-- Нет. Перехитрил меня, да, но и так сказать будет неправильно. Я оказался недостаточно хитер. Я, парень! Не в нем дело. Когда двое садятся за стол, чтобы заключить сделку, каждый старается добиться для себя как можно более выгодных условий. Все очень просто. Да, я оказался слабее, чем он, и только в этом суть. Но даже если бы мне и пришла в голову мысль о том, что эти монеты могут быть поделены между несколькими людьми, мне все равно пришлось бы принять его условия. У нас не было выбора, абсолютно никакого.
-- Если перехитрили тебя, Дирк, на что можно рассчитывать мне? Или Кулуму?
-- Ни на что. Если только вы не будете готовы думать своей головой и учиться на ошибках других. И не станете вести себя с китайцем, как с одним из нас. Они не такие, как мы.
-- Это верно, -- сказал Кулум. -- Уродливые, отвратительные, грубые. И все на одно лицо, невозможно отличить одно от другого.
-- Я не согласен с тобой. Ты не понял меня. Я имел в виду, что у них иной склад ума, они думают по- другому, -- возразил Струан.
-- Тогда как же подобрать к ним ключ, отец?
-- Если бы я знал это, я бы никогда не делал ошибок. Просто у них за спиной пять тысячелетий практики, вот и все. А теперь передай мне, пожалуйста, устриц... вот славный мальчик.
Кулум подал ему блюдо, и Струан положил себе уже третью порцию.
-- Тебя все это, похоже, не волнует, Дирк, -- заметил Робб. -- А ведь это может погубить нас. Погубить всю торговлю с Азией.
-- Ты совсем ничего не ешь, Робб. И ты, Кулум. Ешьте. -- Струан оторвал куриную ногу и положил себе на тарелку. -- Ситуация вовсе не так безнадежна. Возьмем, во-первых, эти девятнадцать человек: да, они будут шпионами By Фан Чоя и его отребья. Но для того, чтобы мы могли научить их, им придется выучить английский, так? А если мы сможем говорить с ними, почему нам не попробовать переделать их? Сделать из пиратов полезных для общества граждан? Может быть, даже христиан? Девятнадцать шансов заполучить ценных союзников. Я бы сказал, что попробовать стоит. А если они перейдут к нам -- хотя бы один из них, -- мы узнаем, где находятся все пиратские убежища и стоянки. Тогда мы сможем контролировать их, а при надобности и уничтожить. Во-вторых, этот клипер: через год и один день мне предстоит выдержать морское сражение, только и всего. Я передам им корабль, а потом сразу же пущу его ко дну. Я ведь не давал обещания не топить его
-- А почему просто не передать его, набив трюм порохом и запалив медленный фитиль? -- предложил Робб.
-- By Квок слишком проницателен для этого.
-- А нельзя ли как-нибудь подвесить мины снаружи корпуса ниже ватерлинии?
-- Такой трюк, возможно, и удался бы. Мины снаружи они могут проглядеть. Но даже если тебя загнали в угол, и ты должен найти какую-то лазейку, ты не можешь нарушать священную клятву. Никакого обмана, Робб. Мы бы потеряли лицо на сотню лет вперед. By Квока я просто убью.
-- Зачем?
-- Чтобы научить его держать слово. И защитить нас на следующее поколение. Все замолчали.
-- А я полагал, ты собираешься уехать домой через пять месяцев, -сказал Робб.
-- В моих планах ничего не изменилось. Я приведу новый корабль обратно, когда он будет готов. Мы назовем его 'Облако Лотоса'. -- Струан вытер рот салфеткой. -- С людьми и с кораблем мне все ясно. Но зачем делать из трех мальчиков 'дэнди'? Этого я не могу понять. Эти дети беспокоят меня, сам не знаю почему.
-- Это будут сыновья By Квока?
-- Сыновья или племянники, да, обязательно. Вот только зачем им это? Что они с этим приобретают?
-- Все английское. Все наши секреты, -- предположил Кулум.
-- Нет, парень. То, что относится ко взрослым, относится и к детям. Даже в большей степени. Мальчиков будет легче превратить в европейцев, привить им наши обычаи, обратить в нашу веру. Почему они готовы потерять трех сыновей? Почему это должны быть 'дэнди' -- не капитаны, солдаты, кораблестроители, оружейники или что-нибудь еще столь же полезное? Почему именно 'дэнди'?
