Мгновение она очень жестко смотрела на меня, затем потрясла головой. 'И всё? Это – всё, что у тебя есть?'
'Я же говорил тебе, Дебс, что у меня ничего нет. Это была просто мысль, нечто, только что пришедшее мне к голову.'
'Хорошо,' сказала она. 'Если ты мне не врешь…'
'Конечно нет,' запротестовал я.
'То ты несешь полную чушь,' отрезала она и отвернулась к капитану Мэтьюзу, который отвечал на вопросы торжественно выпятив мужественную челюсть. 'Чуть-чуть менее идиотскую, чем та фигня, что пришла в голову мне.'
Я никогда прежде не понимал, чем чушь умнее фигни, но всегда приятно узнать что-то новое. А пока даже это поразительное открытие не помогло мне ответить на вопрос: Почему Темный Пассажир притворился зайцем и спрятался? В ходе моей работы и моего хобби я видел такое, что большинство людей, кроме тех, кто смотрел показываемый в автошколах ролик о последствиях пьяного вождения, себе даже не представляют. И каждый раз, с какой бы жутью я не столкнулся, мой компаньон из тени высказывал некий выразительный комментарий, как минимум хотя бы зевок.
Но сегодня, столкнувшись всего-то с двумя обгорелыми телами и любительской керамикой, Темный Пассажир умчался прочь подобно испуганному пауку и оставил меня без своего руководства – новое для меня ощущение, и я обнаружил, что оно мне совсем не нравится.
Что же мне делать? Я не знал никого, с кем мог бы поговорить о Темном Пассажире; по крайней мере, если хочу оставаться на свободе. Насколько я понимал, не существует никаких экспертов по этой теме, кроме меня. Но что я в действительности знаю о своем компаньоне? Обладаю ли я достаточными знаниями из-за того что так долго делил с ним пространство? То, что он решил укрыться в подвале заставило меня нервничать, как будто я оказался посреди офиса без штанов. Если смотреть в корень дела, я понятия не имел что такое Темный Пассажир или откуда он взялся, поскольку это никогда не казалось мне важным.
По некоторым причинам это стало важным теперь.
Небольшая толпа собралась у выставленного полицией барьера из желтой ленты. Достаточно народу чтобы Наблюдатель мог стоять в середине группы, не привлекая внимания.
Он наблюдал с холодным голодом, не отображавшимся на его лице – ничто не отображалось на его лице; оно было просто маской, которую он надевал, чтобы скрыть стальную мощь хранящуюся внутри. И люди вокруг него словно чуяли её, нервно поглядывая на него время от времени, как будто они слышали по соседству тигриный рык.
Наблюдатель наслаждался их дискомфортом, наслаждался тем, как они озираются с вызванным им глупым страхом. Это было частью удовольствия от этой силы, и отчасти причиной, по которой он любил наблюдать.
Но прямо сейчас он тщательно и продуманно наблюдал за своей целью, несмотря на то, что они суетились вокруг него как муравьи и чувство нарастающей и изгибающейся внутри него мощи.
Злорадствуя над их жалкой реакцией на него, он почувствовал щекотку от присутствия другого на грани его чувств хищника. Он медленно повернул голову вдоль линии желтой ленты…
Здесь. Это был он, один из одетых в яркие гавайские рубашки. Он действительно имел отношение к полиции.
Наблюдатель осторожно протянул усик в сторону другого, и как только он его коснулся другой замер на дорожке и закрыл глаза, словно задавая молчаливый вопрос – да. Теперь всё имело смысл. Другой почувствовал тонкое прикосновение; он определённо обладал силой.
Но какова его цель?
Он видел как другой выпрямился, посмотрел вокруг, затем пожал плечами и пересек полицейское ограждение.
Он чувствовал нарастающий голод – но ему нужно узнать больше, и он должен ждать подходящего момента. Ждать и наблюдать.
Пока…
ГЛАВА 6
МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ БЕЗ БРЫЗГ КРОВИ ДОЛЖНО было стать для меня настоящей воскресной прогулкой, но я всё никак не мог прийти в достаточно беззаботное настроение, чтобы получить удовольствие. Я немного послонялся вокруг, входя и выходя из огороженной лентой территории, но мне тут было почти нечего делать. И Дебора словно сказав всё что должна была сказать, оставила меня свободным и одиноким.
Разумным было бы вымолить у неё прощение, но я никогда не претендовал на то, чтобы быть разумным, что оставляло мне совсем немного вариантов. Возможно лучше всего было бы сделать паузу и подумать о множестве важных вещей, требовавших моего внимания – дети, кейтерер, Париж, ленч… Даже неудивительно, что Пассажир слегка застеснялся, учитывая длиннющий список вещей о которых мне стоит беспокоиться.
Я снова посмотрел на два пережаренных тела. Они не делали ничего зловещего. Они по прежнему были мертвы. Но Темный Пассажир всё еще хранил молчание.
Я прошел позади стоящей и разговаривающей с Энжелом-не-родственником Деборой. Они оба посмотрели на меня с ожиданием, но ни одно предположение не пришло мне на ум, что весьма символично. К счастью для моей всемирно-известной репутации бодрого стоика, прежде чем я успел действительно помрачнеть, Дебора оглянулась через плечо и фыркнула. 'Ну, бля, наконец.'
Я проследил за её взглядом до только что подъехавшей патрульной машины, из которой вышел мужчина во всём белом.
Прибыл официальный
Наш честный город существует в постоянно ослепляющей завесе кумовства и коррупции, которая заставила бы захлебнуться завистью Босса Твида; каждый год миллионы долларов выбрасываются на воображаемую консалтинговую работу, на взятки по не начавшимся проектам, чтобы польстить чей-то свекрови, и другие особые статьи расходов важного гражданского назначения, например новые роскошные автомобили для политиков. Так что не удивительно, что город платит жрецу Сантерии жалование и премиальные.
Удивительно – то, что он отрабатывает эти деньги.
Каждое утро на восходе солнца, балабао приходит в здание суда, где он обычно находит одно или два принесённых в жертву мелких животных, брошенных людьми, участвующими в важном судебном процессе. Ни один гражданин Майами в своём уме не станет касаться этих вещей, но конечно же будет очень плохо оставлять дохлых животных разбросанных вокруг храма правосудия Майами. Так что балабао удаляет жертву, раковины коури, перья, цепочки, амулеты, и снимки так, что бы не обидеть оришас, главных духов Сантерии.
Его также время от времени зовут наложить заклятье на важные гражданские объекты, например благословить новый проезд построенный низко-бюджетным контрагентом или проклясть Нью-Йоркские авиалинии. Очевидно, на этот раз его вызвала моя сестра Дебора.
Официальный городской балабао был чернокожим мужчиной около пятьдесяти, шести футов роста с очень длинными ногтями и значительным брюшком. Он был одет в белые брюки, белые guayabera, и
