отношении ее замужества.
– Как я отношусь к Льву Ивановичу?
– Интересный мужик, но бесперспективный, женат, слишком рационален, потому для курортного романа не годится.
– Как я реагирую на угон машины, катастрофу, допросы и прочее?
– Никак. Тебя это не интересует. Вот если бы Майя могла тебе сосватать покровителя, такого, как Володя, было бы здорово. Может, у Володи есть приятель? Можно и постарше, пусть не такой обаятельный. Если есть, то тебе любопытно знать, как он выглядит, как одевается, его вкусы, привычки.
– Понятно. – Таня скользнула в калитку и скрылась за черными стволами деревьев.
Гуров спускался осторожно, боялся поскользнуться и упасть. Тропинка, кое-где усыпанная мелким белым камнем, вилась между заборами, из-за которых свешивались темные, еще голые ветки деревьев. «Надо было надеть кроссовки, изгваздаю парадные туфли», – думал Гуров.
Звезды проглядывали сквозь редкие расползающиеся облака, он поднял голову, в который раз подумал, что над Черным морем звезды больше и ярче, чем над Москвой, и поскользнулся. Сучковатая палка, которая должна была размозжить ему затылок, скользнула по волосам и плечу. Гуров покатился по острым камням, прикрывая руками голову и ожидая нового удара, когда за спиной громыхнул пистолетный выстрел. Кто-то перепрыгнул через Гурова и, срываясь на крутизне, понесся вниз.
– Не стрелять! – громко сказал Гуров, оперся коленями об острые камни и поднялся. – Я жив-здоров, и большое спасибо.
– Я догоню его! – Таня, тяжело дыша, взмахнула пистолетом.
– Не догонишь! – Гуров отобрал у девушки пистолет, поставил на предохранитель, сунул в карман брюк. – Надо же такому случиться? Парадные брюки и туфли французские, только купил. Болваны, а не люди.
Он достал носовой платок, вытер ободранные ладони, взглянул на Таню, каким-то образом успевшую переодеться в тренировочный костюм.
– Да, видик у меня, надо сказать, не героический. – Он поднял с земли здоровенную палку, взмахнул. – Ты его видела?
– Невысокий, одет в темное. – Таня провела ладонью по голове Гурова. – Кровь. Вы ранены.
– Как и положено герою, отвечаю: пустяки, царапина. Где живет Зинич? Мы шли медленно. Он мог успеть заскочить домой и переодеться?
– Мог, но напавший был невысокого роста.
Они вышли на асфальт, при свете фонаря Гуров оглядел грязные, порванные на колене брюки, покачал головой, словно именно потеря штанов больше всего его огорчала в данный момент.
– Девочка, когда смотришь сверху вниз, любой человек видится маленьким. Конечно, ботинки у него сейчас тоже не начищены до зеркального блеска. Но зачем ему возвращаться домой? Он может переночевать у приятеля или приятельницы.
– Почему вы уперлись в Толика? Я его знаю с детства, он парень нечистоплотный, но напасть сзади, ударить по голове…
Гуров сел на грязную сырую скамейку, платком протер место рядом.
– Садись. Ты спасла мне жизнь, я твой должник до гробовой доски.
– Что вы все шутите?
– Человек в моем положении может либо шутить, либо плакать. Артеменко в гору не полезет, палкой размахивать не будет, не его стиль. Да и бегать и прыгать ему уже поздно. Палочка тяжеловата. Кружнев мужик жилистый, сильный, но он бы выбрал камень поувесистее. Длинная палка ему не по руке.
– Толик трус, – сказала Таня, – поверьте в женскую интуицию.
– Жизнь прикажет, в угол загонит, трус в отчаянного парня переродится, – возразил Гуров и поднялся со скамейки. – Я хочу принять душ и вздремнуть. Что мне с тобой делать, снова провожать?
– Ни в коем случае!
