— Я всегда буду любить тебя, — она сказала только это.
Он поцеловал ее в нос.
— Ты говоришь это сейчас, но завтра…
Она лишь слабо улыбнулась вместо возражений.
— Выходи замуж за кого хочешь, выходи за своего бывшего мужа снова, мне все равно. Но я не позволю тебе из-за меня портить себе жизнь. Этого не будет!
— Ник, я хочу…
— В мире много более достойных, чем я, мужчин. Я хочу, чтобы ты нашла одного такого и была б с ним счастлива.
— Но есть же в мире телефоны, факсы, самолеты!
— А еще есть мгновения, когда нужно уметь сказать «прощай!».
Она села, высвободившись из его объятий, и ощутила прохладу ночного воздуха.
— Мы поговорим об этом как-нибудь потом.
— Да, прежде всего нам необходимо найти твоего отца.
— А тогда, Ник, что?
Он пожал плечами и пододвинул к себе подушку. Конни хотела разозлиться и разозлилась, но лишь на какую-то долю секунды. Она не понимала, откуда пришло к ней ощущение тревоги и липкого страха, просочившегося в ее сознание. У нее и без этого достаточно забот, не хватало еще ей впадать в параноидальное состояние из-за того, что он избегает ее взгляда.
— Ник?
Ник положил подушки, одна на другую, и лег, сцепив пальцы за головой. «Одна подушка должна стать моей», — решила Конни.
— Давай договоримся, когда твой отец будет на свободе, тогда мы и поговорим о нашем будущем.
Он сказал это, вовсе не веря, что даже тогда для них найдется ответ. Он не испытывал страха, что окажется прав и она соберет чемоданы и укатит в свою ненаглядную Америку.
Так или иначе его полная уверенность в том, что ее отец, в конце концов, окажется на свободе, успокоила Конни. Ник, очевидно не совсем отдавал себе отчет в том, в какую историю ввязался. Последние несколько лет она провела в переговорах, разъездах, наведениях справок и многому научилась. Она заполучит своего отца в любом случае, а потом и своего мужчину!
Глава 7
Когда Конни вылезла из постели, Ник настоял на том, чтобы она оказала ему честь отнести ее в ванную комнату.
— Ты что, собираешься носить меня повсюду?
— Я, наверное, заставлю тебя лежать в моей постели, пока не заживут твои ноги.
— Боюсь, тебе самому к этому времени понадобится перевязка.
Представив себе основательно и плотно обмотанную бинтами определенную часть мужского тела, они оба рассмеялись.
Когда он относил ее назад в постель, Конни увидела возле кровати свои босоножки.
— А ты отнесешь меня и в отель? Я же не смогу надеть их на бинты! — она потрогала свою огромную белую ступню.
— Я даже не знал, что ты сняла их тогда. Я и не предполагал, что мне придется привести тебя к себе. Никакого злого умысла!
— И хорошо, что ты не знал и не предполагал. Я бы не хотела оказаться похожей на одну из тех киношных героинь, которые ноют по каждому пустяку «ой, я подвернула ногу, ой, я ранена…».
Уж она-то точно не стала бы ныть, подумал Ник. Она связана долгом и безжалостна к себе и другим. К несчастью, столь же безжалостны и мятежники.
Он протянул руку и поднял с пола босоножку, осмотрел ее и понюхал. Конни сморщила нос.
— Очень сексуальный запах, — заявил он.
— Все понятно, туфельный фетишист!
— Нет более сексуальной в мире вещи, чем тонкая полоска кожи на женской босоножке. У меня по этому поводу есть даже своя теория, основное положение которой гласит: дамские туфли определяют выбор нижнего белья дамы, — он поболтал в воздухе босоножкой. — Что скажешь, разве я не прав?
Конни могла бы поспорить с этим, но после их утомительного пребывания в горах она ухватилась бы за любую возможность попасть в отель, и не только для того, чтобы переодеть туфли, но чтобы сменить и нижнее белье. Она надеялась перехитрить жару тонкими искусственными материалами, да не тут-то было! Хлопчатобумажное белье в этом климате как раз было бы более практичным.
— Ты можешь иметь свою точку зрения на этот предмет, я не возражаю! — сказала она.
— А ты умеешь признавать поражение!
— В редких случаях! Только, когда я на самом деле не права.
— Редкий случай! Ты признала свою неправоту.
— Но разве я ошибалась в том, что касается нас с тобой? — она скользнула к нему.
Как лунный свет, разлившийся по комнате, она была призрачной, эфирной и при этом абсолютно реальной, как соленый запах океана, проникавший в комнату Ника.
На улице все еще посвистывали трассирующие пули. Возможно, там сейчас кто-то, сражаясь, умирал. Вспышка осветила окрестности, красная дуга прочертила ночное небо. Но они уже этого не видели, так как были заняты исключительно друг другом.
Босоножка упала на пол.
Позже они заспорили, и ее оказалось совершенно невозможно переубедить. Стойкость и решимость даже в отношении любви были ее сильной стороной.
— Я останусь на Лампуре!
— Ты можешь любить меня, но ты никогда не сможешь полюбить этот остров, Конни, после всего того, что здесь случилось с твоей семьей и твоей жизнью.
— Решать я буду сама!
Он заставил ее замолчать, прикоснувшись пальцем к подколенной чашечке. Ее нога дернулась.
— Я не хочу сделать тебя заложницей любви.
— А может быть я… раба страсти?
Она взяла его руку и положила себе на талию, не ниже, не выше.
— А если мы не найдем моего отца, что мы тогда будем делать?
— Тише! Кажется, мне в голову пришла неплохая идея! — он поцеловал ее волосы. — Мы найдем его! Я придумал, как его освободить!
— Расскажи!
— Мы обсудим это на людях, когда у нас не будет возможности заниматься более приятными вещами. Зачем терять понапрасну драгоценное время?
И он проделал нечто такое, за что их тут же бы арестовали, не находись они в приватной тиши его апартаментов.
Конни вновь почувствовала возвращающиеся страхи и осознала, что ближе этого человека у нее никого уже не будет.
— У меня никогда не было возможности попросить у отца прощения и сказать ему, что я его люблю.
— Он знает это!
— Ты думаешь?
— Я уверен!
