твое фото уже в агентстве в Германии. А еще через день оно висит в Интернете. Светка права: отказаться Катя сможет в любой момент. Это ее абсолютно ни к чему не обязывает. Все равно в университете ей уже ничего не светит после того дикого и странного скандала. Почему бы не сменить обои,[6] как говорят немцы?
Родители Кати отнеслись к этой новости настороженно. В особенности не понравилась идея дочери Дарье Гавриловне. Мама говорила Катерине:
— Дочка, зачем тебе эта Германия, к чему? Устроишься в Волгограде на хорошее место. Ну и что из того, что не поступила в аспирантуру, ничего страшного в этом нет. Но ФРГ…
— Маме страшно отпускать тебя в такую даль, — сказал Александр Александрович. — Да и мне тоже боязно. Как же ты одна устроишься в чужой стране?
— Все будет в полном порядке, — уверяла родителей Катерина. — Вот Светка едет, и Олеся, так у них родители только «за»! Вы тоже должны поддержать меня!
Катя случайно услышала разговор отца и матери. Дарья, вздыхая, говорила:
— Но ведь пока она никуда и не едет. Ну, подала заявку, может, образумится. Там ведь таких, как она, девчонок сотни и тысячи, это вовсе не значит, что Катина кандидатура подойдет!
— Даша, — отвечал ей отец. — Я не понимаю, почему ты против поездки в Германию? Рано или поздно ей придется от нас уйти и начать свою собственную жизнь. Сама знаешь, после этого дурацкого происшествия в университете ей аспирантура не светит. Я желаю нашей дочурке только всего самого хорошего…
— И я тоже, — отвечала мама, и в ее голосе слышалась непонятная для Кати тревога. — Но, Саша… Ладно, видимо, это судьба, да, судьба…
— О чем ты? — Александра Александровича заинтересовали слова жены, но та упорно не хотела отвечать.
Катя каждый день проверяла свой электронный ящик, ей пришло подтверждение от агентства о том, что ее данные разместили в галерее желающих. Катерина видела свою фотографию на сайте агентства. Ну что ж, теперь остается набраться терпения и ждать…
Светка тем временем отправилась в Саратов и, вернувшись через пару дней, призывно помахала красным паспортом. Она получила визу на три месяца.
— Вот ужас-то там творится, — говорила Храповалова. — Людей — не протолкнешься. Приходится локтями работать. Хорошо, что по записи пропускают, а так бы пришлось в Саратове торчать неделю. Ну, в общем, девчата, еду я. Смотрите, с пятнадцатого августа. Почти через месяц… Как раз время и вещички собрать будет, и дела уладить. И не забудьте перевести на немецкий свой университетский диплом и школьный аттестат, а также заверенные копии у нотариуса сделать. Это нужно для поступления в вуз. Я на всякий случай возьму с собой три комплекта документов, в разные институты подам, чтобы уж наверняка стать немецкой студенткой. Надо работать на перспективу!
Ответа из Германии пока не было. Прошла неделя, затем другая. Катя не знала, что делать. Возможно, она никому не нужна? Это Светке, как обычно, повезло, ее семья практически сразу нашла, а вот Катерине…
Ей позвонила Олеся. Обычно меланхоличная, Тарасова едва ли не кричала в трубку:
— Катечка, мне письмо пришло! Они хотят меня взять к себе, хотят! Приезжай немедленно!
Пока Катя ехала к Олесе в троллейбусе, она думала о том, что вот и еще одной подруге повезло. Даже Тарасовой. А почему никто не интересуется ею, Катей?
Дома у Олеси была уже Светка. Тарасова трясла листком, на котором распечатала письмо от немецкой семьи.
— Из какой-то деревушки, — морщилась Храповалова. — Мой Вольфсбург тоже не очень большой, но все же город. А в твоем, как они пишут, живет всего полторы тысячи.
