша! Тебя направили в этот дивизион? Не смог вернуться к себе?
— Я т-только. п-п-подъехал с ним. К вам п-проби-раюсь. С-смылся из госпиталя. Б-боялся, что б-без меня перейдете в наступление.
— Думаешь, скоро?
— Б-будет. Т-т-такое творится в тылу, что душа радуется.
— Здоровье у тебя как?
— Н-ничего. Заикаюсь т-только. П-пройдет. Стараясь говорить без запинки, Андрей торопился, заглатывал окончания слов.
— Тебе надо зайти к командиру полка. Как бы не приписали дезертирство.
— 3-зайду. П-по п-пути… Еще хочу п-п-росить у него рекомендацию в п-партию. Д-даст?
— Конечно. Я бы тоже дал, но у меня стажа не хватает.
В распоряжении батареи Андрей появился под вечер, когда бойцы, заканчивали оборудование землянок.
Николай в это время с недовольным видом проверял механизмы новых; орудий. Ему все казалось, что рядом с его пушками-ветеранами стояли, задрав стволы, какие-то уродливые создания.
— Младший лейтенант Куклин! — крикнул кто-то. Солдаты, побросав лопаты и топоры, побежали навстречу. А Андрей, прежде даже чем подойти к Николаю, свернул к одной из горновьючных пушек и,
