Дьяченко вышел из ванны обмотанный ниже пояса полотенцем, с зализанными назад волосами и благоухающий чем-то ненавязчиво-благородным.
– Смыл с себя Андрюшкины миазмы, – улыбнулся он и сел рядом со мной. – Не хочешь сделать то же самое?
Мне очень хотелось в душ. Но я твердо решила не раздеваться в этой квартире ни под каким предлогом.
– Нет, не хочу.
Он кивнул. Мы помолчали минуту. Я хотела от него отодвинуться – меня смущал его голый торс, его зализанные волосы и его парфюм, – но не стала.
Он сам встал и прошелся от дивана к окну.
– Ты мне жизнь спасла.
– Вовсе нет, совсем даже...
– Спасла! – Он как будто обвинял меня в этом. – А должен был я... Я должен был спасти тебя!
– Ах, извини, что догадалась, как найти эти кнопки! Прости, пожалуйста, что в считанные секунды подобрала единственно возможный код из сотни комбинаций! Прости, что удалось открыть клетку!! – Я уже орала на него и шла буром. Он попятился и рассмеялся.
– Кажется, опасность не миновала! Ты не будешь рвать меня на кусочки и есть?! Предупреждаю, я очень невкусный!
– Нужен ты мне! – фыркнула я и снова села на диван.
– Ась, я не хочу, чтобы... то есть, наоборот хочу... в смысле давай не будем... или нет, наоборот давай будем...
Ему надоело подбирать слова. Ему надоело быть интеллигентным, воспитанным и деликатным. Он прыгнул на меня, затеяв длинный, наглый поцелуй еще до того, как поймал мои губы. Наверное, он решил, что у него появились права на меня.
Я чудовищно возмутилась. Просто до красных бесов в глазах! И укусила Дьяченко за нос. Он отпрянул и, прикрывая руками лицо, сказал:
– Ну извини. Я тут анализировал на досуге и пришел к выводу, что тебе нравятся нахрапистые, наглые и решительные.
– А ты не анализируй! Тебе это не идет.
– Намекаешь, что я тупой спортсмен?! – Он отнял от лица руки, и я увидела у него на носу четкие отпечатки своих зубов.
Без пяти минут чемпион мира по кикбоксингу сидел с укушенным носом и смотрел на меня несчастными глазами. Мне стало смешно, и я засмеялась.
Щит покраснел как помидор. Даже смуглый цвет лица не спас его от позорного румянца. Как любой мужик, он не боялся быть хамом, но боялся показаться смешным.
– Извини, – резко сказал он и встал.
– Мне лучше уйти. – Я поднялась и взяла сумку. – Я вообще не понимаю, зачем ты меня сюда привел. Воспользовался моим состоянием? Решил, что сумеешь повторить свой подвиг на матах?! А как же твоя Лиза?! – Я опять завелась, как игрушка, которой ковырнули в спине специальным ключиком.
– Стой! – Он поймал меня в коридоре. – Ася, ты не можешь сейчас уйти! Нам нужно поговорить! Давай хотя бы чаю попьем! Я клянусь, что не притронусь к тебе! Я... буду сдержанным, воспитанным и стопроцентно бесполым! Хочешь?! – Щит жалобно заглянул мне в глаза.
Я замерла на пороге. Пожалуй, я не готова сейчас остаться одна, со своими мыслями, дрожью в коленках и полным непониманием, что делать дальше.
– А варенье у тебя есть?
– Нет. Откуда? Я не ем сладкого.
– И твоя Лиза не ест?
– Лиза здесь не была ни разу! Мы встречались в гостиницах и на съемных квартирах! Ты первая девушка, которая... которую... – Он снова запутался и опять покраснел к моему удовольствию.
– Ладно, давай свой чай.
Я вернулась к дивану, Щит подкатил ко мне сервировочный столик и зашуршал по хозяйству. Он гремел посудой на кухне, метал на стол вазочки и тарелочки с сухими галетами и сухофруктами, потом торжественно водрузил на стол две чайных пары из старинного дорогого сервиза.
Пока он носился, я осмотрелась. Большая квартира, наверное, больше чем моя. Судя по количеству дверей – четырехкомнатная. Почему он ее не продаст? По себе знаю, жить одной в просторных хоромах неудобно и дорого. Квартплата приходит такая, что можно неделю сидеть в ресторане на эти деньги, а пыли в необжитых комнатах скапливается так много, что впору нанимать домработницу.
К моменту, когда в чашках дымился горячий чай, я совсем успокоилась.
– Скажи, ты больше не будешь работать Бубоном? Наверное, дети скучают без клоуна.
– Я делал это большей частью ради тебя.
– Может, ради меня ты посещаешь салон красоты «Абракадабра»? Делаешь масочки, или предпочитаешь пилинг? Педикюр? Маникюр? Как относишься к SPA?
– Ты с ума сошла! В «Абракодабре» работает мой массажист. Это очень классный специалист, с моим родом работы без его услуг я просто загнусь. Когда он не может приехать во Дворец Спорта, я приезжаю к нему в салон.
– А с кем ты разговаривал в доме Бубона?
– Там оперативник сидит в засаде. Как я и предполагал, в милиции думают, что преступники могут вернуться в дом. Они что-то искали там! И теперь я догадываюсь – что.
– И что же?
– То, из-за чего меня чуть не сожрал тигр.
– Завещание?
– Я думаю, это не совсем завещание. Это нечто, где содержится информация о каких-то деньгах. Чеберда и Самойленко не знали, что Буб давно умер. Они убивали Мишку, думая, что он и есть клоун, отец Самойленко. Когда я сказал им, что Бубона давно нет в живых, они стали требовать от меня признание, где находится какое-то завещание. Я не смог доказать им, что никакого завещания не существует. Понимаешь, существует какая-то непонятная связь между ограблением банка и мнимым завещанием Бубона! Какая? Даже трудно вообразить...
– Что за ерунда получается?! Чеберда грабил свой собственный банк? Зачем?!
– Как зачем? Он крадет в своем собственном банке у своих вкладчиков десять миллионов наличных, но при этом ни банк, ни вкладчики не страдают, так как все взносы наверняка застрахованы! Знаешь, я, кажется, понял, зачем им нужно было именно такое ограбление – шумное и театрализованное! Они думали, что убивают двух зайцев: спихивают вину за ограбление на Бубона, а сами получают наличные и страховку! У страховщиков не возникает никаких вопросов и подозрений! Ограбление видела куча народа!
– А зачем они подкинули повозку на дачу Жуля? Зачем Самойленко прикидывалась Милдой и плела небылицы про пластику и роль в мюзикле? И в конце концов, куда пропал Лавочкин и откуда у него деньги? Как это все связано?!
– Не знаю. – Щит пожал плечами и поставил чашку на блюдце. – Я думаю, все ответы у нас впереди.
– У нас?!
Вместо ответа он встал и шагнул ко мне.
– Ты обещал быть стопроцентно бесполым!
– Да, извини. – Щит сел, схватил чашку, отхлебнул чай и закашлялся.
В моей сумке запиликал мобильный. Я достала его и глянула на дисплей.
Жуль! Он позвонил. Пусть не сразу, пусть почти через сутки, но позвонил!
А вдруг он сидит у меня на кухне, пьет с Подъяблонским водку и распевает про Козлодоева? Наверное, у меня на лице отразилось абсолютное счастье, потому что Щит развернул мою руку так, чтобы видеть дисплей.
– Не отвечай! – Он выхватил у меня телефон.
– Это еще почему?! Отдай! – Я потянулась за телефоном, но он поднял руку над головой. – Ты... ты...