— Ну и что? — возражала радостная Олеся. — Зато они готовы взять меня немедленно! У них два маленьких ребенка — мальчик и девочка, полтора и два с половиной года. Отец — врач, мать — держит свой косметический салон в соседнем крупном городе. У них большой дом с бассейном!
— Ну, опэроз вообще берут к себе в основной массе состоятельные люди, — заявила тоном знатока Светка. — Моя-то семейка будет побогаче, чем твоя, Олеська. Ну ладно, ты права, чего привередничать и от добра добро искать? Подойдет и эта. Оки же пишут, что у тебя будет два выходных в неделю, зато частенько надо будет оставаться с малышней до позднего вечера, ждать, пока родители придут с очередной вечеринки или приема. Светскую жизнь, видите ли, любят. Бери, бери их, Тарасова!
Деревенское семейство позвонило тем же вечером. Катя слышала, как радостная Олеся говорила с ними по телефону, отвечая почти на все вопросы.
— Ja, naturlich![7]
Олеся была со всем согласна — и с тем, что придется иногда вставать в шесть, и с тем, что придется выгуливать три раза в день колли по кличке Жозефина.
— Эх, неправильно ты себя ведешь, — сказала Храповалова после разговора. — Они тебя работой загружают, ты должна не просто, как китайский болванчик, кивать послушно головой и их требования принимать, а выдвигать свои. Ладно, я буду гулять с собакой, а за этой вы оплатите мне приезд в Германию. Буду вставать в шесть утра, но за это получу дополнительный выходной.
— Меня все устраивает! — говорила Олеся. — Светочка, ничего страшного, я животных люблю! И рано вставать люблю! Они сказали, что в восторге от меня и моего немецкого. А то до этого говорили с девушками из Албании, Грузии и Словакии. Те вроде бы еле-еле объясняются, даже элементарных вещей не понимают…
— Вот видишь, хотя бы за сносный немецкий можешь родному универу сказать спасибо, — провозгласила Светка. — Ладно, дело твое, Тарасова. Только потом не жалуйся, что пашешь на них, пашешь, а в ответ одни упреки.
Олеся, казалось, не замечала Светкиного брюзжания. Впрочем, Храпозалова всегда подвергала критике действия других.
— Они вышлют завтра официальное приглашение, — сказала Олеся. — И не по почте, а по факсу. В консульстве факсы тоже принимают. И я завтра же позвоню, займу очередь. У мамы факс на работе стоит, она его примет…
— А вот я не додумалась, — проскрипела Светка. — Ладно, только ты одна осталась, Ипатова. Где же твои немцы?
Катя и сама задавалась этим вопросом. Вот и вторая ее подруга, Олеся, получила приглашение. И даже заняла очередь на следующий месяц. А у нее полный молчок. Словно никому она не нужна!
В конце первой недели августа, когда Светка уже вовсю готовилась к отъезду, наконец-то и Катя получила письмо на свой электронный ящик. Хозяйка агентства сообщала, что ею одновременно заинтересовались две семьи. И высылала их данные, чтобы Катя могла решить, кому она отдаст предпочтение. Светка немедленно взяла инициативу в свои пухлые ручки.
— Так, почитаем-ка, — она внимательно сравнивала условия. — Первое семейство откуда-то из Гессена. Что за город? Никогда не слышала! Ага, двенадцать тысяч жителей. Да уж, негусто. Семейство учителей! Ой, Катька, нужны тебе такие! Папаша — учитель химии и немецкого, мамаша — преподает в начальной школе. Хотя в Германии учителя получают неплохо, это вам не российская голытьба. Они там даже к госчиновникам по уровню зарплаты приравнены. Трое детей! Ужас! Две девчонки и мальчишка! Три, семь и восемь с половиной лет! И тебе придется за всеми следить! О, Ипатова, смотри, какая здесь фраза, в письме от семьи этой: «Мы надеемся, что ты примешь верное решение и согласишься на наши условия. У нас было уже несколько опэр, и мы прекрасно знаем, как с ними обращаться». Катька, просто отпад! Это что, угроза? Они знают, как с ними обращаться! То есть кормить с собакой и держать в подвале около стиральной машинки. К таким лучше не ехать. Эти учителя, кажись, знают все и вся. Да и трое детей, ты просто с ума сойдешь!
