Вот крупье – не доверяют самому карты сдавать! – раскидал по три карточки каждому из игроков. Затем последовал быстрый обмен репликами:
– Туз – он и в Африке туз.
– Не за то отец сина бил…
Один из игравших оставил свой бор при себе, трое, удвоив ставку и заявив, что желали бы жить в Сочи, скинули часть карт и прикупили новые. Затем наступило мгновение напряжённой тишины.
– Небось мыслишки прослушивают… – полупрезрительно пробормотал Казин.
– Никак нет! – оказывается, сопровождающий син стоял за плечом нового клиента, готовый дать объяснения и в случае нужды усадить деревенского лоха на свободное место, а уж там – дело техники, как освободить его от мешающего имущества… – Обратите внимание, – тиноцветная лапка ткнула в потолок, откуда нелепо свисало нечто, очень напоминающее канделябр, – у нас установлены новейшие мнемоглушители. Подслушать можно только то, что предназначено для посторонних ушей.
– Хитро… Ни подмешать, ни подглядеть, ни мысли подслушать…
– Да-с, игра честная.
– А вам, хозяину твоему, что с этого отстёгивается?
– Полтора процента со всех выигрышей. Кроме того, в заведении работает бар и…
Движением руки Казин остановил гида. Игра за столиком возобновилась. Один из граждан скривился и сбросил карты, не подтверждая, трое начали торговлю. Мгновение Казин слушал краткий обмен репликами, щедро сдобренный его, казинскими, словечками, а затем, подчиняясь безотчётному порыву вдохновения, выдернул из кармана малявину и перевёл её в режим минимальной адаптации. Прямо скажем, в натуре зал представлял не слишком приятное зрелище. Игрок, сбросивший карты, оказался не человеком, а шишковатым гуманоидом, два разумных моллюска неприятно покрылись слизью, а третий негуманоид потерял сходство с насекомым и превратился вообще невесть во что. Зато в движениях, прежде вполне унифицированных, обнаружилась масса индивидуальных различий, и спустя три круга Казин совершенно спокойно читал по лицам и органам, лица замещающим.
Не умели галактяне скрывать свои чувства! Способность читать чужие мысли и привычка к транслитераторам напрочь уничтожили тонкое искусство физиогномики. И теперь, под защитой дамоклова канделябра, Казин почувствовал себя королём.
«А ведь риска никакого, можно и рискнуть…» – пала в сознание мысль.
Один из моллюсков отлепился от стола и уполз залечивать финансовые раны.
– Ы?.. – спросил Казин, указывая на освободившееся место.
– Ыгы, – догадливо ответил синёнок. – Только представьтесь игрокам. Это наша традиция.
– Когда только традициями обрасти успели?.. – проворчал Олег, но послушно назвался: – Гражданин Казин, крановщик из Подсосонья.
– Пусс, мужига из созвездия Волосы Вероники, – отрекомендовался шишковатый, и только теперь Казин сообразил, что его визави действительно принадлежит к той же расе, что и сиятельный Журбан, только размерами вдвое меньше и не столь волосат.
Двое других игроков тоже представились, но их имена Казин тут же позабыл, а переспрашивать постеснялся.
– Ставки ограничены, – предупредил крупье, – максимальная ставка – девятнадцать жетонов.
Казин прикинул, что жетонов у него сотни две, и согласно кивнул.
Сдали карты, пошла игра. Олег прикупил пару карт к десятке и оказался с четырнадцатью очками на козырях. Три его противника дружно изобразили на физиономиях огорчение, однако произнесли: «Картёшечка как картошечка!» – и прикупать не стали. Судя по всему, ждали, что Казин перепугается и бросит карты. Казин карт не бросил.
– Чуток добавлю, – сказал он и накинул пару фишек.
Двое соперников не выдержали и вышли из игры, однако насекомоподобный пошёл до конца.
– Вот ты и продул свои денежки! – старательно проскрипел он сквозь жвалы, выкладывая максимально возможную ставку.
– Не учи учёного! – решив, что на первый раз хватит, Казин сравнял ставки и открыл свои четырнадцать очков. Насекомый инопланетчик заскрипел, ворочая шеей и с ужасом глядя, как крупье передвигает кучу фишек, ещё недавно принадлежавших ему.
