Вплоть до того, что даже работу найти не может и, время от времени, перебивается случайными заработками – не гнушаясь и частного извоза на стареньких битых «Жигулях».
Благодаря извозу и началась эта замечательная история.
Начиналась которая, кстати, – совершенно банально: вечер, осень, дождь, очаровательная попутчица.
Ничего особенного.
Но что-то зацепило их друг в друге.
Причем настолько, что он не стал, по своему обыкновению, сразу уговаривать ее перейти в горизонтальную позицию.
Хотя, наверное, и уговорил бы.
Видал я его во время боевых действий с противоположным полом.
Захочешь – не удержишь…
Нет, эту он водил в кино, в кафе.
Читал стихи, дарил розы, на которые зарабатывал тяжелым трудом ночного извозчика.
Наконец – свершилось.
Она сама пригласила его к себе домой.
Он долго готовился.
Надел свой самый лучший костюм, наврав жене, что идет на очень важную вечеринку. Где ему, разумеется, надо пообщаться с серьезными людьми, предложившими хорошую работу.
Купил семь длинноногих роз, торт и бутылку хорошего аргентинского вина.
Ровно в восемь, как договаривались, подъехал к ее дому.
И – захотел в туалет.
Да ладно бы по-маленькому.
Куда там…
…Так на клапан надавило, что на лбу аж испарина выступила.
То есть – хоть в штаны делай.
И что прикажете?
Не успев зайти к очаровательной желанной женщине, лететь ее сортир осквернять?!
Конец любви…
Хорошо еще, что рядом стройка была.
Нашел, куда пробежаться отложить личинку.
Ну, а потом, как положено – цветы вперед, хвост – распустил.
Она купила хороший кусок говядины, и у него был шанс блеснуть своими кулинарными способностями.
Приготовил – как надо, в духовке, в фольге, предварительно самолично нафаршировав курагой, чесноком и черносливом, чтобы получилось слегка с кровью, как и положено готовить настоящему мужчине.
Поели.
Запили сочное мясо густым и терпким аргентинским вином.
Она одобрила его выбор.
Потом он пошел священнодействовать над заварочным чайником, а она закурила и задумчиво уткнулась лбом в оконное стекло.
– Знаешь, – говорит, – тут такая забавная история случилась. Я пока тебя ждала – тоже в окно смотрела. А у нас под окном – стройка. И так смешно: какой-то бедолага в костюме с галстуком по этой стройке через лужи скакал. Чуть не навернулся пару раз. Во-о-он за те вагончики. Какать, наверное, хотел…
Он поперхнулся, через силу выпил чаю и поспешно ретировался – к немалому ее удивлению.
Понятное дело.
Я бы тоже, наверное, удивился.
И история о большой и чистой любви превратилась в историю о том, как Эрику в самый неподходящий момент элементарно захотелось покакать.
Бывает.
От этой мысли, что – да, к сожалению, – бывает, у меня на душе становится так пусто и тоскливо, как будто я куда-то долго-долго ехал на поезде, в какое-то очень важное для меня и очень красивое место, приехал, а там – голый перрон, осенний дождь, грязные кирпичные стены и неизбежная ругань носильщиков.
Словом – всё как всегда, и нет из этого долбаного круга ни у кого никакого выхода.
Такие дела…
Костры у дольменов
В горах ходить надо осторожно.
Очень осторожно.
Особенно, если ты один.
Я как-то пару раз по молодости попадал в истории, потом зарекся.
Поганое это дело, знаете ли.
Они ведь только с виду твердые и прочные, эти горы.
Ага.
На самом деле, именно здесь, как нигде, очевидна непрочность нашего бытия: осыпи, трещины, коварство…
Ставишь ногу на с виду прочно вросший в землю валун, а он – предательски проваливается куда-то в бездну.
Причем не тогда, когда ты аккуратно трогаешь его носком, примериваясь, а когда уже окончательно переносишь на него весь вес тела, и стоящая на этом чертовом булыжнике нога становится опорной.
И тут – только успевай руки пошире расставлять, чтобы хоть за что-то схватиться. Неважно, за что: за корень, ветку, за такой же, с виду надежный, камень.
И молись, чтоб тебе повезло…
Причем такие истории, как правило, происходят уже в конце дневного перехода. Когда тягучая монотонность движения притупляет осторожность, мысли бродят где-то в стороне, а органы чувств, как губка, впитывают окружающий пейзаж. Чтобы потом, когда ты вернешься домой, преобразовать их в сосущую под ложечкой, заставляющую вновь и вновь возвращаться сюда, наверх, неизбывную тоску воспоминаний…
Так что я с этим делом – завязал.
В смысле, с тем, чтобы в одиночку в горы ходить.
А ведь – хочется.
В горы хочется.
Хорошо там, чисто…
И лишний человек там – как ни крути, только помеха.
Потому как очень трудно угадать, примут этого человека горы или не примут.
Хорошо тебе с ним будет ночью у костра жарить на углях только что пойманную форель или захочется сбежать: куда угодно, хоть в город, хоть за ближайший камень, только чтобы не слушать его пустую, докучливую болтовню.
Так – тоже бывает.
И, увы, чаще, чем хотелось бы.
Причем один и тот же человек в городе может быть до безумия интересен, а в горах – пуст, как фантик от шоколадной конфеты «Мишка на севере».
И дело не в том, что он плох и «не выдержал проверки».
Это бред для малолетних романтиков, переслушавших на теплой, уютной кухне Визбора или Высоцкого.
Просто всему – свое время и место.
В том числе и человеку.