нападении. Так ведь и своего потеряли… и вообще тут цена жизни крайне невысока. Хотят звезды тушить? Но не злодейства ради, а чтобы вынудить наших тюремщиков выпустить нас из виртуального мира – или вернуть на Землю из космоса. Глупость, конечно, но, если разобраться, ради всех стараются! А по отношению к нам с Леной? Да, вынудили оружием отвезти их домой, но честно расплатились и отпустили обратно.
Вот появятся их корабли у астероида – что я стану делать? Палить по ним? Выслеживать, где скрываются новоявленные «повстанцы»? Как-то очень не хочется стрелять в строящего из себя наполеончика, но на самом деле довольно безобидного Зяму, в грубоватого физика Романа, в добродушного Анвара по прозвищу Орда, в отставного старичка-генерала, при всей его вредности…
Нормальные ведь люди. Ничем не хуже тех, что на Плюшке. Ничем не хуже меня или Лены. Люди вообще по большей части нормальные – кроме тех, кто психи.
Со стороны пульта пискнуло. Я еще не привык к тем сигналам, которые подавал корабль, и первой мыслью было «появились чужие корабли». Но кораблей на экране не было.
Были буквы.
«ПРИВЕТ»
Бросив чашку в приемный лоток синтезатора (прессованная бумага пойдет на переработку и превратится в котлету или салат), я подошел к экрану.
Забавно. Я и не знал, что между кораблями существует система текстовой коммуникации.
Как она вообще возможна – никакой клавиатуры на пульте нет?
– А зачем ты пишешь? – спросил я.
– Что? – немедленно ответила Лена.
– Привет. Зачем ты написала мне «привет»?
– Я не писала. – Голос Лены сразу стал напряженным. – У тебя на экране появились буквы?
– Да. Как это вообще возможно?
– Есть такая линия связи, – признала Лена. – Я и не рассказывала – это совершенно неудобная система. Касаешься пальцем на экране корабля, с пилотом которого хочешь поговорить письменно. Корабль начинает мерцать. Потом – просто пишешь на экране пальцем, рисуешь… все это передается на другой корабль. При этом корабли должны быть неподвижны относительно друг друга… в общем – неудобно.
– Какой корабль? – спросил я. – Ничего на экране не мерцает. Пусто.
– Станция на астероиде тоже не мерцает? – деловым тоном спросила Лена. – Может, дежурный нас обнаружил и вышел на связь?
– Ничего не мерцает, – вглядываясь в экран, повторил я. – А если это сзади откуда-то? Или сверху- снизу? У меня же экран охватывает полусферу…
– Что-то я никого не вижу, – после паузы ответила Лена. – На радарах чисто. Видимо, тоже маскировка включена. Или издалека… Поговори с этим «приветом», я пока посканирую космос…
Я пожал плечами. Подошел к экрану и провел пальцем.
За пальцем осталась длинная черта.
Да, забавно. Мало того, что экран голографический, он еще и сенсорный…
«Ну, привет», – ответил я.
«Валентин? Ты?»
«Я».
«Слушай внимательно. И постарайся не удивляться».
Буквы появлялись так быстро, словно мой собеседник стучал по клавиатуре. А еще они были очень аккуратными. Как печатные. Не то что мои кособокие строчки.
«Я тут ничему не удивляюсь».
«Понятное дело. Валентин, я – это ты».
Я стоял, глядя в экран и не решаясь к нему прикоснуться.
– Что молчишь? – спросила Лена. – Я нашла один корабль, но он очень далеко. У самой дальней точки гиперперехода, на границе системы. Не существует таких радаров, чтобы он нас заметил в поясе астероидов, даже без всякой маскировки.
– Я разговариваю, – сказал я. – Меня просят не удивляться. И говорят… говорит… что он – это я.
Теперь замолчала Лена.
«Где ты находишься?» – написал я.
«На Земле. Не важно, где именно».
«Где ты здесь?» – Я вдруг понял, что ничуть не удивляюсь. И что я верю собеседнику.
Он – это я.
«В системе Деймоса? Только вышел из гиперпрыжка. На окраине системы».
«Ты же говорил, что на Земле».
«Я – на Земле. Сижу за компом. Играю в игру. Мой корабль вышел из гиперперехода в системе Деймоса. Я послал вызов на чат с пилотом по имени Катран. Понял?»
«Понял» – ответил я.
«Ты мне веришь?»
«В каком возрасте стал мужчиной?»
«В восемнадцать. Ровно. После дня рождения Оксана осталась».
«Как звали собаку учителя химии?»
«Бензол».
«Что ты потерял и больше всего об этом жалеешь?»
«Азарт».
«А материальное?»
«Ручку „Паркер“, которую подарила мама».
– Катран? Что молчишь?
– Я его расспрашиваю, – вяло ответил я. – О разных вещах… которые должен знать только я.
– Да уж догадываюсь, что ты спросил первым… – фыркнула Лена. – И что?
– Это он. В смысле – я.
– Тогда не валяй дурака! – выкрикнула Лена. – Они могут нам помочь выбраться?
«Нам нужна ваша помощь», – написал я по экрану. По мере того как экран заполнялся, старые строчки уползали вверх.
«Как замечательно. А нам нужна ваша».
– Просят им помочь, – сказал я Лене. – Понимаешь? Они просят нас помочь им!
Лена фыркнула.
«То есть? Какая помощь?»
«Нас с Леной преследуют. В нас стреляли. Тем, кто вас туда отправил, не нравится, что мы пытаемся разобраться в ситуации».
– И что там у них? – спросила Лена.
– За ними гоняются те, кто нас сюда отправил… – пробормотал я. И написал:
«Чем мы можем помочь? Мы здесь, а вы там!»
«Прилетайте. Если боевые корабли прилетят к Земле – они испугаются».
«Кто они?»
«Мы не знаем».
Я вздохнул.
Да, замечательный человек – мой… мой оригинал? Как ни неприятно это признавать, но да, именно оригинал. Я всего лишь копия.
Но, может быть, благодаря этому я способен посмотреть на себя со стороны?
«А мы не знаем куда лететь. Солнца на картах нет, видишь ли».
«Мы вычислили. Выведи на экран галактическую карту. Самую общую. От нижнего правого угла карты отсчитай девять звезд вверх, потом – двенадцать влево. Эта звезда и будет нашим Солнцем. Вам придется лететь на нескольких кораблях, в пути делать остановки и синтезировать топливо. Но если все сложится удачно, вы доберетесь за пять-шесть прыжков на кораблях класса „Прайм“, модифицированных для дальних перелетов. На ваших – уйдет двадцать – тридцать прыжков. Надо считать».
