маленькой. Единственное, что вызывало интерес – система Тау Золотой Рыбки, звезды вполне бесполезной, замечательной лишь своими пухлыми размерами. Только сегодня утром сиятельный Журбан подарил эту систему правнучатой племяннице, чтобы девочка тоже могла позабавиться. И раз система, оставленная в залог, не была выкуплена, значит, племянница проигралась в прах. Будет обидно, если мужигочка от огорчения подвергнет себя аннигиляции.
Однако даже тревожные мысли о судьбе любимицы не могли оторвать забуревшего гиганта от «буры». Карты трилистниками упали на стол, игра началась. Мимика мужиги уже была знакома Казину, поэтому он с ходу взялся за партнёра всерьёз. А Журбан, составлявший статистику, предпочитал поначалу проиграть немного, но не бросать карты даже при самом плохом раскладе, ведь при этом невозможно узнать, блефовал ли крановщик или всерьёз намеревался торговаться. Миллиардер уравнивал всё. С третьей сдачи Казин усёк этот нехитрый приём, и с этой минуты уже ничего не боялся.
– Хода нет – ходи с бубей! – И Казин двигал всё своё состояние против неберущей карты Журбана. А на следующей сдаче необъяснимо бросал карты только лишь потому, что на шишковатой физиономии изображалась радость при виде невиданно крупных очков. Стопка сертификатов возле казинского локтя росла, в скором времени появилась возможность рисковать в сомнительных случаях. К тому же начала проявляться странная мимика спруторукого. Собственно говоря, никакой мимики не было, зато многочисленные конечности жадно трепетали, отчётливо выдавая секрет Гуммовых карт.
Таких обыгрывать, что детей обижать! Космограждане, избалованные телепатией и миллионами лет использования транслитераторов, напрочь разучились читать по лицам и в присутствии мнемоглушителей должны были стать лёгкой добычей приметливого крановщика.
Конечно, Журбан не сдавался без боя. Удачлив был гигант мысли, а великое богатство позволяло рисковать. Ясно же, плохонькая у него карта, и у Олега плохонькая. Сам Казин в таком случае сдался бы, не стал упорствовать, но сиятельный выставил на кон межгалактическую область диффузной материи и вернул часть проигранного.
– Убиться веником! – сказал Казин и бросил карты. – Сплошная непруха!
– Странный способ самоубийства, – заметил сиятельный Журбан. – Мне кажется, аннигиляция в таких случаях предпочтительней.
– В каждой избушке свои погремушки, – резонно возразил Казин, протягивая руку за новой сдачей. – На кону система Бетельгейзе!
– Деньги ваши – будут наши! – приняли вызов Гумм с Журбаном.
После прикупа обозначился трефовый крюк, Гумм, прикупивший все три, набавлять не стал, у мужиги тоже не пришло ничего толкового, но Журбан смело поставил систему тройной звезды, что вращалась где- то в родном Магеллановом облаке. Если бы Казина мучили хоть малейшие сомнения, он перепустил бы игру, но сейчас можно было не страшиться, и Казин выдвинул на середину стола всю стопку свежеполученных сертификатов.
– Под вистующего с тузующего! – применил он ещё не бывшее в ходу заклинание.
– Если вы не блефуете, – подсказал сиятельный мужига, – то вам следовало не поднимать ставку, а уравнивать.
– Как хочу, так и верчу, – нагло ответил Казин.
– Блефует, – произнёс в пространство Журбан и, сравняв ставки, открыл свои невеликие картишки.
Казин показал туза с десяткой.
– Надо же, не блефует, – проговорил Журбан после минутного молчания. – Поздравляю, вы за полчаса удесятерили ваше состояние. Полагаю, больше играть вы не станете?
– Вот ещё!.. – фыркнул Казин. – Повторяю заход. Уж больно мне с этой Бетельгейзой везёт, потом надо будет слетать в те края, поглядеть на собственное состояние.
– А вы помните, за что отец бил сина?
– Я покуда и не отыгрываюсь, – Казин кивнул крупье, карты веером легли на стол.
Все трое игроков удвоили ставки и прикупили по две карты. Судя по физиономиям, мужиге и спруторукому привалило, а Казину такое пришло, что хоть плачь. Олег даже не выдержал, посетовал на судьбу:
– За такой прикуп в ладони бы насрать!
– Кому? – спросил спруторукий, извиваючись всеми щупальцами.
