Через полчаса посланец вроде как очухался, потрогал проклюнувшийся на лбу саднящий рог и хриплым голосом продолжил:
– Ибо Эврисфей желает, чтобы ты, Геракл, немедля отправился на северо-запад Пелопоннеса к царю Элиды Авгию, сыну лучезарного Гелиоса.
– Ага! – хмыкнул Геракл. – Очередной божественный родственник. Ну и что же в этой Элиде я буду делать?
Копрей бережно исследовал шишку.
– Ты будешь очищать от фекалий подземные канализационные каналы…
Тяжелый кулак могучего героя вторично опустился на многострадальную голову посланца Эврисфея.
– Час от часу не легче, – вздохнул Софоклюс, провожая взглядом телегу с неподвижно лежащим на сене Копреем.
Телега очень кстати проезжала мимо и, насколько можно было понять по оживленной жестикуляции глухонемого возчика, сено он вез прямехонько в Микены.
– Никто… – ревел, бегая рысью вокруг колесницы, взбешенный Геракл, – никто не смеет безнаказанно издеваться над великим сыном Зевса!
Небо на востоке внезапно перечеркнула огненная полоса, и на пыльную дорогу опустился раскрасневшийся Гермес.
– Гм… – буркнул могучий герой и, прекратив бегать, забрался в колесницу.
– Что «гм»? – передразнил Геракла божественный вестник. – Бунтуешь?
– Кто, я? – с невинным видом переспросил сын Зевса и даже заозирался в недоумении, ища того, кому мог быть адресован данный вопрос.
– Ну конечно же ты! Может, тебе неизвестно, что большинство героических заданий одобряется на Олимпе самим Зевсом?
– М… м… м…
– Мычишь? Нечего сказать? Значит, так. Кончай бузить и поскорей отправляйся в Элиду, не то… сам знаешь. Думаю, тебе не очень хочется огорчить своего папаню.
– Что ты, что ты, – вскричал герой, – воля Зевса для меня закон! Так уж и быть, ради него я готов по уши измазаться в любой пакости, но… только в соответствии с божественной волей.
– Вот и чудненько, – кивнул Гермес и с чувством выполненного долга вернулся на Олимп.
– Софоклюс, ко мне! – Геракл натянул поводья.
Не привыкшие к грубому обращению лошади встали на дыбы.
Историк поспешно запрыгнул в колесницу и… через пару часов они уже были в Элиде.
Царь Авгий принял Геракла с большим воодушевлением.
– Грандиозный пир по поводу вашего приезда не обещаю, – добродушно сказал он, провожая гостей в зал для банкетов, – но вот слегка перекусить с дороги предложу…
– Это нам, думаю, не помешает, – кивнул сын Зевса. – Коль герой сыт, так и смертные радуются.
Царь Авгий довольно своеобразно выразился, предложив «слегка перекусить». Накрытый в небольшом зале стол вполне мог удовлетворить аппетит доброго десятка голодных лестригонов. Принялись трапезничать.
– Ну, и давно вы занимаетесь своей полезной службой? – учтиво поинтересовался Авгий, попивая слегка разбавленное вино.
– Да в общем-то… – замялся Геракл, – сравнительно недавно, как раз после свадьбы этим важным делом я и решил заняться.
– Весьма и весьма полезная профессия.
– Герой – это не профессия, – возразил сын Зевса, – герой – это призвание!
– Вы называете себя героями? – немного удивился царь. – Впрочем, да, вы совершенно правы, чтобы заниматься этим нелегким делом, нужно действительно быть настоящим героем.
«Что мелет этот старый дундук? – мысленно подивился жующий Софоклюс. – Ведь он явно имеет в виду не великие подвиги!»
– Ваша работа очень специфическая, не правда ли? – продолжал разглагольствовать царь. – Наверное, у вас есть определенные профессиональные методы?
– Да какие там методы! – Геракл с чувством махнул обглоданной бараньей ногой. – Мой главный метод – грубая сила! Так сказать, три великих «Н»: натиск, наглость, непобедимость!
– Довольно своеобразная концепция, – согласился Авгий. – По правде говоря, я впервые вижу таких странных золотарей. Наверное, вы большие профессионалы, раз так пренебрежительно относитесь к своему сложному ремеслу.
Геракл с Софоклюсом быстро переглянулись. Царь назвал их очень специфическим и, главное, совершенно непонятным словом.
«Может быть, он имел в виду то, что мы разъезжаем по Греции на золотой колеснице? – в замешательстве подумал сын Зевса, усиленно работая героическими челюстями. – На его взгляд, золотари – это те, кто мчится в сражение исключительно на золотых боевых повозках. В таком случае царь тоже золотарь, ибо и у него наверняка есть драгоценная боевая колесница».
