– А твой Валера тебя у меня по шкафам ищет.
– О, господи! Скажи ему, что я кровать новую купила. Она стоит у окна в спальне, которая раньше была гостиной! А еще передай ему, что дома надо чаще бывать, тогда будет знать, где что стоит и лежит, – недовольно пробормотала Кирка и нажала отбой.
– Спит твоя Кирка на новой кровати, которая стоит в спальне, которая раньше была гостиной. Дома надо чаще бывать, – монотонно, без интонации повторила я слова Кирки.
– О, дает! Бабу свою в доме найти не смог! – захохотал Подъяблонский и хлопнул себя по коленкам.
– Ки-ирка-а!! – Валера с воплем бросился к распахнутому настежь по случаю жары окну и, мелькнув голой спиной, исчез в темном проеме.
– О, дает! – восхитился Яша. – Небось, ноги переломал.
Я подошла к окну, выглянула наружу и увидела, что Валера, шатаясь, поднимается с газонной травы.
– Не переломал, – успокоила я Подъяблонского. – У него уже стало входить в привычку, выходить от меня после поисков Кирки именно таким образом.
– Ася! – задрав голову, заорал Валера. – Ася, ты себе отхватила такого клевого мужика!! Береги его, Ася! Мне никто никогда так хорошо не помогал искать Кирку!! Береги его!!
– Поняла, кукла? – поднял палец вверх Яша. – Береги меня.
Валера, шатаясь, побрел по улице, громко распевая про Козлодоева:
– И свистом всех женщин сзывал Козлодоев заняться любовью в кусты!
– По-моему, он не Кирку ищет, а компанию, чтобы напиться, – сказала я Подъяблонскому. – Где ты взял водку?
– В магазин сходил.
– Ты же прячешься!
– Я и прячусь. Панамку твою надел, усы фломастером нарисовал и сходил в магазин за продуктами. У тебя же дома шаром покати! Я с голоду пухнуть не собираюсь.
– А деньги где взял?
– Где, где... – Яша смутился. – В шкафу, под стопочкой трусиков.
– Ясно, – вздохнула я. – Ну как я забыла, ты же вор!
– Я, кукла, свое получил и давно отсидел. Не советую тебе сроком меня попрекать и жизни учить.
– Я и не учу. Я и не попрекаю. В сущности, мне на тебя плевать.
– Вот и хорошо, кукла. – Яша по-хозяйски уселся за стол и налил себе водки.
Я села напротив. Он и мне налил.
– Пей, кукла. Легче будет. А то у тебя на лице следы душевных метаний. В мужиках, что ли, своих запуталась?
– С чего ты взял?
– А в чем еще может запутаться молодая смазливая девка?
– В своих поступках, например.
– Так это и есть – в мужиках! Не мути болото, оно и так все в тине! – Яша чокнулся со мной, и мы выпили.
Господи, до чего я дожила? Пью водку с бывшим уголовником, и это еще не самое страшное, что я сегодня сделала.
– Яша, почему мне твое лицо кажется знакомым?
– Так я ж в жюри был! – захохотал Подъяблонский. – Ты что, забыла? Прежде чем в Москву поехать, ты в нашем городе первое место на конкурсе заняла. А я в первом ряду сидел, честь по чести голосовал. Не за тебя, правда. Там такая черненькая была, с формами человеческими, то есть, с женскими... грудь, попа и все такое.
– Это Кристина.
– Да хрен ее знает, может, и Кристина. Я, если честно, по молодым девкам не очень прикалываюсь. Мне женщины взрослые нравятся, и чтобы полные были. Не меньше пятьдесят четвертого размера. А, такие, как ты, сикавошки, мне вовсе неинтересны.
Он опять налил и мы опять выпили. Я положила себе в тарелку мясо и салат. Все оказалось вкусным – мясо сочным и не пережаренным, салат не «поплывшим»; помидоры и огурцы были нарезаны тонкими ломтиками, заправлены сметаной, петрушкой и еще какой-то пряностью, которая давала необычный привкус и аромат.
