– Андж, я могу и раздумать.
Это было все, чем я могла его отблагодарить, расплатиться за его любовь и за мой обман. Король подхватил меня на руки и понес. Так бережно и нежно, будто я была фарфоровой чашей. Все двери он открывал ударом ноги, ни на секунду не выпуская меня из рук.
А потом я лежала с ним в кровати. И подумала: если будет раскаяние и угрызения совести, то завтра. А сегодня я хотела быть счастлива и сделать счастливым мужчину, который находился рядом.
От прикосновений рук и губ лорда я испытывала какое-то неземное наслаждение. Извивалась, как змея, откликаясь на каждую ласку, отдаваясь каждой клеткой своего тела. И то же самое получала в ответ.
А когда он откидывался на спину, не способный ни шевелиться, ни говорить, смотрела на него, не отрывая взор. В мозгу билась только одна мыль: хоть бы правитель остался жив и вернулся с этой злосчастной войны целым и невредимым.
Потом король нежно обнял меня и сказал, что, если со мной что-нибудь случится, он тоже не будет жить. Я прижалась к лорду всем телом и прошептала в ухо:
– Будешь, Анджел. Со мной или без меня. Ты обязан править страной. И у тебя прекрасная мать.
Он опять заключил меня в свои железные объятия:
– Я был бы счастлив, если бы после этой ночи у нас появилась дочь, похожая на тебя.
Я была уверена, что такого не случится. Но разочаровывать мужчину не стала:
– Андж, клянусь, если это произойдет, я найду тебя и вернусь, где бы ни находилась.
Он стремительно приподнялся на локте. В глазах появилась боль:
– Елка, это надо понимать так, что ты собираешься исчезнуть?
Я заставила себя рассмеяться:
– Куда? Я даже не знаю, где моя родина и где мой муж.
– Теперь, Елка, твоя родина – здесь. И муж твой – я.
Я не стала спорить. Зачем? Все равно скоро расстанемся. Навсегда.
Небо за окном начало светлеть, знаменуя начало нового дня. Король вскочил на ноги и стал быстро одеваться. Я поднялась тоже.
– Можешь остаться здесь. Все сегодня же узнают о твоем положении.
– Нет, Анджел. И я хочу тебя проводить.
Он поморщился:
– Не люблю проводы. Нужно думать о битве, а передо мной будет стоять твое лицо.
И вдруг, глядя на окно, выругался:
– С сегодняшнего дня я буду ненавидеть рассвет. Ибо он разлучил меня с тобой.
Потом лорд притянул меня к себе и провел руками по телу:
– Хочу запомнить каждый изгиб. Но провожать все-таки не надо – плохая примета.
Я кивнула, король пошел к выходу, но на пороге вдруг резко развернулся. Взял со стола какой-то свиток с печатью и протянул мне:
– Вот бумаги на землю.
Я чуть не закричала: «Не надо!»
Но правитель уже захлопнул за собой дверь.
А я упала на кровать и заплакала. Вскоре почувствовала на плече чью-то руку. Подняла голову. Рядом со мной стояла мать Анджела. Она прошептала:
– Спасибо, Елка. За сына.
Мы обнялись и заплакали уже вместе.
– Леди Кэтрин, прощайте. Скоро я вас покину.
– Девочка, тебе не обязательно уезжать. Я могу распорядиться, чтобы лорд Хальгер оставил тебя здесь.
– Мне неудобно так поступать. Лорд спас и приютил меня. К тому же меня ждут дома.
В это время откуда-то появилась белая кошечка и с мяуканьем бросилась ко мне на колени.
– Как она нашла тебя, Елка? Может, возьмешь ее с собой?
Я помотала головой: не могу. И не хочу брать ее в дом лорда Хальгера.
Видимо, тщательно скрываемые чувства все же отразились на моем лице. Королева успела что-то заметить:
– Елка, еще раз предлагаю – останься. И будешь под моей защитой.
– Увы, это невозможно.
Мы обнялись. Леди Кэтрин прошептала:
– Я знала, что рано или поздно ты покинешь моего мальчика, но не хотела огорчать Анджела. Сразу поняла, когда ты спела песню, намекая на разлуку. Мне кажется, и сын понял, но не хотел верить.
На глазах королевы появились слезы:
– Не представлю, что будет, когда он вернется.
Я поцеловала пожилую даму, поблагодарила за заботу, выскочила из комнаты и вскоре была в своих покоях. Там меня и нашел главный хранитель.
– Мы загостились, леди. Праздник окончен – пора возвращаться.
Я как можно невиннее поинтересовалась:
– Вы не отправитесь защищать свою родину?
– Вы забыли, леди: я – жрец, а не воин.
Я хмыкнула: кто бы говорил.
– Собирайтесь, раненый уже в карете. Гирану внезапно стало хуже.
– Сейчас, быстро переоденусь и приду. Может, мне осмотреть больного? Я немного понимаю в целительстве.
Хальгер зло буркнул:
– Ему это уже не поможет.
Я с удивлением взглянула на главного хранителя. Что с ним? Его характер с каждым днем становится все хуже.
Карета дожидалась нас во дворе. Я заглянула внутрь и вскрикнула. Вид жреца мне очень не понравился.
– Лорд Рил, его нельзя куда-либо везти. Надо лечить здесь.
Хранитель рыкнул что-то похожее на то, что дома и стены помогают. Второй жрец сидел на коне и мрачно смотрел на нас.
– Говорила же, что нужно запретить ему участвовать в турнире.
Лорд не ответил, и мы тронулись в путь. Раненый застонал. Тогда я спрыгнула с коня и перебралась к нему в карету. Положила его голову к себе на колени и вытирала с лица пот. Хотя этот жрец и относился ко мне не слишком хорошо, но мне его было жаль. А главное – так бессмысленно все случилось.
Добирались обратно мы долго. На каждом, даже небольшом ухабе карету подбрасывало. Я несколько раз поругалась с главным хранителем: он был недоволен такой скоростью передвижения. Я спорила, доказывая, что раненого нельзя трясти, более быстрая езда причинит ему боль, и он может умереть.
Лорд Хальгер сверкнул глазами:
– А будем так тащиться, может и не доехать.
– Для того чтобы этого не случилось, я и предлагала остаться.
Неожиданно меня поддержал второй наш спутник:
– Я бы согласился со жрицей. Похоже, тут она оказалась права.
В лагере нас встретили остававшиеся там жрецы. Настроение у большинства было мрачным. Здоровались сквозь зубы и, кажется, даже забыли мое имя. Впрочем, я и не претендовала на ласковый прием. Все несчастья начались с момента моего появления в братстве. Наверное, и у меня подобное совпадение вызвало бы подозрения. Пусть даже лично я никого и не убила. Но правых и виноватых можно искать позже. А пока меня интересовал только раненый. Очень хотелось помочь ему выжить.
Я проводила целые дни у постели больного. Гиран встречал меня взглядом, полным надежды, и, кажется, радовался моему появлению. Я меняла ему повязки, гладила черные волосы, рассказывала о себе, хотя чаще всего мне казалось, что хранитель ничего не слышит и не понимает. Я говорила о своей любви к Кэролу, о том, как нашла мужа после стольких лет разлуки и как потеряла вновь. О том, как ненавижу
