крал пищу из рыбацкой деревушки у Абердина. Кажется, он изнасиловал там нескольких женщин, и китайцы связали его и передали властям. Вчера был суд. Сто плетей и два года каторжных работ.
-- С тем же успехом они могли его и повесить, -- заметил Струан. Два года он все равно не протянет. -- Попав в тюрьму, человек терял надежду выйти оттуда живым. Жестокость, царившая там, не поддавалась описанию.
-- Да. Ужасно. Еще раз благодарю вас, сеньор. Наша община будет вам очень признательна.
Варгаш ушел, но почти тут же вернулся.
-- Извините, Тай-Пэн. Пришел один из ваших моряков. Китаец по имени Фонг.
-- Скажите ему, пусть войдет.
Фонг вошел и молча поклонился.
Струан внимательно рассматривал приземистого китайца с отметинами оспы на лице. За те три месяца, что он провел на борту, Фонг сильно изменился. Теперь одежда европейского моряка уже не казалась ему неудобной, его свернутая косичка была аккуратно спрятана под вязаной шапочкой. Он уже довольно сносно говорил по-английски. Отличный матрос. Послушный, сдержанный, толковый.
-- Почему ты не на корабле?
-- Капитан говорить можно на берег ходить, Тай-Пэн. Моя вахта на берег ходить.
-- Что тебе нужно, Фонг?
Фонг протянул ему измятый лист бумаги. Почерк был похож на детский. 'Абердин. То же место, приятель. Восемь склянок в полуночную вахту. Приходи один'. Послание было подписано 'Папа Берта и Фреда'.
-- Где ты это взял?
-- Кули остановить меня. Мне давать.
-- Ты знаешь, о чем тут говорится?
-- Я читать, да. Нет читать легкий. Очень трудный, ладно. Струан задумчиво посмотрел на клочок бумаги.
-- Небо. Ты его видел?
-- Да, Тай-Пэн.
-- Что оно сказало тебе? Фонг понял, что это экзамен.
-- Тайфун, -- ответил он.
-- Как скоро?
-- Не знаю. Три дня, четыре дня, больше, меньше. Тайфун, все равно.
Солнце уже скрылось за горизонтом. Быстро темнело. На берегу и строительных площадках зажглись фонари.
Вуаль, покрывавшая небо, стала плотнее. Огромная кроваво-красная луна повисла в десяти градусах над чистой линией горизонта.
-- Мне кажется, у тебя хороший нос, Фонг.
-- Спасибо, Тай-Пэн.
Струан поднял руку с запиской:
-- А что твой нос говорит тебе насчет этого?
-- Нет ходить один, -- ответил Фонг.
Глава 2
С наступлением темноты небо стали заволакивать облака, и влажность увеличилась. Китайские торговцы, которым были хорошо известны повадки ветра и моря, поняли, что скоро придет дождь. Сами по себе облака возвещали просто первый в это время года дождь, который ненадолго прогонит изнурительный зной и прибьет пыль. Обыкновенный ливень, если йосс будет к ним благосклонен. Если же йосс повернется против них, то будет шторм. И только йосс решит, превратится ли этот шторм в тайфун.
-- Мне жарко, Тай-Пэн, -- пожаловалась Мэй-мэй, обмахиваясь веером в постели.
-- Мне тоже, -- ответил Струан. Он стаскивал с себя влажную, отяжелевшую от пота рубашку, чтобы переодеться в свежую.-- Я же говорил, что тебе было бы лучше остаться в Макао. Там гораздо прохладнее.
-- Может быть и так, но тогда я лишилась бы удовольствия сказать тебе, что мне жарко, клянусь Богом.
-- Ты мне больше нравилась во время болезни. Никакой развязности и вульгарной божбы.
-- Ха! -- фыркнула она. -- Не ипокритствуй со мной!
-- Чего-чего с тобой не делать?
-- Ипокритствовать, Тай-Пэн. Ты что, не знаешь английского? Пока ты отсутствуешь целый день, забыв о своей бедной старой Матери, я уж-жасно много занимаюсь чтением книги со словами вашего доктора Джонсона, улучшая свой ум относительно варварского языка. Все знают слово 'ипокрит'. Оно означает 'лицемер'. Как раз для тебя подходит, клянусь Богом. -- Она надула губы и стала от этого еще прелестнее. -- Ты совсем больше не обожаешь меня!
-- Я всерьез подумываю о том, чтобы хорошенько оти-покритствовать тебя пониже спины.
Мэй-мэй испустила долгий мучительный стон.
-- Тай-Пэн хочит корова чилло жиг-жиг, хейа, масса? Мо-зна, о-ко, ладна.
Струан подошел к кровати, и Мэй-мэй отпрянула к стене. -- Ну же, Тай-Пэн, это была шутка.
Он крепко обнял ее.
-- Ах, девочка, ты, главное, поправляйся, это сейчас для тебя самое главное.
На ней была длинная мягкая рубашка из голубого шелка, волосы изящно уложены, запах ее духов опьянял.
-- Не вздумай ходить к шлюхам, а?
-- Не говори глупостей.
Он поцеловал ее и закончил переодевание. Сунув свой нож в черные ножны у пояса и маленький кинжал в левый сапог, он аккуратно перевязал волосы лентой сзади у основания шеи.
-- Почему ты обрезаешь волосы, Тай-Пэн? Отрасти их и носи косичку как цивилизованный человек. Очень красиво. Лим Дин постучал и открыл дверь.
-- Масса. Масса Чен зде-ся. Мозна?
-- Видеть каюта наверху.
-- Ты вернешься, Тай-Пэн?
-- Нет, девочка. Я проеду прямо на берег.
-- Попроси Гордона навестить меня, хорошо?
-- Хорошо, девочка.
-- Куда ты идешь?
-- По делам, клянусь Богом. Смотри веди себя хорошо, пока меня не будет. Я вернусь уже заполночь. Но я загляну к тебе сразу же, как только поднимусь на борт.
-- Хорошо, промурлыкала она. -- Только разбуди меня, если я буду спать. Твоя старая Мать захочет убедиться, что ее ипокритственный сын цел и невредим.
Он нежно потрепал ее по щеке и поднялся в свою каюту.
-- Привет, Гордон.
Гордон Чен был одет в длинный синий шелковый халат и. легкие шелковые штаны. Ему было жарко, и вид у него был очень озабоченный.
-- Добрый вечер, Тай-Пэн. С возвращением. Я так счастлив узнать, что вы нашли хинную корку. Как себя чувствует госпожа Т'чунг?
-- Очень хорошо, спасибо.
-- Мне так жаль, что мои слабые усилия оказались безрезультатными .
-- Спасибо, что ты попытался помочь.
Гордон Чен опять расстроился, потому что ему пришлось выложить немалое количество тэйлов на поиски коры, но это чувство не шло ни в какое сравнение с его тревогой по поводу Гонконга. Последняя новость из Англии вызвала сильнейшее беспокойство во всей иерархии Триад в Квантуне. Дзин-куа вызвал его к себе и приказал выведать настроение Тай-Пэна и использовать все могущество Триад, все средства, какие окажутся необходимыми -- серебро, богатые подношения, расширение торговли, -- чтобы помешать
