– Оставлю, – говорю. – Только учти – я тоже женат.
– Какая фигня, – вздыхает. – Мне не для этого нужно. Давай руку…
Дал я ей руку, она, осторожно опираясь, перелезла через перила на карниз.
Я откупорил бутылку, мы с ней сделали по глотку и потихоньку направились в сторону выхода. На середине пути она вдруг остановилась и с силой сжала мою руку своими ледяными ладошками.
– Правда, передашь? – смотрит прямо в глаза.
Настойчивая какая.
– Обязательно, – отвечаю. – А мой телефон у своих бодигардов всегда найдешь. Если позвонишь – отвечу обязательно. Больше того – буду рад твоему звонку…
– Почему? – спрашивает.
Молчу.
Соображаю.
– Потому что ты, по-моему, очень хорошая девчонка, – вздыхаю наконец. – Не без придури, конечно. Но нормальных людей без придури я в последнее время что-то как-то особо и не встречал…
– Спасибо тебе, – улыбается. – Я обязательно позвоню…
Как только мы сошли с карниза, меня от нее, разумеется, оттерли.
Ее накрыли теплым пледом и куда-то повели, а я уселся на приступочку и достал из кармана бутылку коньяка.
Там еще где-то две трети оставалось, на мое счастье.
Что мы там с ней отпили-то?
Так.
По глоточку…
Пальцы ощутимо дрожали.
Сделал глоток.
Закурил.
Вдруг слышу:
– Со мной не поделишься?!
Оглянулся – точно он.
Полковник Воронин.
Собственной, блин, персоной.
Сидит рядышком со мной, а на лбу, над переносицей – крупные капли пота. Не в каждой парной так пробивает.
Я, в принципе, во всей Москве только пару-тройку таких парилок знаю…
Отхлебнул глоток побольше, протянул ему бутылку.
Посидели.
Он протянул руку.
– Меня, – говорит, – Петей зовут…
– Дима, – пожимаю.
– Да я в курсе, – усмехается.
Еще по глотку сделали.
Опять закурили.
Я – одну от другой.
Кажется, отпускает потихоньку…
– Вот ты можешь мне объяснить, Дим, – вздыхает, – почему так в этой поганой жизни происходит? Не буду тебе втолковывать, что я за эти полтора часа пережил. И тебя спрашивать не буду. Потому что – без толку. Но вот зачем нам это, объясни! Что тебе, что мне…
– По разным, – жму плечами, – видимо, причинам…
– Видимо, по разным, – соглашается. – Пошли, что ли?
– Пошли, – киваю. – Я здесь недалеко один кабачок приличный знаю. И работает круглосуточно…
– Круглосуточно? – спрашивает. – Это хорошо. А кормят там как?
– Нормально, – говорю, – кормят. Только тебе-то какая разница? Лично я сейчас и тушенки бы с картошкой с удовольствием навернул. Да и просто корочкой бородинского обошелся. Лишь бы водка похолоднее была…
– Ну, – смеется, – водка-то будет. Обязательно…
Она мне потом, кстати, так и не позвонила.
И я так думаю – может, оно и к лучшему.
Слишком уж разные миры.
Не то чтобы мой был лучше или хуже – просто разные.
Где-то так…
Леший
– Сержант! – слышу.
И голос, вроде, знакомый.
Нет, не меня.
Точно не меня.
Какой я, к чертям собачьим, сержант?
– Да куда ты? Старшой, погоди!
А вот это – точно меня.
Оборачиваюсь.
Мужик.
Куртка вроде «аляски», синие джинсы, коричневые ботинки на толстой черной подошве, бейсболка утепленная.
Такая, с ушами, знаете?
Вроде как – лысоватый.
И – фикса золотая на месте правого переднего зуба.
Вот по ней и признал…
– Капитан? – говорю, – Горелов? Леший?! Тебя ж убили двадцать лет назад!
– Точно убили? – смеется.
– Точнее, – говорю, – не бывает. Стасик Кудапшин сам тебе глаза закрывал. Старлей. Он и настоял, чтоб тебя не пропавшим без вести записали. Бился, в штаб несколько раз ходил. Доказал. Погиб он потом…
– Знаю, – морщится. – Хорошим парнем был Стас. Жалко его…
– А ты?.. – спрашиваю.
– А я, – смеется, – живой был тогда. Даже не раненый. Только в часть мне возвращаться – ну, никак нельзя было…
– Почему? – удивляюсь.
– А прокурорскую проверку не помнишь, что ли? – делает круглые глаза. – Нам тогда со Стасиком лет по семь светило. Каждому. Мы ж местным столько всего со склада продали… Хотели потом сжечь, война бы все списала. А тут – эти волки из Москвы. Ну, и кинули монету, на кого валить…
– Тебе выпало, значит? – усмехаюсь криво.
– Мне, – вздыхает. – Ладно, дело прошлое. Пойдем, выпьем куда-нибудь, повспоминаем…
Морду бы тебе «повспоминать», думаю.
Понятно, что вы местным толкали.
Не масло с продскладов.
Да ладно.
Двадцать лет прошло…
– Пойдем, – говорю, – тут бар неподалеку неплохой есть…
Пришли, сели.
Он куртку на вешалку повесил, бейсболку свою дурацкую снял.
Точно, вижу, – совсем облысел капитан.
