Бо.
– Мы отходим. – Гена качнул стволом. – Смотри – без глупостей… – И принялся пятиться назад, не сводя с меня взгляда.
«Опель» совсем распоясался – теперь он находился метрах в тридцати от нашего джипа. Знали бы вы, хлопцы, какую добрую услугу мне оказываете, выполняя вероломное распоряжение своего обаятельного шефа!
Отойдя шагов на десять, Гена нашел дистанцию вполне безопасной и счел нужным коротенько оглянуться – человек вообще не приспособлен путешествовать спиной вперед.
Ну, поехали, родные!
Подшагнув вперед, я что есть дури мечу лопату, целя Гене в голову. Раз!
В свое время меня долго учили метать в цель все, что под руку подвернется, – в данном случае сгодилось бы и полено. А промазать со столь короткой дистанции таким превосходным оружием, как штыковая лопата, я просто не мог – права не имел!
«Хрясть!» – лезвие лотка впивается в шею, напрочь перерубая позвонки. Два!
Ап! – в два чудовищных прыжка я настигаю помощника Гены – тот, в отличие от командира, идет нормально, беспечно повернувшись ко мне задницей. Кошкой сиганув беспечному на спину, я рву из его руки «кипарис» и, подминая парня в падении под себя, начинаю ловить в визуальный фокус продолжающий медленно катиться «Опель» с конвоем. Три! Четыре! Пять!
Это я секунды считаю – когда ситуация сворачивается в штопор, они резиново растягиваются и кажутся безразмерными. Каков бы ни был уровень подготовки оппонентов, неожиданное нападение всегда вызывает разной продолжительности шок. Поэтому первые несколько секунд – мои.
«Тук!» – рукояткой «кипариса» со всего маху в висок помощнику – парень дернулся и затих. Шесть!
«Та-та-та!» – Зафиксировав фокус на заднем левом колесе «Опеля», я заученным до автоматизма движением совмещаю мушку с прорезью прицельной планки, подвожу «трезубец» под оконце бензобака и жму на спусковой крючок, выпуская весь магазин. Семь! Восемь!
«Пу-бух!» – бензобак мягко рванул, «Опель» легонько вскинул задом, сыпанул во все стороны стеклом и разом занялся веселым пламенем.
Девять – десять: фиксация ситуации на позиции Бо.
У Бо все в норме – как и следовало ожидать. Он уже вне машины и кого-то с азартом давит, стукая затылком о выпуклое ребро капота. Ступни второго торчат из-за колеса, и беспокоиться об их дальнейшей судьбе не имеет смысла – они дергаются. Меленько этак, заходясь в конвульсивной дрожи.
– А-а-а!!! – Из объятого огнем «Опеля» лезут три полыхающих факела.
Бросок к подрагивающему телу Гены, смена оружия. Десять, одиннадцать, двенадцать!
Увы, запасного магазина на Генином помощнике я не нашел. Можно было бы эти три секунды использовать с большей пользой.
Бросок к нашему джипу – укрыться, сократить дистанцию. Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…
Укрываться не от кого – факелы заняты собой. Подскочив вплотную, выпускаю в каждого по три пули и остаток магазина – на всякий случай – в недвижно застывший в горящем «Опеле» силуэт четвертого. Шестнадцать – двадцать пять.
– У меня – все, – сообщает Бо.
И у меня все. Встреча окончена со счетом восемь – ноль в пользу более подготовленных бойцов. Грязное время – тридцать секунд. Всем спасибо, все свободны.
Теперь забрать у мертвого помощника Гены ключи, расковать Бо и по возможности быстро покинуть место происшествия…
– Ты совсем нае…нулся, брат мой? – возбужденно пыхая ноздрями, спросил Бо. – С какого перепугу у тебя «жопа зачесалась»?
– Они имели приказ убрать нас, как только получат то, что хотели. – Я в полной мере пользовался слабой информированностью толстого – в противном случае пришлось бы с боем отстаивать каждый пункт своего скоропалительного плана, который, согласитесь, имел массу как просто слабых мест, так и вообще вопиющих нестыковок. – Извини, что не посвятил, – сам понимаешь, со временем туговато было.