– Не кому, а Камю. Писатель есть такой на Земле. Трансцендентально пишет, доложу вам, просто зашибись… очень мне его произведения нравятся.
– Простите, как его зовут? – переспросил спруторукий, вытаскивая из разных карманов штуки три блокнотов и не менее десятка авторучек.
– Альбер Камю, – повторил Казин имя, впервые услышанное от Петра Ивановича. Мысль, что он подменяет профессора Липтона, успешно занимаясь пропагандой земного искусства среди галактической элиты, в голову не пришла. В голову пришла другая мысль: сбросить карты и, пожертвовав системой Бетельгейзе, начать заново.
Гумм и Журбан долго торговались, набавляя по планетке, по звёздочке, наконец мужига осилил спруторукого, и Казин вновь мог вступить в игру. Блефовать, если на руках у Журбана было хоть что-то, он по-прежнему не решался, а вот если мужига с ходу бросал карты, то Гумма можно было и на понт взять. К полуночи Гумм был разорён, а казинское состояние возросло до головокружительных размеров. Теперь противостоять его ставкам мог только сиятельный Журбан.
Но и Журбан был уже не тот. В какой-то момент он дрогнул и бросил ненулевые карты, хотя прежде в таких случаях уравнивал без колебаний. Пришла пора великого блефа.
– Вы непредсказуемы! – негодовал сиятельный. – Прежде вы совсем не блефовали, а сейчас – раз за разом. Где логика? Как вообще вас обыгрывать при таком поведении?
– А зачем меня обыгрывать? – не соглашался Казин. – Я сюда не за этим пришёл. И потом, какой же я непредсказуемый? Предсказываю со стопроцентной вероятностью. Вот сейчас я блефовать не буду! – в подтверждение своих слов Олег демонстративно сбросился, ничего не прикупив. – Ну что, прав я?
Журбан не отвечал. В его мощной голове прокручивались ряды закономерностей, блоки вероятностей и сложнейшие расчёты теории игр. Ставки всё увеличивались, Гумм, давно выбывший из игры, с ужасом смотрел на происходящее, и лишь Казин, слабо отличавший сверхплотное звёздное скопление от сателлита какой-нибудь жалкой планетки, был спокоен. Приходилось ему игрывать на вышедшие из обращения копеечки, приходилось на спички, теперь на звёзды играет – тоже вещи в быту не слишком ценные. И это спокойствие помогло переломить могучий расчёт и великое богатство гениального мужиги.
– Под игрока – с семака! Нет хода – не вистуй! – твердил Казин картёжные присловья, относящиеся совсем к другим играм, но бытующие среди всех игроков, даже тех, что неделями режутся в «пьяницу», а иных игр не ведают по причине природного слабоумия. – Ходи конём, стрит и флешь с прибамбасом!
Наконец Журбан пришёл к какому-то выводу, прекратил морщить лоб и двигать шишками уродливого лица. Очередную карту он брал осторожно, выдвигая одну из-за другой. Однако от казинского взора не укрылось, что, получив прикуп, гигант мысли чуть заметно поморщился, а это значит, что в прикупе обнаружился не такой приход, на который рассчитывал мужига. А у Казина после того, как к тузу пришла разведёночка, стало четырнадцать очков. Карта не для крупной торговли, но можно и блефануть.
– Валю кулём, – сказал Казин, выдвигая на кон стопу сертификатов.
Бурое лицо гигантского мужиги покоричневело. Целую минуту сиятельный Журбан молча смотрел в карты, затем, пересчитав всё, что у него оставалось, уравнял ставки.
Казин выложил карты крапом вниз, то же самое сделал гигант мысли. Наступило нехорошее молчание. У Журбана тоже был туз и разведёнка. Теперь всё должна решить следующая игра.
– А у тебя денег-то на первую ставку хватит? – спросил Казин.
– Найду, – пророкотал мужига. – Вот! – Журбан предъявил матово-чёрный шарик, размером с конский каштан.
«Опять какое-нибудь удостоверение», – подумал Казин.
– Что это?
– Микроколлапсар, – пояснил мужига. – Единственный подобный объект во Вселенной. Чрезвычайно дорогая и опасная вещь. Если его активизировать – вы понимаете, что будет тогда…
– Бомба, что ли? Я этих бомб у нас на полях знаешь сколько выкопал? А за незаконное хранение оружия
