у меня из рук. — А главное, зачем она утекает куда-то? А?!
Подруга опустила бинокль и посмотрела на меня глазами, увеличенными без всякой оптики.
— Они мешок выловили, — шепотом произнесла она.
— Какой мешок? — Я схватила бинокль, Ирка мне не мешала.
Действительно, на берегу в натекшей луже громоздился бесформенный мешок. Что-то знакомое было в его очертаниях… И эта заплатка на боку…
— Ирка! Это же наш мешок! Тот самый, с резиновой бабой!
Она схватилась за голову — хорошо, что не за бинокль.
— Значит, так: быстро уходим, — решительно сказала она.
— Ни за что! Ты как хочешь, а я такое шоу не пропущу! — Я удобнее устроилась среди кирпичей.
Просто кино какое-то! В бинокль было прекрасно видно происходящее у канала.
— Рассказывай, — обреченно сказала Ирка, закрывая глаза.
Вот так она и фильмы ужасов смотрит: зажмурится, повернется ухом ко мне и требует, чтобы я пересказывала ей происходящее на экране в режиме реального времени. Получается примерно так: «Зомби идут, идут, идут… Ой! Все, всех убили, открывай глаза».
— Что рассказывать? Мужики побросали работу, собрались все вокруг нашего мешка, чешут в затылках, размахивают руками, судя по всему, совещаются.
— О чем?
— Почем я знаю? Не умею читать по губам! Наверное, решают, развязывать им наш мешок или не надо. Погоди-ка, дай посчитаю… Похоже, двое за, трое «против» — или наоборот… О господи! Только не это!
— Что там? Что?! — зайцем заверещала Ирка.
— Томка!
— В мешке? — Ирка открыла глаза.
— Да нет, по берегу чешет! Наверное, я забыла закрыть калитку. Все, конспирация побоку, держи бинокль, побегу ловить зверя, пока он чего-нибудь не натворил.
Общительный пес держал курс прямо на мешок. Вспомнил его, что ли?
— Бог в помощь! — крикнула я труженикам багра, подбегая ближе.
Томка меня опередил, он уже внедрился в компанию и беспрепятственно вцепился в стягивающую горловину мешка веревку. Предатель четвероногий!
— Фу, Том, фу!
Фукать было поздно. Унося обрывки веревки, пес отбежал в сторону. Облепленный тиной грязный мешок самопроизвольно раскрылся, и из него медленно выползло какое-то серое щупальце. Даже на расстоянии я услышала, как в засаде ахнула Ирка. Невдалеке от меня небритый мужик уронил в сухую траву зажженную сигарету.
— Осьминог, что ли? — недоверчиво произнес кто-то.
Я застыла на месте, не веря своим глазам. Привет тебе, лохнесское чудовище! Какой осьминог, откуда? В нашем канале? В нашем мешке?! Не топили мы никаких осьминогов!
— А ну, все назад! — Старший над работягами отважно потянулся палкой и поворочал щупальце, счищая на траву липкую серую массу. Под струпьями тускло блеснуло белое.
— Господи боже! Да это нога! — громко ужаснулся кто-то.
— Боже, это нога! — с облегчением повторила я.
Совсем забыла, что в мешке, помимо резиновой бабы, были бумажные афиши! Какая все-таки неаппетитная вещь — папье-маше… Ладно, чего переживать, нашли нашу куклу — ну и черт с ней. На ней же не написано, чья она? Отпечатки пальцев, наверное, смылись, мешок и вовсе не наш.
Я успокоилась, внимательно оглядела мужчин и заметила:
— А у вас под ногами трава горит.
Мужики ожили, заматерились, а я твердым шагом отошла от группы на берегу, строго сказав собаке:
— Том, домой!
— Ну и нервы у бабы! — прозвучало мне вслед.
А то! Я гордо расправила плечи.
Ирка уже вылезла из-за кирпичной баррикады, с места в карьер обрушилась на меня с вопросами:
— Ты им ничего не сказала? Вела себя естественно?
— Не очень естественно, — честно призналась я. — Не визжала, руки не заламывала, в обморок не падала. А что?
— Запомни, мешок не наш, а чей — пусть сами придумывают, если хотят. Все понятно? — Подруга грозно посмотрела на меня.
— Все совершенно понятно, — согласилась я. — Мешок не наш, я не я, и баба не моя…
— Виноват, товарищ полковник! Не успел! — Капитан Сидоров покаянно склонил голову, развел руками и пролил водку мимо стакана.
— Осторожно, черт! — Полковник подвинул емкость, ловя водочную струйку.
Нудно стучали колеса, вагон потряхивало. Поезд Москва — Адлер шел по донской степи где-то под Ростовом. Поздней осенью пассажиров было меньше, чем в разгар курортного сезона, и в купе, кроме Лапокосова и Сидорова, ехал только один пассажир. Худощавый студент всю дорогу то спал, то читал книжку. Как раз сейчас у него была сиеста.
— Ну как ты мог, а? То есть как не смог? — после второй рюмки полковник перешел на «ты», после третьей начал выражаться неясно. Капитан, впрочем, его понимал.
— Да я же объяснял. — Сидоров ловко нашинковал сухую колбаску. — Только он появился, как откуда ни возьмись набежали чертовы бабы, я и глазом моргнуть не успел, как они его схватили, запихнули в машину и увезли.
— Так сколько их было, баб этих? — уже не первый раз спросил Лапокосов.
Капитан вздохнул, почесал затылок.
— Кажется, две: одна побольше, в шубе, другая поменьше, в пальто. Или три, сам не пойму: вроде была еще какая-то толстуха в голубых подштанниках начесом наружу. То ли они вдвоем в одной шубе сидели, то ли шубы было две, а их трое, и Сержа взяли четвертым… Одно точно знаю: всего было не больше четырех человек, считая Серегу, иначе они в такси не поместились бы.
Лапокосов покачал головой, тоже вздохнул.
— Узнать-то хоть сможешь? — спросил он без особой надежды.
— Баб-то? Вряд ли. Подштанники могу узнать, шубу тоже — здоровая такая, мохнатая.
В южном городе Екатеринодаре количество шуб на душу женского населения приближалось к двадцати пяти процентам. Это значит, каждая четвертая жительница кубанской столицы держит в шкафу какой-нибудь меховой тулуп. Даже будучи в легком подпитии, Лапокосов рассуждал достаточно трезво и понимал, что найти в миллионном городе наследившую шубу вряд ли удастся. А уж разыскивать подозрительных баб по подштанникам и вовсе нереально. Хотя попробовать было бы интересно.
Полковник представил, как они с капитаном Сидоровым прочесывают город, методично заглядывая под юбки всем встречным бабам, и мысли его отвлеклись от работы, приняв более приятное направление.
— Ну, давай за женщин! За баб то есть, — сказал неунывающий капитан, поднимая стакан. — За их нескучный бабий нрав, за их любовь и ласку!
— А также за их подштанники, — брякнул полковник, не в силах вырваться из плена сладких видений.
— Анекдот рассказать? — С верхней полки свесились тощие ноги в носках.
Полковник и капитан переглянулись. Студент спрыгнул вниз и бесцеремонно уселся рядом с Лапокосовым, выразительно поведя носом в сторону колбасы.
— Я про баб миллион анекдотов знаю!
— Налей курсанту, — велел полковник Сидорову.
Юнец проворно метнулся к проводнице за третьим стаканом, капитан достал из закромов еще палочку
