организм молодой, говорил он успокаивающе, все может и рассосаться. Ничего не рассосалось, наоборот, стало только хуже. Если я в ближайшее время не сделаю операцию, то могу в итоге заработать онкологию. Но после операции я никогда не смогу иметь детей. Никогда. Потому что придется все удалить. И это через неполных четыре месяца после замужества! Саша так мечтает о ребенке. И я — тоже. Тянуть с решением нельзя. Потому что иначе это может привести к непредсказуемым последствиям. Поэтому я пойду на операцию, поеду в Росток. Уже договорилась со своей сокурсницей, которая работает там в военном госпитале. Все будет тихо и без имен. Люська ради меня все сделает, еще бы, она считает, что сдала госы благодаря мне. Она никому не будет болтать. Саша ничего не узнает. Для него я поеду навестить подругу на неделю-другую. Я не могу расстроить его новостью о том, что никогда не рожу ему ребенка. А потом что-нибудь придумаю. Потом…»
Катя окаменела. Вот это да! Она знала о той страшной простуде на втором курсе, в результате которой мама едва не умерла, бабушка частенько рассказывала о том, как нашла дочку без памяти с температурой в 40 градусов в спальне. Но мама никогда не любила об этом упоминать. Теперь понятно, почему. Но если мама сделала операцию, если ей удалили матку, как она пишет… Как же на свет появилась она, Катя? Ведь чудес не бывает.
Она схватила оставшиеся письма. Итак, следующее, написанное в июле 1978 года.
«Все прошло великолепно. Вероятность болезни отступила. Люська выручила меня. Но Саша упорно говорит о ребенке. Что же мне делать? Пока уговариваю его подождать, на полгода моих уговоров хватит, а потом? Ведь вечно обманывать его нельзя. Боюсь, что у нас все разладится, если он узнает правду. Так что буду искать выход. Но какой? Природу не обхитришь. Ладно, хватит об этом. Саша рассорился окончательно со своим лучшим другом и земляком Егором Селуяновым. Егор был ему как брат, а теперь Сашка ничего и слышать о нем не желает. Не знаю, что за черная кошка пробежала между ними, но Егор, который раньше частенько гостил у нас, теперь едва со мной здоровается на улице. Зато мы переехали в новую квартиру. Живем не как солдаты, в казармах, на территории военного городка, а среди немцев, в обыкновенном доме. Я скупаю фарфоровые сервизы — для мамы и сестер…»
Катя замерла. Значит, мама что-то придумала. Но что именно? Может быть, она обратилась к известному врачу или стала принимать новейшее лекарство? Да нет, глупости, ни один Нобелевский лауреат, ни одна чудодейственная пилюля не помогут женщине, которая перенесла такую операцию, забеременеть.
«18 февраля 1979 года. На прошлой неделе на приеме была Ютта. Она — личность известная. Все считают ее падшей женщиной и шверинской шлюхой. Отчасти они правы. Но мне кажется, это личное дело Ютты. Она спит с тем, с кем хочет. По сути своей, она бедная безвольная женщина. Вообще-то я не должна принимать ее, круг моих пациентов замыкается на супругах военных, но Ютта упросила меня. Боится, что немецкий врач расскажет обо всем, пойдут слухи… Она беременна. А ее нынешний любовник, приснопамятный майор Лобойко, и слышать не желает о потомстве. Впрочем, она не уверена, что это его ребенок. Просила мне помочь ей с абортом. Я отказала. Хотя сроки у нее позволяют. И внезапно предложила ей план. Если она не хочет ребенка, то пусть отдаст его мне. Или продаст. Я воспитаю его. И, что самое важное, выдам за своего. Ютта, не долго думая, согласилась. Я же сегодня всю ночь прорыдала в подушку тихонько. Сашка спал, как убитый. Ютте дети наверняка не нужны, а меня господь наказал бесплодием. Так почему мне нельзя взять ее ребенка? Это будет справедливо. Ютта даже план продумала. Все равно с Лобойко у нее полный крах, и даже вовсе не из-за беременности. Она едет в соседнюю деревеньку, там у нее хорошие и надежные друзья, которые не будут задавать ненужных вопросов. Я же сообщу Саше, что беременна. Ютта отдаст мне своего малыша. С моими медицинскими знаниями имитировать беременность будет проще простого, тем более Ипатов все равно в этом не разбирается. И еще один весьма важный плюс — всех беременных наблюдаю я сама, так что, „забеременев“, я стану своим собственным пациентом. И никто не сможет меня разоблачить. Но страшно, очень страшно… Зато я уже полюбила ребенка Ютты, как своего. Главное, чтобы она не передумала в последний момент».
Катя не верила своим глазам. Что это значит? Нет, пока что это ничего не значит. Скорее прочесть другие письма. Как можно скорее!
