— Да, — просто ответила Катя. — Да, госпожа Клумпс-Диргенхоф.
— О, не называй меня так официально, — рассмеялась Бригитта. — Пожалуйста, зови меня по имени и на «ты». Это позволяет мне чувствовать себя моложе, Катья. Ну что ж, будем экономить деньги, а то переговоры с Россией стоят дорого… Я от тебя в восторге! Я уже писала, ты в основном будешь заботиться о нашем Жако. Он тебе сразу понравится, наше чудо, солнечный мальчик. Он немного сейчас нервный, понимаешь, пубертат, но что поделаешь. Да и неприятности в гимназии… Но, уверена, ты поможешь ему измениться к лучшему. Итак, решено — мы тебя берем! Как выслать приглашение? Ага, по факсу, это не проблема, в моем бюро, а я работаю в основном дома, есть и факс, и прочая оргтехника. Называй номер. Завтра примерно в полдень по немецкому времени. А, на два часа больше! Значит, у вас будет уже четырнадцать часов. Жди, дорогая! Мы будем рады приветствовать тебя в нашей семье! Я сразу направлю приглашение в консульство по факсу, чтобы тебе не пришлось долго ждать с визой.
Повесив трубку, Катя ощутила, что гора свалилась у нее с плеч. Итак, все решено! Она едет в Германию. И не куда-нибудь, а в Гамбург! Большой портовый город, центр масс-медиа. Может, потом и семейство Клумпс поможет ей с поступлением в университет…
На следующий день, ровно в два пополудни, как и обещала, Бригитта прислала на факс матери Олеси приглашение. Катя возликовала — все получилось!
— Теперь звони в консульство и забивай стрелку, — сказала Светка. — Там сейчас, под конец лета, людей не так много. В июне все перлись на сезонную работу, теперь tote Hose.[9] Так что сделаешь все в один день.
Катерина так и поступила. Она дозвонилась в саратовское консульство почти сразу и записалась на следующий вторник. Ипатовы, узнав, что дочка едет за рубеж, казалось, приуныли. Особенно мама, которая ни в какую не хотела отпускать дочь в Германию.
— Катя, подумай, — внушала она ей. — Зачем тебе работать там нянькой, лучше останься в Волгограде. Или поезжай в Москву, как и хотела. И профессор предлагал тебе дать рекомендации в Нижегородский университет, ты там можешь пойти в аспирантуру…
— Мама, о чем ты, — сказала Катя. Она обняла Дарью Гавриловну и поцеловала. — Почему тебе не хочется, чтобы я посмотрела мир? Ты ведь с отцом сама жила в Германии почти семь лет. Так почему я не могу?
— То было совсем другое дело, — возразила Дарья Гавриловна. — Но, видимо, чему быть, того не миновать. Ну ладно, если ты хочешь…
Громче всех против Катиной поездки в Германию высказывалась бабушка, Анна Васильевна. Старушка, узнав, что внучка едет за рубеж, расстроилась и запричитала, прижимая к себе Катю:
— Внученька, и как ты будешь жить в стране басурманской? Там ведь и веры-то нашей нет, там все чужое! Обещай мне, что найдешь храм православный и будешь туда регулярно ходить! Ой, что делается! Пропадешь ведь, Катюша, на чужбине, люди в Германии небось недобрые…
Катя и не пыталась переубедить бабушку. Та считала: все, что не в России, есть греховное и еретическое. Но разве от этого Катя станет меньше любить свою старенькую бабушку? Прижав к себе сухонькую старушку, она увещевала ее:
— Ну, баба, все образуется, Светка и Олеся тоже едут, я буду там не одна.
— Правильно, деточка, держитесь, русские, православные, вместе, — говорила бабушка. — И помогайте друг другу обязательно!
Катя не сказала бабушке, что и Олеся, и Светка будут вдалеке от нее, не только в других городах, а даже в других федеральных землях Германии. Но зачем старушке знать об этом? Пусть думает, что они поселятся вместе.