– Конечно, – сказал Гуров и поплелся провожать Таню. – Наш кошмарный убийца сейчас чистит обувь, проклинает все на свете и решает, как завтра при встрече не выдать себя. Интересно, что он думает по поводу неожиданного выстрела?
На середине подъема Таня села на землю и сказала:
– Я дальше не пойду, верните мое личное оружие и отправляйтесь в гостиницу.
– Старший лейтенант, ты забываешься, – пробормотал Гуров, продолжая идти вверх. – Ведь Толик знает, где ты работаешь… Вы здесь все друг про друга все знаете… Как же я такую интересную мысль в своем мозгу не отыскал раньше?
Таня шла сзади и молчала. У калитки Гуров поцеловал девушку в лоб, вернул пистолет и пошел обратно. На полпути он обернулся – Тани видно не было.
Отари сидел в кресле гуровского номера и дремал, увидев Леву, вскочил, забегал по комнате, принес из ванной мокрое полотенце.
– В тумбочке кофе и кипятильник, приготовь. – Гуров стянул с себя мокрую грязную одежду и пошел мыться.
Ссадина за ухом и плечо вспухли и болели, Гуров знал – через несколько часов станет еще хуже. Он тщательно вымылся теплой водой с мылом, принял контрастный душ, надел чистое белье и тренировочный костюм, выпил приготовленный майором кофе, достал из пиджака сигареты и закурил. Нельзя сказать, чтобы Гуров приучился курить, просто он время от времени выкуривал сигарету. Отари молчал, смотрел огромными черными глазами, гладил пятерней бритую голову и терпеливо ждал.
– Выдохни. – Гуров улыбнулся. – А то у тебя все предохранители перегорят. Я, Отари, очень способный сыщик, почти гениальный. Практически на пустом месте я заставил преступника сорваться.
Отари поднялся, провел ладонью по шее Гурова, на ладони была кровь:
– Это не пустое место – твоя голова, дорогой.
Гуров коротко рассказал о случившемся.
– О твоем и Татьянином поведении поговорим позже. – Гуров налил себе вторую чашку кофе, взглянул на часы. – Без пяти три. Отпечатки получились?
– Исключительно. Кроме Артеменко. Эксперт уверен, что Артеменко вытер фужер умышленно. Утром я пошлю отпечатки в прокуратуру. Почему ты думаешь, что они могут сработать?
– Не знаю. Так, на всякий случай, – ответил Гуров. – А Владимир Никитович хоть и работал следователем, а наивен. Невиновный не уничтожает пальцевые отпечатки, он о них не думает. На подоконнике стоит бутылка из-под коньяка, я смотрел, на ней пальцы Артеменко сохранились.
– Ты не видел нападавшего, кто мог быть? – спросил Отари.
– Полагаю, Зинич. Наверное, он уйдет в бега. – Гуров закашлялся и погасил сигарету. – Инициативу мы с тобой перехватили. Конечно, доказательств у нас никаких…
Гурова прервал телефонный звонок.
– Слушаю.
– Здравствуй, Лева. Три часа ночи, а ты не спишь. – Гуров узнал спокойный, немного ленивый голос своего начальника полковника Орлова.
– С добрым утром, Петр Николаевич. Я в загуле, а вы все еще в кабинете? Срочно понадобилась консультация профессионала?
– Пока человек шутит – он живет.
Гуров тронул кончиками пальцев вздувшуюся шишку.
– Как с погодой, Лева?
– Великолепно. – Гуров прикрыл мембрану ладонью, подмигнул Отари: – Начальство. – И уже в трубку продолжал: – Петр Николаевич, пропусти двадцать страниц текста, объясни, чего тебе не спится?
– На тебя пришла анонимка. И не мне, не Турилину, а в кадры. Константина Константиновича вчера вечером не было, я сначала хотел переговорить с ним, потом позвонить тебе, да не спится. Куда ты там вляпался?
– И что нового обо мне сообщили?
– Взял десять тысяч.
– И десять бы не помешали, но уверен, что дадут и сто! – рассмеялся Гуров.
