дежурные по этажу делали вид, что «девушек» в первый раз видят, и жизнь у них была, словно мечта, как они ее себе представляли, когда впервые вышли на панель.
Единственным недостатком мужчины была его молчаливость, но зато он и не приставал с надоевшими вопросами, как это она, такая красивая, обаятельная, не играет в театре, на эстраде и не участвует в многочисленных конкурсах, где победа ей была бы обеспечена.
Однажды Костя Бык, известный сутенер, схватил одну из его спутниц за рукав шикарного плаща и собирался залепить ей пощечину, но вовремя остановился, увидев, как ему в живот уперся ствол пистолета. Бык не успел ничего сказать – два оперативника взяли его под руки, он застонал, поник головой, видно, получил сильный удар, которого она не видела. Больше никто из сутенеров к женщинам, обслуживающим Грека, эти пять дней не подходил.
Грек решил проверить: а что действительно знает назойливый полковник Гуров? Для выполнения своего плана гэбэшнику нужно было несколько дней отсутствовать. Люди, финансирующие его, дали полковнику полный карт-бланш, и он жил свободно, не считая денег.
Так и получился великолепный отпуск, правда, короткий. На шестой день Грек из гостиницы съехал и занялся своими прямыми обязанностями. План у него был разработан до мельчайших подробностей.
В первый рабочий день он встретился с Золотаревым, привез его на глазах оперативников на свою конспиративную квартиру.
Такая встреча не вызвала у сыщиков никакого удивления, она была вполне естественна.
В квартире Грек усадил подчиненного за стол, поставил перед ним кофе, воду и коньяк, забрал у Золотарева пиджак и плащ, прошел в глубь квартиры. Здесь полковника ожидали криминалисты, они взяли принесенные полковником вещи и начали над ними колдовать.
Сравнительно скоро в комнате зазвучал уверенный голос полковника Гурова и сначала хорохорящийся, постепенно сникающий голос Золотарева. Грек дважды внимательно прослушал их разговор на набережной. Что он уволен без выходного пособия, Золотарев не сомневался, а в отношении своей жизни подобной уверенности не было, уж слишком спокойно, даже самодовольно держался Грек.
Когда запись закончилась во второй раз, Грек взглянул на Золотарева оценивающе и сказал:
– В том, что ты продашь все сразу и оптом, я и не сомневался. Можно сказать, ты для этого на земле живешь, таким образом, ты просто выполнил свою миссию. Теперь прикинем, что мы с этого можем поиметь?
Грек тоже выпил рюмку коньяка и задумался. Наконец он заговорил:
– Что Гуров и Орлов тюльку с Авиловым не проглотят, я и не сомневался, слишком грубо сработано. Однако парень в прокуратуре, ментам его оттуда при таком раскладе не вытащить, прокурорские будут жевать такую тухлятину сто лет. Розыскное дело ментам придется закрыть, против силы и общественного мнения не попрешь. Они могут заниматься самодеятельностью, пусть занимаются. Мы постепенно захватываем телевидение. Но время идет, ситуация меняется, и такой противник, как Гуров, нам совершенно ни к чему. Его следует убрать. И убрать так, чтобы нами в истории даже не пахло. Никаких киллеров. Здесь главную роль должен сыграть трусливый агент Золотарев. Виталий, ты ведь сегодня у Гурова в агентах ходишь. Он тебе не верит ни на грош, но это значения не имеет. Мы создадим такую ситуацию, в которую сыщик поверит. Он сейчас, насколько мне известно, занимается ограблением инкассаторов. Там МУР, РУОП и нашей агентуры хватает.
– Так зачем мне туда лезть? – спросил Золотарев.
– Ты туда пока и не полезешь. Пока, – повторил Грек. – У них на сегодня там работы, что тайги до Урала. Вот когда они тропы проложат, все вычистят, определятся на местности… Сейчас на данную тему говорить рано. Тебе Гуров никакой техники не давал?
– Клянусь!..
– И не даст, – перебил Грек. – Гуров настоящий сыщик, ему дезинформаторы не нужны. Однако дезу мы ему обязаны засунуть, иначе нам его не убрать, а спать с «лимонкой» под подушкой у меня никакого желания нет. Значит, кто конкретно грабит инкассаторов?
