добра и пленников были здесь обычным делом и никого не удивляли. Собственно, я был воином там, остался им и здесь. Местные правила войн мне даже больше импонировали. Да, людей убивали и захватывали в рабство. Но я не видел отрезанных голов, ушей, издевательств над врагом. Благородные пленники, как правило, вносили за себя выкуп и благополучно отбывали в свой родовой замок. Бедняк получал у нового сеньора надел земли и возможность зарабатывать на жизнь. Другое дело женщины… Мне неприятно было видеть пленниц, которых тащили в укромное место, и слышать их крики. И я решил отучить своих ребят от подобных забав.
Сначала поговорил об этом с Мэттом. Граф пожал плечами:
— Парни разгорячены боем, возбуждены, радуются, что живы…
— Мэтт, но ты же сам так не поступаешь.
— Я предпочитаю, чтобы меня любили. Но если ты запретишь это бойцам, тебя не поймут.
Действительно, на графа женщины вешаются сами. А своим парням я и не стал ничего запрещать. Просто сказал, что не одобряю, когда мы сидели у костра и вели дружескую беседу:
— Сегодня мы пришли на их землю. Завтра они могут прийти к нам. И на месте этих женщин может оказаться невеста или жена любого.
И подумал: черт возьми, я стал кем-то вроде политработника. Веду беседы о нравственности.
Вскоре помог случай. После одного из сражений одного парня нашли под кустом с разбитой головой и спущенными штанами. Я заметил своим:
— Погибнуть в бою — это подвиг. А на девке — позор. Если замечу за кем неумеренную страсть к бабам, выгоню из отряда.
Некоторые смотрели на меня угрюмо, но попасть ко мне на обучение считалось очень престижным, просились многие. Поэтому недовольные молчали.
Известность моя достигла уже такого уровня, что ко мне стали обращаться и аристократы, желающие поучиться борьбе. А мое уважение к графу Мэтту росло с каждым днем. Он был настоящим дворянином и воином. Обладал недюжинной силой, умением управляться с различными видами оружия и бесшумной походкой хищника, всегда готового к прыжку. Далеко не каждый мог бы смотреть в глаза смерти столь мужественно, как он.
Свое спасение граф оценил высоко. Я был принят в замке не только как наемник, но как почетный гость с правами лучшего друга. Узнал я и подробности нашей с ним первой встречи.
В тот день на охоте хозяин замка преследовал зверя. И так увлекся погоней, что оставил своих воинов далеко позади. Как враги смогли его подстеречь, непонятно. По какому пути помчится зверь, он и сам не знал. Отомстить ему решили отец и братья соблазненной девицы.
Граф усмехнулся:
— Она пришла добровольно. Я ее не принуждал.
Кто бы сомневался. Такому долго не придется уговаривать. Даже в моем мужском понимании он был красив особой мужественной красотой.
Меня удивило, что человек, избалованный богатством, властью и женщинами, был готов так спокойно принять свою участь. Встречать смерть достойно могут единицы. Кто-кто, а уж я это знал.
В ответ на мой вопрос граф пожал плечами:
— А что бы изменилось, если бы я стал умолять о помиловании? Тем более мне сразу предложили жениться. Но мне не нужна жизнь, купленная ценой унижения.
Да, влюбленных в него женщин можно понять. Многим бы хватило только богатства. А тут еще знатен, красив, мужественен… Впрочем, о хитросплетениях любви не мне судить. Я уже давно забыл, что это такое. Да и какое мне дело до чужих чувств?
В один из дней мы сидели у камина, потягивали хорошее вино и неторопливо беседовали. Вошел слуга и доложил, что барон Кьер и барон Вайр просят их принять. Я поднялся, чтобы уйти. Граф махнул рукой:
— Останься. Я ждал их раньше. Опаздывают…
В зал вошли двое крепких, широкоплечих мужчин. Поздоровались. Мэтт представил меня. На миг в их глазах появилась искорка любопытства, но тут же исчезла. Граф предложил гостям присесть. На столе появились новые бутылки. Неторопливо поговорили о том о сем. Потом хозяин улыбнулся:
— Господа, кажется, я догадываюсь об истинной цели вашего визита.
Барон Кьер захохотал:
— Правильно догадываешься. Сеньор Рэйт взбешен.
Кьер подмигнул нам:
— Хотя я бы на его месте радовался, что избавился от такой супруги. Конечно, красавица. Но ведь баба сволочная.
До меня начало доходить: дело в последней знатной пассии графа. Видимо, оскорбленный муж прислал секундантов. Правда, с некоторым опозданием.
Удивило меня поведение баронов. Вели они себя более чем дружески. Хозяину замка выказывали полное уважение и симпатию.
Потом началось обсуждение самого поединка. Здесь граф удивил меня еще больше. Место и время для него значения не имели. Вид оружия — тоже.
Граф пожал плечами:
— Пусть выбирает сам. Признаю, что он пострадавшая сторона.
Не знаю, каков был противник Мэтта, но вряд ли превосходил его в физической силе и ловкости. Приехавшие бароны тоже не производили впечатления дохляков, но до графа им было далеко.
Мэтт представил меня как своего секунданта. Гости снова бросили в мою сторону заинтересованные взгляды, но ничего не спросили. Посидели, выпили еще и удалились.
Когда бароны покинули нас, я не удержался и спросил:
— Мэтт, они твои враги, а ты сидишь с ними за одним столом?
Граф удивился:
— Почему враги? Те не пошли бы на встречу, а поступили бы по-иному. К тому же у любого может случиться похожая ситуация. Сегодня они пришли ко мне, завтра им может понадобиться моя услуга.
Мне подобный взгляд на вещи показался не совсем нормальным. Но чужой мир — чужие обычаи.
— Мэтт, а как ты скажешь сеньоре Арсане, что будешь драться с ее мужем?
Он опять удивленно взглянул в мою сторону:
— Это она знала с первой минуты, как только покинула его. Он в любом случае должен был защитить свою честь. Рогоносцев у нас не уважают.
Я посмотрел на графа: чуть не повесили из-за одной бабы, из-за другой вызывают на дуэль…
— Мэтт, зачем тебе это надо? Ты же не любишь ни одну из них. И сеньору Арсану тоже.
Граф как-то весь подобрался. В глазах мелькнуло что-то хищное.
— Нет, я любил ее.
— И так быстро сумел разлюбить?
Хозяин замка поморщился:
— Давай не будем о женщинах…
Мэтт налил себе бокал вина, насвистывая какой-то мотивчик. А я смотрел на него и думал: он что, считает себя неуязвимым? Или это просто привычка держаться с уверенностью? Но, как говорится, судьба — индейка, а жизнь — копейка. Никогда не знаешь, что может случиться.
Граф продолжал наливать себе бокал за бокалом. Я решил воспользоваться моментом и продолжить заинтересовавший меня разговор. И вроде бы в шутку посоветовал ему жениться:
— Будет у тебя, Мэтт, жена, забудешь о других дамах. Да, наверное, не мешало бы и наследника заиметь.
— Чтобы жениться, нужно полюбить. А у меня не получается…
Я вздрогнул. Этим мы были похожи. В течение последних лет я упорно гнал от себя все чувства. Жизнь не давала расслабляться. Любовь в ней была бы только помехой.
Граф вдруг с горячностью произнес:
— Мне уже стало казаться, что и не получится никогда. Понимаешь, Ягр, я знал одну женщину…
