Лазарчук.
— Да ну?!
Мгновение я думала, а потом со всей ясностью поняла, что опять все перепутала! Хотела передать приятелю-сыщику негатив загадочной записки, а передала совсем другую пленку. Как раз ту самую, на которой скуки ради запечатлела особняк у помойки. Кажется, там действительно были какие-то мужики.
— Мы этого подлеца с полгода вычислить пытались, — уже спокойно рассказал мне Серега, усадив меня в Иркину «шестерку». — Представь, этот мерзавец соорудил у себя в подвале мини-цех и давай шлепать фальшивые таблетки. Делал в основном самые ходовые лекарства: анальгин, аспирин, цитрамон, и все из талька и подкрашенного крахмала! Нелегально купил на фармацевтической фабрике списанное оборудование, наладил выпуск «ампульных» лекарств, нашел себе в пару другую такую же сволочь в аптекоуправлении, и распихивали они эти снадобья по аптечным ларькам самым милым образом! Главное, подельщика его, аптечного гада, мы просчитали, а тот, сволочь хитрая, все контакты обрубил, и все, привет, сушите весла! К главному подлецу никаких подступов! Начальство нам уже головы сносит, а дело ни с места! И тут эта твоя пленка, прямо как божий дар! Тут тебе в одном кадре и оба мерзавца, и дом- фабрика, и даже табличка с адресом!
— Не благодари меня, не надо! — великодушно сказала я. — Ты же знаешь, я всегда рада помочь нашей доблестной милиции! Или кто там нынче отвечал за эту операцию? ФСБ?
— Это неважно. — Капитан заботливо пристегнул меня ремнем безопасности и спросил: — А ты сможешь после пережитого потрясения сама вести машину? Или дать тебе кого-нибудь из парней в качестве водителя?
— Ага, лейтенанта Трофимова! — съязвила я. — Спасибо, как-нибудь сама доеду, авось не разобьюсь. Не настолько я потрясена, бывало и хуже.
— Да, кстати, насчет разбитых машин! — вспомнил вдруг Серега. — Между нами-сыскарями, не скажешь ли ты мне, что случилось с той серебристой «девяткой», которую мы забрали от Иркиных хором? В лобовом стекле здоровенная дырища зияет. Это от выстрела, что ли?
— Нет-нет, вовсе не от выстрела, это я сама его разбила, ногой, — скромно сказала я.
— Ну ты и каратистка! — восхитился Серега.
И замер с открытым ртом, явно припомнив что-то еще.
— В чем дело? — поинтересовалась я, видя, что одетый в белое капитан застыл, как мраморный памятник.
Лазарчук с усилием сглотнул, закрыл рот и посмотрел на меня, как мне показалось, восторженно:
— Наш пострел везде поспел! — объявил он.
И еще почему-то прибавил:
— Бедный маньяк!
— Не знаю, о чем ты говоришь, но мне это не нравится! — твердо сказала я, закрывая дверцу.
Старательно объехав сначала стоящего столбом Лазарчука, а потом группу ментов, в центре которой крутился, потирая спину, увечный лейтенант Трофимов, я дворами выехала на улицу, ведущую прямиком в Пионерский микрорайон. В магазинчике на окраине города купила пиво для Ирки и около шести часов воссоединилась с подругой.
Вечер прошел совершенно спокойно, а ночью я благополучно встретила на вокзале мужа и сына. Да, и еще Пумбу! И впрямь здоровенный оказался кабан, с трудом поместился на заднем сиденье.
Глава 12
А две недели спустя мы встречали Моржика — на том же вокзале и даже на той же самой платформе, только уже не темной ночью, а белым днем. Была пятница, я пораньше сбежала с работы и едва успела разыскать на перроне свою радостно-взволнованную подружку, как подошел сочинский поезд, в четвертом вагоне которого прикатил Иркин любимый супруг.
