– И лопату принеси, – попросил я.
– Лопату?
– Мы там пикничок организуем по ходу, – подмигнул я. – Без лопаты не обойтись.
– Отец идет. – Санал кивнул на двор – от крыльца ковылял с палочкой дядя Бо. – Сняли бы пока…
– Ага, – окрысился Гена. – Щас, разогнался!
– Гена, будь человеком! – взмолился я. – Слово мужика – никаких глупостей.
– Ну смотрите, – буркнул Гена, доставая ключи. – Одно неверное движение – огонь на поражение…
Попрощавшись с семьей, мы забрали лопату, изрядную сумку с провиантом, оставшимся от свадебного стола, и убыли на Волгоградский круг. За кругом ждали с полчаса – видимо, Слава все же не терял надежды разжиться специалистом.
Бо угрюмо молчал, глядя в окно. Мое короткое разъяснение при посадке в машину его не удовлетворило – толстый явно желал разобраться в ситуации. А еще он хотел есть и стеснялся об этом сказать – компания не та.
Я о еде не думал, но молчал еще более угрюмо. Мрачные мысли меня одолевали. Мыслей было не много – всего-то две, но такие гнусные и тревожные, что вполне тянули каждая в отдельности на приличный повод для вдумчивого психоза.
Что это там тявкнул Слава по поводу даренного Сагларой оберега? Может, это просто «деза», вброшенная в удобный момент, дабы повергнуть меня в смятение и подчеркнуть: сопротивление бесполезно, ты у нас на крючке и деться тебе, друг ситный, некуда? Может быть, может быть…
А если не «деза»? Неужели прекрасную степную фею ко мне элементарно «подвели»?! Если это действительно так и Саглара – провокатор, то получается, что Бо был прав, настойчиво советуя мне отказаться от такого соблазнительного «контакта». А я оказался круглым идиотом: через похоть свою непомерную стал виновником всех наших бед и в конечном итоге погубил кучу хороших людей. Обидно, очень обидно…
Вторая мысль была вообще летального свойства.
Я не верил ни единому слову обаятельного Славы…
Слишком легко он со всем согласился. И посягательство на честное имя хана простил, и отпустил с миром – отдайте только узлы, люди добрые, и идите – флаг вам в руки, попутного ветра в спину…
А как насчет того, что мы стали носителями опасной информации? Одного носителя ликвидировали самым варварским способом чуть ли не на наших глазах – его отрезанный язык я запомню надолго. А как там обстоит дело со столь желанными для хана узлами? Краевед, например, вообще понятия не имел, что там, в этих узлах! Тем не менее его семью стерли с лица земли только лишь за малую причастность к сей страшной тайне.
А теперь, значит, нас собираются отпустить восвояси. И даже без экспертизы специалиста – коль скоро того специалиста не найдут. Вот ведь как: пять минут назад экспертиза была нужна позарез, а теперь вдруг необходимость в ней отпала?
Итак, мне предстояло разрешить этот вопрос летального свойства в ближайшее время. Желательно до наступления темноты. Почему до темноты? Да тут просто все, дорогие мои. Я хорошо стреляю – прежний образ жизни обязывает, но… стрелять в режиме цейтнота и численного превосходства противника все же лучше в дневное время. Или хотя бы в сумерках…
Между тем день клонился к вечеру. Светлого времени оставалось часа полтора, не больше.
– Нехорошо, если впотьмах ковыряться придется, – деликатно намекнул я. – Есть риск совершить роковую ошибку…
– Щас, – буркнул Гена и, немного поколебавшись, ткнул кнопку автонабора.
На вопрос насчет специалиста, по всей видимости, бультерьер получил не совсем корректный ответ: мембрана мобильника изрыгнула несколько коротких энергичных звуков и умолкла.
– Вот е-мое, – обескураженно протянул Гена, укладывая мобильник в карман. – То – ждите, то – чего ждете… Давай – пересаживаемся по-быстрому и погнали.
