Эдик, ждавший в коридоре, бросился ко мне, как глупый щенок кидается к хозяевам, вернувшимся с работы. Правда, Эдик не щенок, а скорее кобель, что не помешает мне укротить его.
На этот раз, по моему предложению, мы спустились вниз не на лифте, а по лестнице. Полицейские не обратили на нас внимания, и когда мы вышли из здания окружной прокуратуры, я разразилась проклятиями в адрес Даны.
– Она всего лишь выполняет свою работу, – сказал Эдик, и я от неожиданности замолчала.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Похоже, я слишком понадеялась на собственные чары. Эдик защищает прокурессу! Та его обработала по полной программе, и дурачок в нее втюрился. Или ему нравятся такие вот домины – внешне холодные и неприступные стервы с волосами, собранными в пук, в строгих костюмах и очках в металлической оправе? Одним словом, я должна быть настороже. Как лучше всего выбить из головы мужика мысли о сопернице? Ни в коем случае не поносить ее, а нахваливать, причем до такой степени, пока ему не станет тошно. Попутно надо всячески подчеркивать те ее качества, которые мужика отвращают…
– Конечно, – закивала я, – Дана Хейли далеко пойдет! Не удивлюсь, если она станет окружным прокурором. И даже генеральным – сначала в штате, а потом во всей благословенной Америке. Она сильная женщина, побольше бы таких. Умеет всех в узде держать, никому спуска не дает. Способна всех и сразу приструнить…
Я так старательно превозносила мнимые достоинства Даны Хейли, что Эдик очень быстро потерял к ней интерес. Так-то, советник юстиции! Будешь знать, как разевать свой акулий ротик на моего журналиста! Как и все мужчины, Эдик не любил волевых, чересчур самостоятельных дамочек, а Дана была из подобного разряда. Отчего, спрашивается, Билл Клинтон жену свою постоянно с какими-то грудастыми секретаршами да большеротыми практикантками обманывал? Только потому, что Хилари его слишком уж сильная, а от таких мужики бегут, как черт от ладана. А если Хилари президентшей станет, так он с ней наверняка через какое-то время разведется: зачем ей муж, если имеется «ядерная кнопка»?
После визита в прокуратуру мы с Эдиком подкрепили пошатнувшиеся силы в итальянском ресторане при помощи пиццы, затем мой журналист переговорил по телефону с кем-то из своих информаторов, после чего сообщил:
– Полиция покинула квартиру Кристины Монг. Мы можем туда отправиться.
– А думаешь, надо? – спросила я. Мне было так хорошо рядом с Эдиком – пицца «Четыре сезона», легкое красное вино (для меня, так как он за рулем), сладостные арии из итальянских опер…
– Требуется собрать материал, – уверил меня Эдик, – расспросить соседей. И сделать фотографии.
– Какие фотографии?
– Места преступления, а также всего того, что привиделось мадам Матильде. Это будут документальные подтверждения ее пророческого дара.
– Но чтобы сделать снимки, надо проникнуть в квартиру Кристины, – брякнула я и похолодела. – Эд, ты что, предлагаешь проникнуть туда? Но квартира наверняка опечатана полицией…
– Мы можем разобрать стену соседней квартиры, если ты не хочешь войти через дверь, – улыбнулся Эдик. – Разве тебе самой не интересно знать, говорила ли мадам Матильда правду?
– А твой информатор… – начала я, но Эдик отмахнулся:
– Одно дело слова, и совсем другое – фотографии. Я пытался выведать что-либо у советника Хейли, но она уклонилась от ответа. Что косвенно подтверждает: гадал-ка была права. Но я не хочу подвергать тебя риску, Марина, поэтому если ты предпочтешь остаться в отеле…
– Нет! – прервала его я. – Мы же партнеры, Эд, не забывай!
И мы покинули ресторан, отправились к дому, где обитала Кристина Монг. Уже смеркалось, когда Эдик заглушил мотор автомобиля. Мы оказались возле достаточно уродливого высотного здания, мало чем отличающегося от какой-нибудь московской многоэтажки в спальном районе. Только зеленая трава и кривые пальмы напоминали о том, что дело происходит в Лос-Анджелесе.