Прочитав данные второй семьи, Храповалова вытянула лицо и кисло сказала:
— Повезло тебе, Ипатова. Я бы тоже хотела попасть в эту семейку. Тебе ее брать надо, и как можно быстрее!
Катя тоже была уверена — она должна принять предложение второй семьи.
— Во-первых, они живут не в деревне или небольшом городе, а в Гамбурге, — говорила Светка. — Берлин, Мюнхен или Кельн — тоже было бы неплохо, но и Гамбург пойдет. Там почти два миллиона жителей, один из самых крупных немецких городов. У нас в Волгограде миллион, ну ладно… Так, семейство Клумпс-Диргенхоф. Она — журналистка, сценаристка и вообще творческая личность. Сорок три года. Он — бизнесмен. Своя фирма. Тридцать пять. Надо же, баба подцепила себе муженька на восемь лет моложе. Впрочем, кажется, в Европе сейчас такая тенденция — тетки выходят замуж за молодых. У фрау есть сынок от первого брака. Какой же этот муж у нее по счету? Не пишет. Ну ладно, не так это и важно. Сынок по имени Жако, с ударением на последний слог. Двенадцать лет. Так, он — тяжелый случай. Гиперактивный ребенок, проблемы в школе с успеваемостью, грубит родителям. В общем, избалованная маленькая сволочь, Ипатова. Еще бы, один в семье, и у него все есть, вот и изображает из себя инфан терибль.[8] У них свой дом в Гамбурге. И шесть котов! Ужас! Этому самому Жако требуется старшая сестра, которая будет за ним нежно присматривать. Так и написали — нежно присматривать. Так пацану уже почти тринадцать, он себе подружку наверняка ищет… Ладно, проехали. Два выходных, легкая уборка по дому, будем считать тебя членом своей семьи… Предоставят комнату — двадцать пять квадратных метров, своя ванная и туалет, цветной телевизор… Неплохо! Ну что, Катька, соглашайся!
Олеся, которая жила уже мечтами пребывания в Германии, тоже предлагала Кате соглашаться. Поэтому, посоветовавшись с родителями, Катерина отправилась в Интернет-кафе, и написала ответ: семья Клумпс-Диргенхоф, проживающая в Гамбурге, ей подходит. И она не возражает, если агентство предоставит им ее телефонный номер, чтобы те позвонили в Волгоград.
— Теперь жди, — сказала Светка. — Сиди дома и жди. Позвонят, вы побалакаете, а ты сразу говори о приглашении. И пусть высылают по факсу, как и Олеське. Потом быстро в Саратов, за визой, и ты едешь в бундесрепублик дойчланд.
Звонок от гамбургского семейства поступил на следующий день, ближе к вечеру. Катя, сидевшая около телефона, схватила трубку.
— Катья? — услышала она приятный женский голос. — Я могу говорить с Катериной Ипатовой? Ах, это ты! Тебе звонит Бригитта Клумпс-Диргенхоф. Госпожа Хаммель сообщила, что ты дала согласие приехать к нам. Я очень рада, мой муж, Фредерик, тоже. Наш сладкий сынок Жако уже весь в нетерпении. Ты с ним подружишься, я уверена! Он такой ангелочек, мы его очень любим! Ты хорошо говоришь по-немецки, с легким французским акцентом. Ха-ха, будем всем говорить, что взяли опэр из Парижа! Да, я знаю, что ты закончила университет, но ты ведь понимаешь, многие, ради поездки в Германию, обманывают потенциальных работодателей. Я до этого говорила с девушкой из Венгрии, так она даже не может толком сказать по-немецки, как ее зовут. А нам нужен опэр, который все, ну, или практически все, понимает. Значит, ты согласна? Ты нам понравилась, твоя фотография и твое письмо тоже. А ты согласна пойти к нам в семью?