— Обещай мне, что крест свой нательный будешь все время носить, — настаивала бабушка. — И перед поездкой тебе вообще-то хорошо в церковь сходить, исповедаться и причаститься… Ну не хочешь ты, знаю я. Все вы, молодые, безбожники. А время придет — и сами побежите к боженьке просить милости. И смотри, внученька, как бы поздно не было. Но боженька добрый, он всем простит и всех спасет!
Катя проводила Светку. Храповалова уехала в Москву, а оттуда, на автобусе, до Берлина. А там снова на поезде до Вольфсбурга. Светка закатила прощальную вечеринку — с шампанским, слезами и вытьем. Светка, которая так рвалась в Германию, вдруг заявила:
— Ой, девчата, что-то страшно мне. Ну ладно, не берите в голову!
Олеся и Катерина проводили подругу на московский автобус, который отходил от центрального вокзала. Помахали ей рукой. И Светка уехала навстречу своей судьбе. Затем, через несколько дней, и Катя поехала в Саратов подавать документы на получение визы.
Поезд пришел туда рано утром, кажется, не было еще и пяти часов. До семи Катя просидела в зале ожидания на вокзале, то и дело засыпая в неудобном пластиковом кресле. Затем, сев в троллейбус, проехала несколько остановок. Саратов, в отличие от практически полностью разрушенного в войну Волгограда, сохранил старинный купеческий облик — низкие каменные дома, узкие проулки, уводящие вдаль улочки.
— Да там твое консульство, — сказала ей тетка, которая мела тротуар. — Спустишься вниз метров двести, увидишь большой девятиэтажный жилой дом. В нем, на первом этаже, и располагается твой визовый отдел. Люди наверняка уже толпятся. Так что найдешь без труда!
Дворничиха была права — Катя нашла визовый отдел консульства без проблем. Около милицейской будки, которая преграждала путь к заветной двери, стояло уже несколько человек. Катя присоединилась к ним. Девушка-милиционер беззлобно проворчала:
— И чего вы раньше времени топчетесь, все равно начнут работать с девяти. Так что идите пока гуляйте!
Однако никто не пожелал покинуть свое место. Люди прибавлялись, около девяти перед визовым отделом колыхалась небольшая толпа. Хорошо все же, что Катя записалась, а то ее уже оттеснили в угол. Катя видела, как подъезжали иномарки, оттуда выгружались элегантно одетые дамы и господа, которые, расталкивая всех, становились первыми в очереди. К толпящимся подходили женщины, предлагавшие купить билеты на автобусы до Германии. Представительства туристических фирм располагались тут же, в небольших вагончиках, напротив визового отдела.
Напряжение нарастало, смолкли разговоры. Все ждали, когда же консульство начнет работу. В десять минут десятого массивная железная дверь, наконец, распахнулась, появился высокий полный мужчина, который вынес небольшой складной столик, за ним проследовал тип, похожий на немца — нескладный, высокий, с сережкой в ухе. Толстяк бухнул на столик пачку анкет и сказал:
— Так, почему стоим на тротуаре? Все живо за линию! Живо, я сказал! Пока не уйдете за бордюр, никто анкет не получит!
Судя по издевательскому тону и хамским интонациям, этот человек был явно одним из самых главных. Кто-то высказал это предположение вслух. Знатоки, находившиеся в очереди, рассмеялись:
— Да вы что, это обычный охранник. Самая мелкая сошка, а строит из себя чуть ли не генерального консула. Олегом его зовут. Однако, если что спросить надо, то обязательно обращайтесь к нему по имени-отчеству — Олег Николаевич, а то он и ухом не поведет. Сволочь ужасная. Но с ним нельзя вступать в пререкания или спорить, все равно ничего не докажете, а он просто вас не пустит. Тут ведь самая большая власть не у консула, а у таких, как этот Олег. Считает себя крутизной, ведь работает у немцев. Вот и гнобит своих же соотечественников.
Олег, проконтролировав, чтобы никто не стоял в небольшом дворике, примыкающем к входу в визовый отдел, заявил:
— А теперь по одному, гуськом, подходим ко мне и получаем анкеты! По одному, я сказал! — рявкнул он, когда к нему с разных концов очереди устремились сразу две женщины.
