Михара отправил длинную телеграмму в управление полиции Саппоро. Ответ придет завтра или послезавтра. Но он ничего не изменит, смешно было заподозрить Ясуду в такой глупой лжи. Михара начал нервничать. Тоненькая ниточка ускользала. И вдруг возникла новая мысль. Действительно ли жена Ясуды лечится в Камакуре? Конечно, трудно допустить, что она имеет какое-то отношение к этому делу. Но мысль о четырех минутах навязчиво возвращалась снова и снова. Ясуда узнал о них потому, что часто ездил к больной жене в Камакуру. А может быть, там не жена, а кто-то другой? То, что он побывал на Хоккайдо, безусловно, подтвердится: ведь Ясуда знает, что полиция опросит свидетелей. А вот в отношении больной жены он мог подумать, что вряд ли это станут проверять.
Инспектор куда-то вышел. Михара положил ему на стол записку, всего лишь два слова: «В Камакуру». И вышел из департамента. Если поехать прямо сейчас, пожалуй, поздно вечером удастся вернуться.
В знаменитой кондитерской у Токийского вокзала он купил коробку пирожных.
На всякий случай. Вдруг понадобится в качестве подарка больной? Прошел на платформу, на тринадцатом пути как раз стояла электричка. Пятнадцатый путь не просматривался — на четырнадцатом был состав.
Михара снова и снова мысленно возвращался к четырем минутам. Ясуда ведь мог предположить, что им заинтересуется полиция, и на этот случай подготовил двух свидетелей-официанток.
Электричка тронулась. До Камакуры примерно час езды. Михара уже почти жалел, что ввязался в эту историю. Обыкновенное самоубийство влюбленных. К тому же Ясуда в ночь с двадцатого на двадцать первое был в пути на Хоккайдо.
Кюсю и Хоккайдо, Хоккайдо и Кюсю — никак их не свяжешь.
Прибыв на станцию Камакура, сел в трамвай на Эносима. Он сошел на остановке Гокуракудзи. Точного адреса он не узнал, но разыскать будет не трудно — здесь в узкой, похожей на ущелье долине находился всего лишь один небольшой поселок.
Михара направился прямо в полицейский участок, предъявил свои документы и спросил, проживает ли здесь некий Ясуда.
— А-а, это у которого больная жена… — сказал полицейский.
Михару охватило разочарование. Жена существует. И действительно больная.
Но уж если приехал, что же делать! С коробкой пирожных он пошел в ту сторону, куда указал полицейский.
Цифровой пейзаж
1
Дом стоял у подножья пологого склона, в стороне от трамвайной линии.
Большинство участков здесь были окружены живой бамбуковой изгородью. Дом Ясуды, небольшой, аккуратный, одноэтажный, стоял в глубине сада и казался созданным для спокойного лечения больной. Вдали поблескивала синяя полоска моря.
Михара позвонил. В глубине, за дверью, послышалось жужжанье звонка. Он начал часто дышать, сердце забилось. Визит будет трудным. Дверь открыла пожилая женщина, лет за пятьдесят.
— Я из Токио, Киити Михара. Знакомый Ясуды-сана. Сегодня был в ваших краях и вот зашел проведать оку-сан.
Выслушав, старуха с низким поклоном исчезла в глубине дома. Очень скоро вернулась и, снова кланяясь, сказала:
— Прошу вас, пройдите, пожалуйста.
Михару провели в большую комнату. Стеклянные двери выходят на юг. В них льется поток света. В глубине, комнаты — тень. Недалеко от двери стояла сверкающая белизной постель.
Женщина лет тридцати двух — тридцати трех, приподнявшись на постели, ждала гостя. Старуха накинула ей на плечи черное, с алым рисунком хаори[8]. В этой одежде она выглядела очень изысканно. Светлая кожа, волосы собраны на затылке в легкий пучок, губы слегка подкрашены, на скорую руку, по случаю прихода гостя.
— Простите за внезапное вторжение, — сказал Михара. — Меня зовут Киити Михара, в Токио я имею счастье быть знакомым с Ясудой-саном. Конечно, это дерзость с моей стороны, но вот, с вашего позволения, зашел вас проведать.
Не мог же он протянуть ей свою визитную карточку с надписью «Департамент полиции»!
— Благодарю вас! О, мой муж, наверно, пользуется вашим покровительством, благодарю вас!
Жена Ясуды была красива. Большие глаза, тонко очерченный прямой нос. Щеки утратили полноту, но в общем болезнь не портила ее. Легкая бледность, чистый, высокий лоб, интеллектуальное лицо.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Михара. Его вопрос был неискренним, и ему стало не по себе.
— Спасибо. Болезнь затяжная, поэтому я не надеюсь на внезапное выздоровление, — слегка улыбнулась женщина.
— Ну что вы! Теперь становится теплее, я думаю, это для вас полезно. Так приятно после нынешней холодной зимы.
— Здесь, — щурясь от солнца, сказала жена Ясуды, — зимой на три градуса теплее, чем в Токио. Хотя недавно были холода. Только вот за последнее время, слава богу, потеплело.
Она посмотрела на Михару снизу вверх. Красивые ясные глаза. По-видимому, она сама знала действие своего лучистого взгляда.
— Простите, пожалуйста, вы помогаете мужу в его делах?
— Да, что-то в этом роде… — Михара замялся. Он чувствовал себя скверно.
Придется потом как-то оправдываться перед Ясудой.
— О, наверное, он доставляет вам много хлопот…
— Ну что вы, наоборот! К сожалению, это я причиняю ему хлопоты. — Лоб Михары покрылся капельками пота. Он поспешил переменить тему разговора. — А Ясуда-сан часто вас навещает?
Больная ответила со спокойной улыбкой:
— Вы, наверное, знаете, что он очень занятой человек, но все же раз в неделю он обязательно приезжает ко мне. Все совпадало с тем, что говорил Ясуда.
— Ну, для делового человека хорошо, когда он занят, хотя вам, оку-сан, без него, конечно, трудно.
Разговаривая, Михара незаметно оглядывал комнату. Возле постели стопка книг. На самом верху литературный журнал. Какой-то переводной роман.
Названий не видно. Было немного странно, что больная читает серьезную, а не развлекательную литературу.
Старуха подала чай. Михара заторопился:
— Еще раз простите за внезапное вторжение. От души желаю вам скорейшего выздоровления.
Жена Ясуды быстро взглянула на Михару своими ясными глазами с чуть голубоватыми белками.
— Благодарю вас за любезность. Спасибо.
Когда он передал подарок, она немного приподнялась на постели и учтиво поклонилась. Только теперь Михара заметил, какие у нее худенькие плечи.
Старуха проводила его до парадного. Надевая туфли, Михара, как бы между прочим, спросил:
— А кто домашний врач госпожи?
— Доктор Хасэгава, директор больницы, что напротив Большого Будды[9], — с готовностью ответила служанка.