– Ладно, разберемся, – буркнул Бо, довольно потирая раскованные руки и зачем-то пряча наручники в карман. – Валить надо. Только надо прикинуть – куда лучше. Если быстро спохватятся – на трассе могут перехватить. Звякнут на посты…
– Я знаю, где нас не ждут точно, – подсказал я.
– Где?
– В городе. Я со Славой общался достаточно долго – это прагматик и реалист. Так что малый процент сумасшедшинки учтен не будет. Только полный идиот может вернуться в этот город после того, как чудом избежал смерти от рук его хозяев. Тем более они считают, что нам в городе уже делать нечего – узлы мы забрали…
– Логично, – кивнул Бо. – Только вопрос: какого фуя мы забыли в городе? Давай потихоньку степью – и до дому.
– Мы забыли в городе многое, – подмигнул я. – Оружие, настоящие узлы, специалиста, который наконец скажет, что там такое понавязано, из-за чего людей гробят с немыслимой легкостью… Поехали?
– Кстати – я что-то не совсем понял насчет узлов. – Бо нехорошо цыкнул зубом, подбоченился и требовательно на меня уставился: – Ну-ка, в общих чертах – откуда такая херня получилась?
– По пути расскажу, – небрежно бросил я, быстро сообразив, что вот прямо сейчас посвящать толстого во все детали не стоит.
Получится лучше и безопаснее, если в ходе моего рассказа руки боевого брата будут заняты рулем, ноги – педалями, а четверть активной мозговой массы – механическим анализом состояния дорожной обстановки…
…Сменные лошади оказались очень кстати: Бокте поневоле приходилось торопиться.
В отличие от Никиты с «хвостом», ехавшего хоть неспешно, но бесперебойно и напрямки, хранитель ханской тайны потерял сутки, навестив шамана, к тому же вынужден был все время петлять челноком, то удаляясь от маршрута, то приближаясь, дабы не угодить в поле зрения возглавляемого Егоркой Кудриным отряда.
Отдыхал мало и без костра – для бывалого пластуна то не в диковинку. Рассчитав как следует ресурс, решил одной лошадью пожертвовать. Если дать одинаковую нагрузку, меняя поочередно с равным промежутком, к концу пути все четверо одинаково устанут, и нужно будет много времени, чтобы восстановить конячьи силы. А времени этого им никто не даст: если все получится, как задумал, то как раз в конце пути придется рвать галопом как минимум верст пять, чтобы оторваться от возможной погони.
– Не повезло тебе, брат, – с сожалением заметил Бокта, пересаживаясь на более тощего, чем остальные, каурого, который выглядел самым слабым в четверке. – Миром управляют люди… Но ничего: в другом мире, где главные – лошади, ты загонишь меня…
Каурый держался удивительно стойко: Бокта почти все время ехал на нем, пересаживаясь ненадолго на других, лишь когда основной уже начинал хрипеть от напруги. В конце пятых суток путешествия каурый зашатался и пал прямо на ходу. Бокта, едва успевший выскочить из стремени, снял с издыхающего животного сбрую и некоторое время смотрел в гаснущие лошадиные глаза, полные невыразимой человечьей печали.
– Чтоб вы все сдохли… – непонятно к кому обращаясь, злобно пробормотал степной воин, ощущая вдруг, что за это время сроднился с конем, и грустно стараясь погасить в себе огромное чувство вины перед бессловесной скотиной, верой и правдой служившей своему губителю…
Выбирая место для пятого по счету ночлега, Бокта едва не напоролся на соплеменников. Отряд примерно в сто сабель бесшумно, словно черные призраки, вынырнул из той самой балки, куда пластун направлялся для остановки на ночь.
Замерев на месте как вкопанный, Бокта рванул из чересседельной сумки шерстяное одеяло, набросил его на морду одной из лошадей, а другой лошади, как и той, на которой ехал, зажал морду руками. Отряд прорысил параллельным курсом в ста саженях и растворился во тьме.
Немного выждав, одинокий путешественник осторожно спустился в балку и нашел там многочисленные