«27 февраля 1979 года. Сегодня сказала Сашке, что беременна. Он чуть ли не до потолка подпрыгнул, рад ужасно. Гладит меня по пустому животу, лепечет. Ему ужасно хочется девочку. Даже имя ей придумал — Катерина. Так зовут его маму. Ну что ж, я не против. Я же хочу мальчика, тогда назову его в честь моего отца Гавриилом. Жаль, что у нас в больнице нет аппарата УЗИ. Это — новое слово техники, сейчас уже появляется на Западе. Но до нас пока дойдет… С его помощью можно было бы узнать, кто именно — мальчик или девочка — родится у Ютты. Та, как и обещала, уехала в деревню. У нее начинает расти живот. Пора и мне приняться за имитацию беременности. Помню, как ухахатывалась над каким-то дурацким переводным детективом, где героиня, как и я, дурила родственников, изображая беременность. Но там на кону были миллионы и сталелитейный концерн, и клану банкиров требовался наследник, вот женщина и пошла на обман. Не могла же я тогда подумать, что подобное будет и со мной. Но ничего, начнем с подушки. Правда, Сашка может заметить, поэтому я настояла на том, чтобы мы спали в разных комнатах. Мотивировала это тем, что так нужно по правилам. По каким правилам — ему все равно, он мне безоговорочно верит. А я, дрянь, его обманываю. Но говорю себе что это ради него. И ради нас. Кстати, узнала, кто, кажется, является отцом ребенка Ютты. Это — Егор Селуянов. Ну и новость! Из-за этого Лобойко и окрысился на Ютту, он подозревал, что она изменяет ему с молодым и симпатичным Егором. Но тот, если это он и в самом деле отец ребенка, похож на моего Сашку. Глаза одного цвета, и фигуры одинаковые. Значит, так тому и быть…»
«1 августа 1979 года. Давно не писала, все некогда было. Роды у Ютты, а стало быть, и у меня, пройдут в конце сентября — начале октября. У нее огромный живот. Неужели появится на свет богатырь? Она плохо переносит беременность, у нее токсикоз. Я помогаю ей, чем могу. Приходится через день тайком мотаться в деревеньку, хорошо, что до нее на автобусе всего двадцать минут. Сашка сам не свой. Оберегает меня. Я с этого месяца не работаю, ушла в декретный отпуск. Мама, сестры и братья в Волгограде, узнав о моей „беременности“, стоят на ушах. А мне важно, чтобы у Ютты все было в порядке. Мне сопутствует удача — с 29 сентября по 5 октября Сашку командируют в Берлин. Он не хочет ехать, так как боится пропустить мои „роды“, но он же — военный, приказ есть приказ. Я его уверила, что ребенок появится в середине или даже в конце октября, гак что он может вполне спокойно ехать. Как я хочу, чтобы Ютта разродилась в период его отсутствия. Тогда я смогу уладить все, как нужно, без лишней паники и свидетелей. Я знаю, что лгать нельзя, но если обман преследует высшие цели?»
«8 октября 1979 года. Уф! Теперь я — мама очаровательной голубоглазой Катюши. Я уже боялась, что Ютта не сможет родить в те несколько дней, когда Сашка будет в отъезде. Она переходила срок, но в ночь со второго на третье начались схватки. Мне позвонили, я срочно приехала. В половине четвертого ночи появилась на свет Катюша. А через три минуты — Ева. Да, Ютта была беременна двойней. Девочки-близняшки. Я этого не ожидала, но была готова забрать обеих. Ютта же, которая чрезвычайно ослабла после родов, сказала, что отдаст мне только одну. А вторую оставит себе. Так я и стала мамой Кати. А Ева, точная ее копия, осталась у Ютты. Боюсь, как бы потом не взыграли в ней материнские чувства и она бы не предъявила претензии на Катю…»
«31 декабря 1979 года. Подходит к завершению этот трудный и судьбоносный год. Сашка — счастливый отец, я не менее счастливая мать. Мы оба — родители очаровательной Катюши Ипатовой. Я люблю эту девочку, и мне совершенно не важно, что не я ее мать, и не Сашка — ее отец. И как можно не любить это очаровательное голубоглазое существо с русыми волосенками. У Ютты тоже все в порядке. Она как-то мне сказала, что хочет Катю обратно, но я заявила, что уже поздно. Если она намерена забрать мою дочку — а это моя дочь! — то ей придется сражаться со мной. А у Ютты семейная идиллия с Егором…»
Катя закрыла глаза. Получается, что все эти годы она жила в иллюзорном мире, в том самом мире, который выдумала для нее мама. Ужасно, ее мать — некая немка Ютта. Но для Кати мамой является один человек — Дарья Ипатова. И пусть она не выносила ее под сердцем, но она воспитала ее. И любила больше всего на свете. Быстрее, осталось еще несколько писем!