Катя следила за унизительной процедурой получения анкет. Если Олегу что-то не нравилось, то он прекращал выдачу формуляров, открыто издевался, отпускал скабрезные шуточки и хамил.
— Куда вы претесь, у вас что, глаза на затылке? Или вообще в другом месте? Здесь же человек уже стоит!
— Сколько вам раз, остолопы, повторять, чтобы не залазили за бордюр. Так сложно, что ли, усечь? Еще одно замечание по этому поводу, и выдача анкет на сегодня прекратится! *
— Мужик, ты что, считаешь себя самым крутым? Что ты вякнул? Пошел отсюда вон, анкеты не получишь. Ты что-то сказал? Да я тебя сейчас милиции сдам, урод!
Немец с сережкой в ухе индифферентно реагировал на выходки охранника Олега. То ли немец не понимал по-русски, то ли уже привык к подобному тону. Олег унижал простых людей, зато, едва ли не лебезя, протягивал анкеты тем самым господам и дамам, которые без очереди, покидая иномарки с тонированными стеклами, надменно подплывали к нему и брали сразу по десятку-другому анкет. Подходила очередь Кати. Народ напирал. Катю кто-то толкнул в спину, и она вылетела за бордюр, прямо на плитку консульского дворика. Толстый охранник сразу же увидел это, рассвирепел и пролаял:
— Девушка, ты что, совсем оборзела? Сколько раз говорил — оставаться в своем резервате, не лезть за бордюр. Ну, вы меня достали!
Немец к тому времени удалился, Олег был в одиночестве. Подхватив пачку анкет, он развернулся и пошел к двери. Люди застонали, закричали, прося его вернуться. Олег, хлопнув дверью, скрылся внутри помещения. Вся злость толпы обратилась на Катю.
— Ты что, дура, он же не будет больше выдавать анкеты, — кричали ей. — Это все из-за тебя, идиотка! Мне срочно надо ехать, а теперь все летит к чертям!
Катя готова была заплакать. Неужели в самом деле из-за ее неловкости ни она сама, ни другие страждущие не получат анкеты? Горячие едкие слезы покатились против ее воли по щекам. Катя всхлипнула.
Олег вернулся через несколько минут. Толпа притихла. Охранник осмотрел присмиревших соотечественников, ткнул пальцем в Катю и сказал:
— Ну что ревешь, дура? Они тебя небось едва не растерзали? Мне за вами приятно наблюдать. Хоть потом диссертацию пиши по психологии масс с моим бесценным опытом. Вы же готовы ради места в очереди глотки друг другу перегрызть. Раз позволяете с собой так обращаться, значит, вы того и заслуживаете.
К столику с анкетами рванулся плотный бородач, но Олег, вперив в него взгляд, сказал:
— Вернулся на место, я сказал! Тебе кто позволил идти ко мне? Или ты хочешь, чтобы я еще раз ушел, но на этот раз по-настоящему? Ты, — и он указал на Катерину. — Да, да, ты, ревущая белуга. Давай, топай ко мне. Пропустить девчонку, я сказал!
Катя подошла к Олегу, тот сунул ей анкету.
— Опэром едешь? — спросил он. — Ну, ну, бери и иди заполнять. И не реви, дура!
Катя, получив три экземпляра анкеты, побежала в один из вагончиков, где располагалась турфирмы. Там за деньги работники помогали заполнить анкеты. Она хоть немецким и владеет, но не разберется в хитросплетениях всех вопросов. Но везде толпилось уже много народу! Ей придется ждать несколько часов, а консульство работает до часу!
На счастье Кати молодая девица объявила:
— Кто еще заполнять анкеты, ко мне!
Ипатова ринулась первой к ее столу, протягивая свои документы. Кате стало совестно, что она оттолкнула пожилую женщину, но ничего не поделаешь, свои интересы дороже. Да и у бабки было, как минимум, двадцать анкет — видимо, заполняет на всех родственников, выезжает на ПМЖ в Германию. Таких тут много.
