сигнальным флажком — точь-в-точь как одинокий полярник на отколовшейся льдине спасательному самолету.
— Подберем красавицу? — спросил капитан Санек капитана Серегу.
Вообще-то это было явным и грубым нарушением правил — брать пассажира в милицейскую машину, да еще тогда, когда в автомобиле уже сидит задержанный. Однако два капитана по всем статьям являлись нормальными мужиками, и ничто человеческое не было им чуждо. Оставить замерзать ночью на пустом заснеженном проселке красивую женщину ни один из них решительно не мог.
Не дожидаясь ответа, капитан Санек остановил машину, открыл окошко и прокричал ошалевшей дамочке:
— Кончай плясать, садись в машину!
Ни секунды не раздумывая, Катерина дернула на себя дверцу и упала на заднее сиденье. Человек, которому она, садясь, придавила руку, протестующе застонал.
— Куда путь держишь, милая? — не оборачиваясь, спросил новую пассажирку Санек.
Чтобы рассмотреть лицо женщины в зеркальце заднего вида, он включил свет в салоне. Та моргнула, огляделась и увидела рядом с собой сильно помятого Антуана.
— Ах ты, сволочь! — зашипела она, проигнорировав вопрос капитана. — Бросил меня в чистом поле и смылся, гад! Убью мерзавца!
— Заткнись, дура! — простонал Антуан.
Санек вопросительно посмотрел на Серегу.
— Все в порядке, Саня, — успокоил товарища сообразительный капитан Лазарчук. — Похоже, барышне с нами по пути.
Ничего не слыша, Лукова самозабвенно лупила увесистым портмоне неловко уворачивающегося убийцу-жиголо.
Глава 11
С утра у меня болела голова, причем болела так, словно это не Антуану, а мне самой накануне дали по черепу костылем! В связи с этим я не могла спокойно смотреть на упомянутый ортопедический снаряд: как только взгляну на Иркин костыль — сразу помираю: виски ломит, макушка трещит, голова разваливается на части!
— Может, мне лучше палочку взять? — сочувственно спросила подруга, заметив очередной полный неприязни взгляд, брошенный мной на ее костыли.
Я прикинула — будет ли мне от этого легче?
— Лучше и без костылей, и без палочки, — попросила я. — Посиди спокойно на диванчике без всяких подручных средств, ладно? Зачем тебе ходить? Я тебе кофе в постель принесу.
— Кофе с коньяком? — с надеждой спросила Ирка.
Судя по болезненному прищуру ее глаз, подруга тоже страдала похмельной мигренью.
— Коньяк вчера закончился, — вздохнула я.
— Говорят, с похмелья пиво помогает, — вспомнила Ирка. — Кажется, в холодильнике есть пара баночек. Не посмотришь?
Я послушно сползала к холодильнику. Пиво действительно имелось, но оно было безалкогольное.
— Безалкогольное, наверное, не поможет, — тоскливо резюмировала Ирка.
И она посмотрела в окно, за которым открывалась дивной красоты зимняя картина, прямо по Пушкину.
— Мороз и солнце, день чудесный! — грустно продекламировала подруга.
— Мороз и солнце, день паршивый! — возразила я.
— Еще ты дремлешь, друг плешивый! — удачно срифмовала Ирка. — Пора, красавица, проснись! Давай за пивом прошвырнись!
— Поэтесса! — язвительно сказала я, прикладывая ко лбу холодную мокрую тряпочку. — Ирина Сергеевна Пушкина!
— Ну, будь человеком, сгоняй в магазин! — попросила подруга. — Все равно ведь придется ехать в город за машиной, тебе же сегодня ночью Коляна с Масей встречать на вокзале!
Это был аргумент. Я прошла в кухню и выглянула в окно, из которого открывался прекрасный вид на поле, которое мне следовало пересечь, чтобы добраться до трамвая. Выяснилось, что задача будет не такой трудной, как мне казалось. С утра детишки на санках проложили в прерии прямую караванную тропу.
Я сварила себе на дорожку кофе, одну чашку выпила сама, а другую, как обещала, принесла в постель Ирке. Мимоходом сняла с аппарата трубку бодро тренькнувшего телефона.
— Доброе утро! — голосом, лишенным эмоций, произнес Серега Лазарчук. — Вы уже на ногах?
— Я на ногах, Ирка — на диване, а по поводу «доброго утра» можно и поспорить, — буркнула я. — Ты случайно не знаешь, чем можно полечить больную голову?
— Случайно знаю. Растолки две таблетки анальгина и разведи этот порошок половиной стакана рассола, — подобревшим голосом посоветовал сыщик. — Потом выпей, лучше натощак. Очень эффективное средство.
— А какой именно нужен рассол? — в трубке возник заинтересованный голос Ирки.
Я поняла, что она дотянулась до параллельного аппарата.
— Огуречный. Лен, я еще вчера хотел у тебя кое-что спросить, но ты была не в форме…
— Я и сегодня не в форме, — призналась я.
— Серега, погоди, какой конкретно огуречный рассол? — Ирка включилась в разговор. — У меня есть огурцы соленые бочковые, огурцы соленые в баллонах и еще маринованные с уксусом! И пикули! Какие будут лучше?
— Какие помокрее! Тебе же не сами огурцы нужны, а рассол от них! — рассердился Серега. — Ленка, я у тебя про пленку хотел спросить…
— А! Получил мою пленочку? — обрадовалась я. — Думаю, она тебе пригодится!
— Уже пригодилась, — согласился сыщик. — Только я хотел узнать…
— А помидорный рассол не годится? — опять влезла Ирка. — Он имеет лечебные свойства или нет? Дело в том, что больше всего жидкости как раз в баллонах с консервированными голландскими помидорами, они такие крупные были, что в каждую банку всего по шесть томатов поместилось! Притом они с перчиком!
— Да, Серега, а как там этот наш перец? — вспомнила я.
— Какой перец? — встряла Ирка.
— Болгарский! — отмахнулась я от нее. — Серый, вы там у себя уже пощупали этого фрукта?
— Какого фрукта?! — капитан явно не понимал, о чем я говорю.
— Ну, Антуана же нашего!
— Женатого? — не дослышала Ирка. — А он разве женат?
— Холост, как кастрат! — отмахнулась я. — Серега, скажи, как он там у вас, колется помаленьку?
— Чем он колется? — заинтересовалась Ирка.
— Да пропадите вы пропадом, трындычихи! — страшным голосом прорычал окончательно замороченный Серега.
В трубке пошли обиженные гудки.
— Что это с ним? — после паузы растерянно вопросила Ирка.
— Наверное, не выспался, — ответила я. — Или у него тоже спозаранку голова болит.
Было уже около полудня, когда я нехотя вышла из дома и медленно побрела по скрипящему снегу в сторону города. Белое поле радужно искрилось и больно слепило глаза. В ушах звенели радостные крики детворы, обновляющей путь на дровнях, санках, катальных дисках, каких-то тазиках с ручками, разделочных досках и прочем передвижном скарбе. Пару раз удалые катальщики едва не сшибли меня с ног, а уже на входе в лесополосу навстречу мне из-за деревьев лихо вырвался запряженный дюжим, как першерон, сенбернаром картонный экипаж. Из кузова, поверх изображенного на борту логотипа «SONY» и надписи «Не
