Может, все дело в ней. Тогда я был слишком молод. Кстати, она была прекрасным воином и именно она обучала меня борьбе. Благодаря ей отец смог вернуть замок и титул. Как бы мне хотелось увидеть эту зеленоглазую леди хотя бы один раз…
Я подумал, что все-таки было бы интересно увидеть влюбленного Мэтта. И улыбнулся:
— А вдруг все-таки влюбишься? Вот бы посмотреть…
Граф усмехнулся:
— Я часто бываю влюбленным. Только недолго. Сам видишь: время от времени здесь появляются женщины.
Я с настойчивостью подвыпившего человека не хотел оставить за собеседником последнее слово:
— А вдруг ты полюбишь, а она — нет?
Красивые глаза презрительно сощурились.
— Такого не произойдет никогда.
Я подумал: чертов Казанова! И стал напрягать свои пьяные мозги, вспоминая, была ли женщина, которую Казанова любил по-настоящему? Но познания мои о герое-любовнике на этом закончились.
— А если все-таки…
Насмешка скривила безупречные губы.
— Такого просто не может быть.
— А я готов поспорить на свой клинок, что когда-нибудь это произойдет.
Я вытащил свой нож и положил на стол. Уже замечал, что у многих, в том числе и у графа, загорались глаза при виде его. И тут подсознательно понял, что и весь этот разговор затеял, чтоб подбить графа на спор. Правда, не знаю, зачем мне это нужно. То ли в голове шумел хмель, то ли острых ощущений захотелось.
Мэтт усмехнулся:
— Ну а что я буду должен тебе, если проиграю?
Я посмотрел ему в глаза:
— Предположим, ни твоя жизнь, ни богатство мне не нужны. Не знаю… Свое желание я скажу позже.
И вспомнил детскую сказку: отдашь то, о чем сам не ведаешь… Но Мэтту подобное не грозит. У него еще и жены-то нет.
— Не кажется ли тебе, Ягр, что это не совсем справедливое пари?
Я пожал плечами:
— Сила и власть у тебя. Всегда сможешь отказаться.
— Ну нет. Слово я держать умею.
И мы продолжили выпивать дальше. Я только удивлялся: завтра дуэль, а Мэтт ведет себя, как будто собирается в гости.
Утром я встретил графа во дворе. Выглядел он отлично. От вчерашнего времяпровождения не осталось и следа. Я удивился, что, кроме меня, с собой он никого не берет, и спросил его об этом.
Он небрежно ответил:
— А зачем? Чем меньше людей будут знать, тем лучше. Герцог не поощряет дуэли.
Я не выдержал:
— А не проще было вернуть даму ее супругу и покончить на этом?
Мэтт выругался сквозь зубы:
— Сеньора Арсана согласилась покинуть мой дом, только если я убью ее мужа. А ты, Ягр, еще говоришь о женитьбе!
— Я не думаю, что все женщины похожи на эту даму. Есть ведь и честные, преданные, нежные.
— Я такую встречал только одну.
Я внимательно посмотрел на графа. Какая же таинственная леди-воительница была в его жизни?
Он заметил мой изучающий взгляд:
— Хватит, Ягр. Существуют вещи, что и друзьям знать не следует.
Ладно, все тайное когда-нибудь становится явным. Со временем узнаю.
На месте дуэли нас уже ждали. Муж нашей сеньоры оказался упитанным здоровяком с перекошенным от злобы лицом. Я машинально отметил, что его чувства вполне понятны, но перед дуэлью нужно взять себя в руки.
Мэтт держался с достоинством и снисходительной небрежностью. На его губах играла презрительная улыбка. Однако противнику следовало бы обратить внимание на глаза: холодные и безжалостные. Глаза человека, готового убивать. Мне не раз приходилось видеть такой взгляд на войне.
Место выбрали вполне подходящее. Ровная поляна, заросшая невысокой травой, вокруг густой лес. Вот только что-то меня насторожило. Показалось на миг, что за деревьями кто-то есть.
Секунданты предложили противникам помириться.
Граф согласился, оскорбленный барон — нет. Мужчины обнажили мечи, и схватка началась.
Крупный и массивный барон бросился вперед, как разъяренный бык. В глазах горела ярость. Видно было, что силой здоровяк не обижен. Однако в его действиях было больше горячности, чем разума, а граф производил впечатление опытного бойца. Мэтт с легкостью уворачивался и отражал все выпады противника. Вскоре барон израсходовал весь набор своих приемов и ударов, но даже ни на долю не приблизился к цели. Еще в начале схватки я понял, что выдохнется он гораздо раньше Мэтта.
Бойцы обменялись еще несколькими ударами. Выпады графа становились все быстрее и быстрее, в то время как его соперник сильно замедлил движения. Несколько секунд — и острое лезвие вошло между ребер барона. Кровь отхлынула от лица здоровяка, и муж прекрасной Арсаны мертвым упал на землю.
Мы раскланялись, оставив секундантов противника разбираться с последствиями дуэли. Как сказал Мэтт, «нам здесь больше делать нечего». Но только кони успели ступить на лесную тропинку, мы услышали:
— Сдавайся, граф Кодуэлл. Ты нам нужен живым.
Из-за деревьев выступили люди. Мэтт оскалил зубы:
— Вам придется потрудиться, господа. Подойдите и возьмите, если сможете.
Враги бросились все сразу. Они чувствовали свое преимущество и стали менее осторожными. Это сразу же стоило жизни одному из них. Мэтт выхватил клинок, сделал молниеносный выпад и ударил. Двое других закричали и, перепрыгнув через труп товарища, бросились на Мэтта. Граф моментально опустился на колени, уходя от удара, и тут же отразил еще один удар кинжалом, который выхватил из голенища сапога.
Дальше наблюдать за графом мне стало некогда. Клинки мелькали с головокружительной быстротой, описывали в воздухе круги. Один из врагов на минуту открылся, мой меч метнулся вперед, пронзил его сердце, и тот рухнул на землю с выражением удивления на лице. За ним в лучший мир отправился второй, третий… Нападавшие были достаточно умелы, но долгие годы усиленной подготовки не прошли для меня даром.
Развязка схватки наступила быстро. Я расправился со своими противниками, граф со своими. Через некоторое время те, кто остались в живых, лежали на земле и стонали. Мы с Мэттом переглянулись и вскочили на коней.
— Спасибо, Ягр. Надо признать, что, если бы не ты, неизвестно, чем бы все закончилось.
Я рассмеялся:
— Если бы не приказ брать тебя живым, они были бы вооружены луками. Так что благодари врагов.
Мы возвратились в замок. Дорогой я чувствовал на себе изучающий взгляд графа. Вскоре мы сидели за столом в его покоях. Граф поднял бокал:
— Всю жизнь я провел среди бойцов, но такого вижу впервые. За победу и за тебя, Ягуар.
Потом он немного помолчал и сказал:
— Всегда мечтал о таком брате, как ты. Дай руку.
