– Они хотели попытать меня насчет каких-то там денег, так как узнали, что меня воспитывал Якушев! Ася, они не знали, что батя давно погиб! Они убили Мишку, думая, что это и есть Бубон!! Они пытали его, тыкали лицом в раскаленные угли, а Мишка твердил, что он не Бубон и не знает ни про какие деньги! Тогда его пристрелили. Когда я сказал им, что батя погиб, они стали требовать завещание. Какое?! Я ничего не мог ничего понять. Я только твердил, что у отца не было ничего кроме повозки и старого коня. Тогда они заперли меня здесь, предупредив, что каждые пять минут решетка будет подниматься вверх, а тигр давно ничего не ел. Они сказали, что если я что-то вспомню про деньги и завещание, то должен нажать в стене кнопку. Ася, у них тут самая настоящая пыточная, этот тигр сожрал не одного человека! Кто это были – должники? Заемщики? Это какой-то бредовый сон, я словно попал в средневековье, или в фильм ужасов...
– Он не поднимается! – заорала я. – Жми эту дурацкую кнопку! Пусть они бегут сюда! Они не посмеют убить нас обоих! Мы... мы известные люди! Звезды! Они...
– Посмеют, – перебил он и обреченно сел на пол, где клочками валялась грязная солома. – Поверь мне, эти люди посмеют все...
– Жми кнопку!!
– Я не могу тобой рисковать. Беги!
Я вцепилась в рычаг. От натуги в висках больно запульсировала кровь. Рычаг не сдвинулся с места. Зато решетка вздрогнула и поползла вверх. Тигр рванул вперед, но застрял худой задницей.
Неужели она у него больше, чем голова?
Людоед уже не бесновал так, как раньше, – знал, что ждать осталось недолго. Он тяжело дышал, и слюна вперемешку с кровью капала из его пасти.
– Тут что-то не так, – пробормотала я и отпустила рычаг. – Где дверь, через которую тебя заводили?
– Там кодовый замок. Тебе не удастся быстро подобрать код. Беги... Беги, пожалуйста! Пусть он сожрет только меня! Слишком жирно ему будет угоститься самой красивой девушкой планеты! Беги, Аська! Дашь шикарное интервью прессе о последних минутах моей короткой, несчастной жизни!
Пот лился с него ручьем, заливая глаза. Я тоже взмокла. Дикая духота, вонь, и полная безысходность душили любые зачатки мыслей.
«Бабуля, что делать?!»
Она промолчала. Хорошо ей там, в астрале, живется. Хочет – дает советы, не хочет – молчит, и никого это не должно обижать или удивлять.
Я начала обшаривать решетку. Здесь было никуда не годное освещение – свет давали только неяркие фонари с улицы.
Где-то должен быть вход!
Тигр зарычал, подгоняя неторопливый механизм.
– Дай ему что-нибудь... Конфетку, печенье, леденец... Что ты таскаешь в карманах?
– Да я всю жвачку ему скормил! Кыс, на! – Дьяченко схватил с пола клок грязной соломы и запустил тигру в пасть. Тот закашлялся, подавился и, харкаясь, начал отплевываться.
– Его зовут Андрюшка, – сказала я лишь затем, чтобы что-то сказать и не потерять разум от страха.
– Я уверен, Андрюшка совсем не виноват в том, что стал людоедом.
– Есть! – закричала я.
– Что есть? – без энтузиазма спросил Щит, глядя, как Андрюшка медленно протискивается на его половину, обдирая шерсть на спине.
– Тут дверь!
– Ну и что? Тебе никогда не подобрать код.
Кнопок на металлической, узкой панели было не меньше десяти. Я лихорадочно начала перебирать комбинации.
– Аська, уходи! – попросил Щит. Он был уже совершенно спокоен, видно, смирился с неминуемой страшной смертью. – Прошу тебя, уходи! Мне будет легче попасть в рай, если ты из-за меня не погибнешь.