Пересели мы следующим образом: шестеро – в наш джип, в том числе и мы с Бо, четверо – в один из ханских «Опелей». Бо в качестве путеводителя усадили на почетное переднее место рядом с водителем, я оказался на заднем сиденье между Геной и его помощником, а один из конвоиров устроился позади нас на откидной сидушке.
Джип резво взял с места, за ним пристроился «Опель» с конвоем, а родной брат «Опеля» остался торчать у круга. Спасибо всем: пока условия договора вроде бы соблюдаются…
К месту былого пикника, устроенного жениховой родней, мы подъехали, когда солнце уже пробовало на зуб ровную, как стол, плоскость степного горизонта. Отметив бугорок поудобнее, я кивнул Гене:
– Здесь.
Джип встал. «Опель», притормозивший сзади, неспешно отъехал, набирая дистанцию. Мы покинули салон: водила и тот, что торчал на откидной сидушке, встали перед капотом, контролируя Бо, Гена пристроился за моей спиной с «кипарисом» на изготовку, его помощник достал из багажника лопату и в нерешительности встал рядом с Геной.
– Че-то жопа зачесалась, – чуть громче, чем следовало бы, буркнул я и, повернувшись к машине, потерся задницей о раскрытую заднюю дверь. – Наверно, к дождю.
Спутники мои шутку оценили – коротко реготнули. Бо врубился не сразу – мои расклады ему пока были недоступны. А когда все же допер, встрепенулся и глянул на меня с недоумением. В глазах боевого брата легко читалось: «Ты чего, парень? Сказал же, что все утрясли?!»
– Где? – нетерпеливо спросил Гена.
– Вот за этим бугорком. – Я потопал к бугорку, краем глаза отметив: «Опель» с конвоем, мало того что встал на дистанции вдвое меньшей против оговоренных двухсот метров, так еще и очень медленно катился к нам. Ну вот – что и требовалось доказать.
– Тут. – Я ткнул в полузасыпанную яму справа от бугра.
– Точно? – Гена осторожно заглянул в яму. – Тут какой-то мусор…
Правильно, Гена, – мусор там. Родня женихова угощала нас каким-то диковинным блюдом: с вечера откопали яму, зарезали барана, разделали и упаковали в бараний же желудок. Желудок поместили в яму, присыпали, а сверху развели костер, который поддерживали до утра. Потом костер затушили, желудок изъяли и – на стол. Название блюда забыл, но вкусно было – застрелись! Я такого ни в одном ресторане не едал.
А потом в яму побросали мусор. У калмыков в степи сорить не принято: степь – это дом.
– А чем, по-твоему, лучше всего замаскировать схрон?
– Логично, – мудро кивнул Гена, спопугайничав интонацию шефа. – Ну давай – за дело.
– Ручки. – Я протянул руки. – Или ты думаешь, что я фокусник?
– Можно. – Гена бросил помощнику ключи от наручников и скомандовал: – На колени. Ноги скрести. Сядь на пятки. Ниже!
– Больно, – пожаловался я, выполняя команду. – Куда еще ниже?
– Отомкни, – бросил Гена помощнику и, чуть отойдя, наставил на меня ствол. – Смотри – доверяю!
– Спасибо. – Я потер освобожденные запястья, забрал у помощника лопату и показал рукой от бугра. – Отходите.
– Не понял? – насупился Гена.
– В армии служил? – Я украдкой покосился на «Опель» с конвоем. «Опель» хулиганил – подкатил уже метров на пятьдесят.
– При чем тут армия? – Гена был недоволен – видимо, про армию его спрашивали нечасто.
– Граната с тротиловой шашкой, – напомнил я. – Граната оборонительная. Разлет осколков – двести метров. Нет, я, конечно, постараюсь, но… Случаи разные бывают. Не хочется, чтоб мою семью потом терзали за смерть и увечья ханских гвардейцев.
– Логично, – одобрил Гена.
– И хлопцам скажи – пусть за джип зайдут, – кивнул я в сторону растопырившихся перед бампером контролеров Бо.
– Логично. – Гена развернулся и махнул контролерам: – Че встали? Давай – за тачку спрятались!
Контролеры понятливо мотнули квадратными подбородками и убрались за джип – встали рядом с