– Вкусно, – похвалила я Подъяблонского. – Но все же не шастал бы ты, Яша, в моей панамке по магазинам. Не компрометировал бы меня и мою панамку!
– Не буду. Я тебе список продуктов напишу, сама купишь. Но готовить не дам! Бабы не умеют готовить.
– Нет, Яша, все-таки, я тебя не по конкурсам красоты знаю. Мне твой голос еще тогда, в конторе, знакомым показался.
– Кукла, так я ж в депутаты в городской совет в прошлом году баллотировался! Мои портреты в каждой газете печатали, в телике я мелькал и по радио болтал. Предвыборные программы и всякие такие дела. Даже рекламные щиты по городу с моим изображением стояли. Вот только не прошел я в депутаты, проигнорировал меня народ. Кузя Гребенников забил меня по четырнадцатому округу. Все ржал надо мной, куда, мол, тебе с такою фамилией и с таким прошлым, в слуги народные! А сам-то, козел, сам-то, тоже срок отмотал за хищение в особо крупных размерах! И фамилие у него не лучше! И имечко козлиное! Тьфу! А скажи, кукла, почему у тебя варенья совсем никакого нет? С чем ты чай пьешь?
– С бубликами, – растерялась я.
– Так на бублик надо варенье мазать! Ты так мясом никогда не обрастешь, если бублики всухую жрать будешь. И потом, что это за дом – без варенья?! Что за уют?! Купи мне завтра абрикосов на рынке. И апельсинов. Я такой джем забабахаю! Ведь неизвестно, сколько мне еще у тебя тут киснуть придется, что ж теперь, без вкусного и сладкого помирать?!
– Спасибо за ужин. Я в душ. – Я встала и пошла в ванную.
Через минуту я стояла под прохладными струями воды и решала, как мне жить дальше. Надо сказать, что выпитый алкоголь совсем не облегчил моего состояния, не затуманил мозги и не сделал проблемы менее тяжкими.
Что делать с тем, что произошло между мной и Дьяченко? Забыть? Выдрать из памяти, как страницу с двойкой из школьного дневника? Не смогу. Не получится!
Тогда что делать с любовью к Жулю? Я уверена, в изоляторе его продержат день-два, во всем разберутся и с извинениями отпустят. Как я буду смотреть Косте в глаза? Что скажу?
Мои сумбурные, бессвязные мысли прервал стук в дверь.
– Если ты решил ко мне приставать, то совершенно напрасно! – крикнула я Яше. – Имей в виду, я пожалуюсь своему роялю, и он наподдает тебе джазом! – Я вдруг поняла, что совсем не боюсь Подъяблонского. Может, потому что выпила лишнего, а может, потому что Яша так мило хозяйничает на моей кухне – жарит мясо, режет салаты, заваривает чай и собирается варить абрикосовый джем? Ну не может злодей мазать бублик вареньем. Как говорит Нарайян – «твердое ИМХО!»[6]
– Я тут насчет твоих душевных метаний, кукла! – крикнул с той стороны Подъяблонский. – Совсем забыл тебе сказать, что днем приезжал чей-то посыльный и привез чемоданы с вещами! Они в твоей спальне! Если ты, кукла, надумаешь поселить тут своего дружка, то в принципе, я не против, если только твой пацан умеет держать язык за зубами! Мне что-то тут скучновато одному, кукла! Тоска по мужской компании. А роялем ты меня не пугай. Я с ним поговорил, и он не импровизирует больше. Вроде бы.
Я быстро надела халат и бросилась в спальню.
Четыре больших чемодана занимали почти всю комнату. Я начала последовательно их открывать. Они оказались до отказа забиты костюмами, рубашками и галстуками Жуля.
Значит, шеф успел распорядиться отвезти свои вещи ко мне, прежде чем его арестовали.
Я села на кровать, схватилась за голову и расхохоталась. Ну, вот и ответ на мои метания. Жуль будет жить у меня! Он никогда не узнает о моей глупой измене. В конце концов, не в каменном веке живем, молодая красивая девушка имеет право на один безрассудный поступок.