Пот заливал глаза. Руки тряслись. Замок не реагировал ни на одну комбинацию. Тропические попугаи вдруг подняли страшный переполох, заорали и стали метаться с пальмы на пальму.
– Они идут! – зашептал Дьяченко. – Ася, беги! Беги, ты успеешь!
Я уже слышала их голоса – пьяные и веселые. Самойленко звонко смеялась. Чеберда басом что-то быстро ей говорил. Послышался знакомый скрип механизма, я увидела, как напряглись для решительного прыжка задние лапы тигра. Я приготовилась упасть в обморок и тут увидела их – три нужные кнопки. Они были здорово вытерты по сравнению с остальными, Видимо, Щит был прав: этой клеткой действительно часто пользовались, подкидывая Андрюшке живой корм на ужин.
– Наверное, мы уже опоздали! Андрюшка его сожрал! – весело сказала Самойленко. – И как теперь найти то, что нам нужно?
– Не беспокойся, Катюха, нет ничего невозможного для такого человека, как я!
У меня оставалось меньше секунды, чтобы попасть трясущимся пальцем в эти три кнопки.
И я успела. Несмотря на то, что сознание мое уже почти улетучилось.
Я рванула дверь на себя одновременно с завершительным, триумфальным тигриным прыжком. Щит выскочил наружу, чуть не сбив меня с ног, и захлопнул дверь перед оскаленной пастью Андрюшки. От досады тигр взревел и бросился лапами на решетку. Щит рванул меня за руку, и мы побежали на улицу по знакомому мне маршруту – через подсобку, заваленную мешками.
– Держи его! – завизжал сзади голос Самойленко.
– Да с ним какая-то девка! – заорал Чеберда.
– Держи-и-и!!!
Мы бежали, нет, – летели, над этим благоустроенным адом. Мимо проносились альпийские горки, фонтаны и клумбы. Гравийная дорожка не давала сбиться с пути. Впереди маячил кирпичный забор.
– Охрана! Перекрыть все входы и выходы!! Пустить ток вдоль забора!! – заорал вдалеке Чеберда.
«Хрен тебе, а не ток! – захохотала вдруг бабка. – Электричество вырубили в твоем медвежьем углу! Опять авария!»
– Опять авария! – эхом повторил чей-то голос.
Но нам уже было плевать. Мы перемахнули через забор и мчались к своим машинам.
Надо отдать им должное, они нас не стали преследовать.
Может, причиной тому было то, что они много выпили, а может – просто не хотели привлекать чужое внимание гонками. Во всяком случае, никакого «хвоста» за нами не было.
Мы неслись по Андреевской трассе: я на «Фольксвагене» впереди, Щит на своей «бээмвухе» сзади. Он меня прикрывал. Ничего такого но мне не сказал, но это и так было ясно.
До города мы домчались за пятнадцать минут. Не сговариваясь, бросили машины на какой-то автостоянке и пешком пошли неизвестно куда. Прохожие от нас шарахались, наверное, у нас был безумный вид.
– Ко мне, – словно собачонке приказал мне Дьяченко и притянул к себе за руку.
Оказалось, команда имела вполне конкретное значение: мы зашли в какой-то подъезд и чрез минуту оказались в квартире первого этажа. Я поняла, что это его квартира. Та самая, которая досталась ему от родителей.
Не разуваясь, я прошла в гостиную и повалилась лицом вниз на диван.
Я была ему благодарна за то, что он не стал меня утешать, успокаивать и убеждать, что самое страшное уже позади. Наверное, он очень хорошо понимал мое состояние, потому что сказал: «Я в душ» и исчез.
Его не было достаточно долго, чтобы я смогла начать что-то чувствовать и соображать. Я села, достала расческу из сумки и причесалась. Подумав, накрасила ресницы. С накрашенными ресницами легче держать себя в руках.