Эдик отчего-то взглянул в зеркало заднего вида и кивнул, указывая на черный джип, который притормозил метрах в пятидесяти от нас.
– Я обратил на него внимание, еще когда мы ехали к Дане Хейли. Затем он торчал около ресторана все то время, пока мы там находились, и последовал за нами сюда, к дому стриптизерши.
Джип как джип, в Калифорнии их так же обожают, как и в Москве. Этот, кажется, из дорогих, с тонированными стеклами (ни водителя, ни пассажиров не видно).
– Думаешь, за нами следят? – спросила я. – ФБР? Полиция? Министерство национальной безопасности?
Эдик пожал плечами:
– Да нет же, мы ведь не подозреваемые, никто не станет следить за нами. Но все равно более чем странно.
– Мафия? – продолжила я гадать, и тут душа у меня ушла в пятки. Вдруг меня осенило, и я выпалила: – Это он! «Зодиак»! Господи, он хочет расправиться со мной, я так и знала…
– Кто бы там ни был, я сейчас с ним разберусь. – Эдик вытащил из бардачка небольшой пистолет.
– Прошу, Эд, не надо! – вскрикнула я. Но удержать журналиста было невозможно. Он вышел из салона и направился прямиком к джипу. Однако тот дал задний ход, резко развернулся, сорвался с места и исчез.
– Они тебя испугались! – с гордостью посмотрела я на Эдика, вернувшегося ко мне. – Вернее, он, «Зодиак». Ты успел рассмотреть номер?
– Нет, – слишком темно. Однако, сдается мне, наш друг еще вернется. Пускай ждет нас, мы устроим ему сюрприз. Я хочу знать, кто следит за нами и с какой целью.
Мы отправились к многоэтажному дому. Дверь подъезда открылась и показался коротышка с розовым женским лицом, который держал в руках на редкость уродливую жирную таксу, немедленно злобно тявкнувшую на меня. Коротышка вперил сначала в меня, затем в Эдика взор и сдобным голосом поздоровался.
Мы ответили на приветствие и пропустили его. Обернувшись, я увидела, что субъект, наклонив набок голову, смотрит нам вслед.
Квартира Кристины Монг располагалась на тринадцатом этаже. Подход к ней был огорожен желтыми лентами, а дверь, как я и предполагала, опечатана. Эдик осмотрелся по сторонам, затем сорвал ленту и извлек из сумки связку ключей. Мне было очень страшно – а что, если сейчас появится полиция. Или кто- либо из соседей?
Эдик в два счета открыл дверь, и я восхищенно пробормотала:
– Ты просто ас!
– Профессия журналиста ко многому обязывает, – скромно потупился Эдик.
Войдя за ним в темную квартиру, я с замиранием сердца подумала о том, что репортер обладает многими талантами, о которых я и не подозревала.
– Осторожнее! – послышался голос Эдика, но было поздно – я, не удержавшись, налетела на него. Эдик схватил меня (я почувствовала его взволнованное дыхание) и заботливо спросил: – Марина, с тобой все в порядке?
Меня так и подмывало сказать, что у меня подвернулась лодыжка (Эдик непременно стал бы ее растирать), но я решила использовать этот трюк позднее. Не в квартире жертвы «Зодиака», а в номере отеля.
– Да, Эд, – ответила я, еле сдержавшись, чтобы не назвать его «милый». Нет, рано пока выказывать нежность. Так мужчину можно отпугнуть.
По стенам заплясал луч фонарика, мне сделалось жутко, когда он уперся в стену, покрытую темными брызгами. Я тотчас поняла, что это – человеческая кровь. Ни за что бы я не отправилась сюда одна! Неприятные, глупые мысли шевелились у меня в голове, но я старалась не думать о том, что мертвые не любят, когда их тревожат. Безголовая Кристина Монг находится в морге, так что опасаться нечего.
Мы были в комнате, которая показалась мне огромной, как зал во дворце. Эдик подошел к окну и закрыл жалюзи, на всякий случай задернул еще и шторы. Затем, к моему облегчению, наконец включил