– Вы прежде играли в эту игру? – поинтересовался мужига.
– Играть не играл, а рядом стоял.
Крупье дождался ставок, раздал карты. Вновь последовал обмен ритуальными фразами. На этот раз ничего толкового у Казина не пришло, и он игру перепустил, пожертвовав одним жетончиком. Но уж на следующий раз!.. Казину с ходу пришёл крючок, и, помянув для порядка картошечку, Олег демонстративно не стал ничего прикупать, а затем, выдав следующую кодовую фразу, бросил на кон девятнадцать жетонов. Конечно, так не стоило бы поступать, но, судя по всему, у насекомоподобного на руках что-то было, и он мог решиться на торговлю, желая проучить заезжего гусара. Так и случилось. Ставки быстро возросли до опасного предела, после чего Олег загадочно произнёс: «Графиня, а не испить ли нам кофею?» – и предъявил крюк. Шестирукий выбыл из игры.
К этому времени вокруг столика толпилось уже немало инозвёздного народу, сбежавшегося поглядеть на крупную игру. Освободившееся место было тотчас занято молоденьким полифасным янусом. На некоторое время Казин затих, изучая непредставимую мимику многоликого существа. Всё это время игра шла ни шатко ни валко, отыгрывались то разумная мидия, то мужига, то сам Казин помаленьку возвращал только что отданные фишки. Затем трижды кряду Олег наглейшим образом блефовал, вызвав взрыв возмущения пополам с восхищением. Лексикон собравшихся при этом обогатился фразами: «Так будет по-игрецки» и «Так будет не по-игрецки».
– Послушайте, – не выдержал янус, обнаружив, что за полчаса лишился доброй половины своих фишек, – ведь так я могу проиграть!
– Не без этого, – философски согласился Казин.
– Но дело в том, что я пришёл сюда с научной целью. Тема моей будущей диссертации: некоторые психологические аспекты феномена азартных игр. Деньги, что вы изъяли у меня, предназначены для научной работы!
– Казённые, что ли? – хмуро спросил Казин. – Так нечего было играть, если своих нет…
– Я предлагаю немедленно вернуть мне деньги и повторить эксперимент в более чистых условиях! – не унимался многоликий. – Наука не должна страдать из-за каких-то нелепых случайностей!
– Шеф, – обратился Казин к крупье, – есть у вас такое правило, чтобы выигрыш обратно отдавать?
Крупье подал знак, из-за портьер вынырнули двое сотрудников, подхватили учёного юношу под микитки и вывели вон. Освободившееся место немедленно занял насекомообразный тип, соотечественник проигравшегося или тот же самый, успевший разменять на жетоны часть недвижимого имущества, – этого Казин понять не умел. Скорей всего всё-таки вернулся прежний игрок, возомнивший, что разгадал секрет казинского успеха. Во всяком случае, он с ходу принялся ставить максимально возможные суммы. Пару раз Олег спустил нахалу, а затем, дождавшись приличной карты, не просто уравнял ставку, а накинул от себя дозволенные девятнадцать фишек. Противник смущённо заворочал головогрудью, помянул ставочку, картошечку и даже графский кофей, а затем, не желая отступать, в свою очередь, максимально рванул вперёд. Так повторилось ещё дважды, после чего Казин, опасаясь, что разорённый дуралей застрелится прямо в зале, прекратил наращивать ставки и раскрыл карты.
– Этого не должно быть, – судя по жестам, жукоглазый пребывал в горе или ярости, но транслитератор, задействованный лишь наполовину, таких тонкостей не понимал и передавал речь безо всяких интонаций в повествовательном ключе. – Я всё просчитал, ты должен был испугаться и бросить карты.
– Я вообще ничего не боюсь, – возразил Казин. – А ты не блефуй, когда не умеешь! Это ж всякому понятно, раз с первого хода максимально набавляешь, значит, нет у тебя ни хрена! За такую дурь канделябром надо по башке!
– Что такое канделябр? – поинтересовался проигравший.
– Вот! – Казин указал на потолок. – Не знаю уж, какой умник его там повесил, канделябры должны на стенах висеть, чтобы в случае чего снимать было легче.
– Очень любопытная идея, – согласился неудачник, – проигравший бьёт себя по голове