Моржик, больше месяца провисевший в больнице города-курорта на каких-то там загадочных блоках, не отлежал в богоугодном заведении весь положенный срок и выпросился у лечащего врача домой под свою личную ответственность. Ирка была полна решимости обеспечить выздоравливающему идеальный режим и полный уход, включая диету, разработанную подругой самолично. Даже не спросив, как она предполагает организовать кормление пациента, я была уверена, что под диетой подразумевается суперусиленное питание, по сравнению с которым пионерлагерный спецпаек имени моего стародавнего знакомого бармена будет казаться скудным рационом голодающего питерского блокадника.
Сама Ирка от костылей уже избавилась, некоторое время назад осточертевший гипс с нее сняли, и многострадальный правый голеностоп вновь с честью понес по жизни свою полновесную ношу. В связи с этим в руках у подруги были не примитивные деревянные подпорки, а ярко-желтый букет мимозы. За последнюю неделю резко потеплело, от снега не осталось и следа, из земли густо полезли фиалки и примулы, а на деревьях набухли почки. На Кубань пришла весна.
Долгожданный Моржик вышел из вагона последним из прибывших пассажиров. Мы с Иркой уже начали беспокоиться, что перепутали вагон, когда Моржик выдвинулся в тамбур, держа под мышкой крошечную девушку в белом медицинском халатике.
Я-то сразу сообразила, что это барышня из числа больничного персонала, прикомандированная заботливым доктором к нашему увечному в качестве сопровождающего лица, вернее, личика. С такой важной кукольной мордашкой без малейшего намека на косметику, ростом первоклассницы и ножкой тридцать третьего размера девочка никак не тянула на грозного медицинского цербера, способного цукать больного за нарушение режима.
Однако ревнивая Ирка отнеслась к появлению этой девицы весьма серьезно! Едва увидев, как кроха в белом халате тонкой рябинкой клонится под тяжестью повисшего на ее плечике Моржика, подруга перестала улыбаться и засопела, как закипающий чайник.
Радостно ухмыляющийся Моржик признаков надвигающейся бури не заметил.
— Привет! — завопил он, помахав насупленной супруге. — Глядите, кого я привез! Иришка, усыновим девочку?
Уловив в этом бестактном предложении скрытый намек на свой недевичий возраст, Ирка сжала губы и прихватила свой мимозовый веник так, что мне сразу же вспомнился лейтенант Трофимов, фехтующий моей елочкой.
— А что, отличная идея! — зашептала я ей на ушко, спешно спасая положение. — На фоне этой карлицы ты будешь смотреться просто великолепно! Моржик, который, как нам с тобой хорошо известно, очень любит пышные формы, будет непрестанно облизываться и пускать слюнки!
Ирка задумалась, опустила руку с букетом, и я воспользовалась моментом, чтобы выдернуть двуногую подпорку из-под локтя спустившегося на перрон Моржика. Он пошатнулся, Ирка пришла в себя и поспешно заняла место изгнанной мной лилипуточки.
Еще на вокзале выяснилось, что медсестричка Машенька, сопроводив к месту жительства условно- досрочно освобожденного из травматологического отделения Сочинской горбольницы Моржика, должна выполнить в краевом центре еще несколько поручений своего начальства. Дела требовали, чтобы девушка задержалась в Екатеринодаре на пару дней, а родственников и знакомых в нашем городе у нее не было, поэтому гостеприимный Моржик сразу предложил Машеньке пожить у них с Иркой.
— Я придумала, перебирайтесь к нам на выходные! — тут же громко сказала Ирка, обращаясь ко мне. — Ты, Коля и Масянька! Проведем все вместе чудесный уик-энд!
Я понимающе усмехнулась, кивнула и прибавила:
— Можно еще до комплекта позвать в гости Серегу Лазарчука. Познакомим его с Машенькой.
— Отличная идея! — возрадовался Моржик, находящийся в чрезвычайно приподнятом настроении. — Устроим праздник по случаю воссоединения нашей семьи!
Он звонко чмокнул Ирку, та смущенно зарделась, потом разулыбалась и перестала рычать на крошку Машеньку, как три сердитых сказочных медведя, вместе взятые. Вчетвером мы проследовали на привокзальную площадь, где нас ждала верная «шестерка», и, пока пассажиры суматошно грузились в