– Тамбовцы. Сейчас там Волох верх держит. Дисциплина и конспирация, словно в КГБ, – ответил Золотарев.
При последних словах Грек скривился, подумал – дожили, с какой мразью великую контору сравнивают. Шестую часть земного шара в кулаке держали, сейчас тамбовцы… Волох…
– Гуров о Волохе знает? – спросил Грек.
– Наверняка, – Золотарев кивнул.
– Значит, сыщик станет к главарю подход искать. Либо из окружения вербанет, либо со стороны засунет, – рассудил Грек.
– Трудно, там лишних мест нет, а со стороны и казначея зоны не подпустят. Принять примут, ужином угостят, девочки, банька и все, дорожки разошлись. А сам Волох и не появится даже, ему новые кореша не нужны.
Гуров, Крячко, Нестеренко и Котов сидели в маленьком кафе, ели салат, запивали томатным соком.
– Два дня назад мне казалось, мы движемся вперед, – сказал Гуров. – Сегодня я понимаю, мы все время топчемся на месте. Прокуратура ничего не добьется от Авилова, там и добиваться нечего. Если бы они его освободили под подписку, мы имели бы свободу маневра. А сейчас на этом деле можно поставить крест. Мы будем два месяца ждать суда, который оправдает подозреваемого за недостаточностью улик, а мы будем сидеть и ничего не делать.
– А инкассаторы? – спросил Нестеренко.
– Инкассаторами следует заниматься, – ответил Гуров. – Но там действует банда, следовательно, нужна тщательная подготовка, затем войсковая операция. Нам отдали приказ с единственной целью: чтобы мы не занимались розыском действительного убийцы Голуба. У нас нет агентурного подхода к Волоху, вербовать кого-либо из его окружения бессмысленно, а со стороны он никого не подпустит, какую бы мы легенду человеку ни сочинили.
– Извините Лев Иванович, но так не бывает, – сказал Котов. – Человек – существо, постоянно чем-то недовольное, все ему мало, чего-то не хватает. Необходимо выяснить, чего не хватает Волоху.
– Задача простенькая, – заметил Станислав. – Она станет еще проще, когда мы Это выясним и надо будет Это достать.
– Мы разделаемся с бандитами, не сомневаюсь, – сказал Гуров. – Достаточно убить или арестовать Волоха, как группировка рассыплется.
– Они соберутся в другом месте, станут называться по-иному, – сказал Нестеренко. – Мне становится страшно, когда я ловлю себя на мысли, что хочу загнать всю эту мразь в огромный подвал и расстрелять без следствия и суда.
– Люди уже такое проходили, – ответил Гуров. – Самый большой в мире подвал существовал в нашей с тобой России.
– Не тех стреляли, – глухо сказал Нестеренко.
– Если отменить следствие и суд, никогда не узнаешь, кого ты стреляешь. И хватит глупостей, не можешь работать – возьми отпуск.
Золотарев вышел из дома, тут дорогу ему перегородил Гуров.
– Садись в машину, – сказал он.
Гэбэшник послушно сел в стоявшую у тротуара машину Гурова, стараясь понять, знает мент о появлении в Москве Грека или нет.
– Знаю, – сказал сыщик, – и о вашей беседе знаю, и что ты, как обычно, раскололся, тоже знаю. – Он не сомневался, гэбист будет врать, и спрашивать у него что-либо бессмысленно. Но Гуров также знал: когда человек врет, он скрывает истину, и по тому, как он врет, порой можно истину вычислить. Поэтому спросил: – Какое же ты получил задание?
Золотарев начал излагать легенду, которую изложил ему начальник.
– Грек убежден: верите вы в виновность Авилова или нет, вы с ним увязли. Прокуратуре достаточно косвенных улик для их обработки и передачи дела в суд. Все займет три-четыре месяца, и вы на такое время окажетесь парализованы, так как вас передадут в МУР, заставят бороться с тамбовцами, с Волохом. Меня на время от работы отстранили, рекомендовали встреч с вами не искать, но и не увиливать от них.