«Катя растет не по дням, а по часам. Крепенькая, удивительно красивая и до чрезвычайности похожая на Ютту. Я видела и Еву. Со временем сходство будет бросаться в глаза. Но мы уедем из Шверина, я уже заводила об этом разговор с Сашкой. Однако он пока что ни в какую. Зато хочет еще одного ребенка. Но на второй подобный обман меня не хватит. Я ему сказала, что не смогу больше рожать. Он в трауре по этому поводу, даже запил. Представляю, что было бы с ним, если бы я раньше ему сказала, что вообще не могу иметь детей. Ну, а так у нас есть дочка. Хорошо, что Егор больше не захаживает к нам. Когда я случайно столкнулась с ним на улице, я как раз везла колясочку с Катюшей, то перепугалась. Вдруг он заметит, что Катя — копия Евы. Он ведь сейчас любовник Ютты, возится с девчонкой как со своей. Или думает, что это его дитя, не знаю, что именно сказала ему Ютта. Я с ней практически не общаюсь. Она получила все мое золото и сбережения. Плата за Катю. Ладно, поживем — увидим…»
«9 ноября 1982 года. Вчера узнала — Ютта и Егор, прихватив трехлетнюю Еву, сестренку Кати, бежали в Западную Германию. Об этом только и говорит весь Шверин. Причина — Селуянов пытался убить майора Лобойко, у них был, оказывается, совместный подпольный бизнес. Азартные игры и тотализатор. То, что Лобойко мерзавец и скряга, всем известно. Егор пробил ему башку и ограбил. Но майор пока жив, за ним даже прислали вертолет, чтобы отвезти в лучший военный госпиталь Восточного Берлина. О подоплеке этого страшного дела шепчутся, официально — Селуянов предатель, который перешел на сторону врага, бежав вместе со своей любовницей. Ни слова о том, что ко всему имеет прямое отношение Лобойко и его игорный бизнес. Но у майора — могущественные родственники-покровители в КГБ. Видела Егора по западнонемецкому телевидению. Прямо герой, а глаза стеклянные. То ли страх, то ли наркотики. Зато я вздохнула с облегчением. Ютта убралась прочь. А то она в последние месяцы все ко мне ходила, умилялась на Катю и снова заводила разговор о том, что я должна отдать ей ребенка. Ишь чего возжелала! А теперь она сбежала, и проблемы больше нет».
«26 января 1983 года. Все, едем обратно в Союз. Хоть Егор и не общался с Сашкой в последние годы, но начальство считает, что Ипатов, его земляк и бывший друг, знал что-то о планируемом побеге и не донес. Да что мог знать мой Сашка! В Союзе после смерти Брежнева теперь другие порядки, всех к ногтю прижимают, боятся провокаций Запада и всех „неблагонадежных“ отзывают обратно. Мы — эти самые неблагонадежные. Хоть всем ясно, что решение бежать Селуянов принял импульсивно, он же думал, что убил Лобойко. А тот пришел в себя, уже из больницы выписывается. Он — герой! Кажется, даже звание получит за то, что башку расквасили подсвечником. Но я рада возвращению в Волгоград. Хватит с меня Германии. Как воспоминание о ней останется у меня Катя — дочка немки. Нет, моя и Сашина дочь!»
Катя отложила последний лист. В ушах звенело. Она никак не могла собраться с мыслями. Неужели все это — правда? И на самом деле ее родителями являются некая таинственная Ютта и Егор Селуянов? И у нее есть сестра Ева… Но что теперь делать?
Сбегав вниз, в турецкий киоск, Катя купила пачку сигарет. Ей очень хотелось курить. Надо привести мысли в порядок. От одной сигареты все равно вреда не будет. Она закашлялась, затягиваясь дымом. Давно не курила, еще со времен Волгоградского университета. Итак, не верить маме и ее письмам нет оснований. Мама спрятала их в чемодан, а потом или забыла, или решила так все и оставить. Их бы никто и никогда не нашел. Если бы… Если бы не череда событий, которая привела Катю в Гамбург. Значит, так тому и суждено быть.
Катя курила и думала. Нет, она не может сказать, что для нее обрушился весь мир. Конечно, очень больно и даже жутко узнать, что люди, которых ты считала столько лет родителями, на самом деле… Да нет же, они и есть ее родители! И ничего от этих откровений не изменилось. Мама осталась мамой, а папа — папой. Что ж, у нее станет еще одной тайной больше от отца. Потому что ему ничего нельзя говорить, это в буквальном смысле слова убьет его. Все надо оставить как и есть.
Рассказать Вадиму или нет? Она еще подумает об этом. Ведь интересно найти эту Ютту и сестру Еву, которая, судя по словам мамы, является ее полной копией. И вовсе не для того, чтобы на основании этого получить немецкое гражданство или щедрые отступные, нет. Просто хочется познакомиться с