Ответа не было...
Когда 'Китайское Облако' с запада проскользнул в гавань Гонконга, Струан поднимался на ют, где его ожидали Кулум и Робб. Дождь прекратился, дул резкий пронизывающий ветер. День клонился к вечеру. Струан чувствовал себя хорошо отдохнувшим, на сердце у него было спокойно. Но едва лишь он ступил на палубу, как от его спокойствия не осталось и следа.
-- Боже милосердный!
Гавань была забита торговыми судами со всей Азии и кораблями королевского флота. На берегу теснились палатки, в которых расположились четыре тысячи солдат экспедиционного корпуса.
Однако больше всего Струана поразили сотни китайских сампанов, облепивших берег севернее Глессинг Пойнта. Бессчетное количество джонок и сампанов прибывали и отчаливали каждую минуту. Тысячи крошечных лачуг выросли, как уродливые грибы, на склонах одного из холмов.
-- Китайцы нескончаемой волной хлынули сюда с тою самого дня, когда я вернулся из Кантона, -- сказал Кулум. -- Одному Богу известно, сколько их тут. Они прибывают целыми сампанами и джонками и устремляются на берег. Потом растворяются в этой кишащей людской массе. Ночью эти дьяволы разбредаются по острову и краду г все, что можно унести.
-- Боже милосердный!
-- Поначалу они селились по всему острову. Потом я уговорил Лонгстаффа временно выделить им этот склон холма Они называют его Тай Пинь Шан или что-то в этом роде.
-- Почему ты не сказал мне?
-- Мы, дядя и я, хотели, чтобы ты сам все увидел. Несколько часов не имели никакого значения. Европейцев, не считая солдат, набирается сотни полторы. Лонгстафф рвет на себе остатки своих волос. Каждое утро мы вылавливаем в гавани по десять-пятнадцать китайских трупов. Убитых или утонувших.
-- Нужно самому взглянуть на этот муравейник, чтобы поверить, -- сказал Робб. -- Как они живут! Места было достаточно, но они прибывают целыми толпами с каждым приливом.
-- Что ж, -- заметил Струан, -- у нас не будет недостатка в носильщиках, слугах и рабочих руках. -- Он повернулся к Орлову. -- Салютуйте флагману и пошлите сигнал от своего имени: 'Разрешение бросить якорь в восьми кабельтовых'. Свистать всех наверх. Я жду вас на корме!
Орлов кивнул.
Пушки 'Китайского Облака' прогремели, и с флагмана раздался ответный выстрел. Разрешение было дано. Команда собралась на палубе. Струан подошел к леерному отраждению полуюта.
-- Всем оставаться на корабле до полудня завтрашнего дня. И до этого же времени никто не должен подниматься на борт. Ни слова о нашем грузе. Или о том, что я на борту. Любого, кто проболтается, я протащу под килем. Всем матросам -- двойное месячное жалованье, деньги будут выплачены завтра к вечеру, серебром. Офицерам установить вооруженную охрану на юте по вахтам. Разойтись.
Матросы прокричали тройное 'ура' в честь Тай-Пэна и разошлись.
-- На какое время назначена распродажа, Кулум?
-- На три часа дня, отец, завтра. В Счастливой Долине.
-- Робб, позаботься, чтобы мы заранее располагали правильными номерами участков.
-- Да. Мы принесли список. Круглый холм покупаем?
-- Разумеется.
Робб задумался на мгновение.
-- Если Брок окажется так же неподатлив, как ты, нам, возможно, придется рискнуть всем нашим будущим из-за этого несчастного холма.
-- Верно. -- Струан подозвал Орлова. -- В две склянки утренней вахты пошли сигнал Броку от имени Робба с просьбой прибыть на борт к четырем склянкам. Разбуди меня, когда пробьет две склянки. До того времени меня не беспокоить. С этого момента ты принимаешь командование.
-- Хорошо, -- кивнул Орлов.
-- Я пойду вздремну. Робб, тебе и Кулуму тоже нужно выспаться. Завтра нам предстоит долгий день. Да,
