иероглифов, потом потренировался вязать узлы и читал «В полумиле от материка».
Сегодня закончил читать «Аргонавтов».
Сегодня мисс Льюис дала мне записку и велела передать ее Сибилле. И еще сказала, что так дальше продолжаться не может.
Я передал записку Сибилле, но не знал, что там написано. Впрочем, не думаю, чтобы мисс Льюис рассказала ей всю правду. Сибилла прочла записку, воскликнула: «Что?» А потом посмотрела на меня и заметила:
— А ты, должно быть, рад и счастлив, что тебе удалось выставить дураками стольких людей?
— Ну и что мне теперь прикажешь — умереть, что ли? — сказал я. — Хочешь, чтобы я выпрыгнул из окна?
На это Сибилла заметила, что теперь, когда мне исполнилось шесть, я мог бы вести себя, как подобает разумному человеческому существу.
Я сказал, что мисс Льюис сама велела мне стать полезным членом коллектива, но когда я пытался помочь другим ребятам, заметила, что каждый должен работать самостоятельно. Когда же я попробовал работать самостоятельно и принес в класс «Алгебру для всех», снова заметила, что я должен вписаться в коллектив. И тут я не выдержал и сказал ей: «Но мисс Льюис, вы же сами говорили, что каждый должен работать в меру своих способностей. А всякий раз, когда я пытаюсь это делать, велите мне прекратить». А потом еще сказал, что когда я задаю вопрос, она не знает на него ответа. Она вообще НИЧЕГО не знает из того, что я уже знаю. Так что, думаю, ходить в эту школу не имеет никакого смысла.
Сибилла сказала:
— Но в школе ты пробыл всего лишь месяц. И потом, с чего ты взял, что мисс Льюис не знает того, что ты знаешь? У тебя нет на это оснований. И доказательств.
— Какие еще доказательства тебе нужны? — спросил я.
— Что? — воскликнула Сибилла.
— Какие еще доказательства? — повторил я. — Хочешь, чтобы я мучился там еще неделю? Или две? Сколько?
Сибилла сказала:
— Думаю, тебе положено ходить туда до шестнадцати лет, — и добавила: — Пожалуйста, не плачь.
Но я поначалу просто не мог остановиться. Неудивительно, что эта мисс Льюис ничего не знает, потому что мы должны идти вперед и вперед вне зависимости от того, знает она что-нибудь или нет.
И я сказал:
— Возьмем, к примеру, двух людей. Обоим предстоит вынести целых 10 лет почти невыносимой скуки в школе. А. умирает в возрасте 6 лет, потому что выбросился из окна. Б. умирает в возрасте 6 + n, где n (
Сибилла начала расхаживать взад-вперед по комнате.
Я сказал:
— Я мог бы каждый день брать с собой несколько книг и ездить по кольцевой линии или же заходить с ними в музей. Или мог бы сесть на автобус и поехать в Ройял-Фестивал-холл и работать там. И избавил бы тем самым тебя от своих надоедливых вопросов, на объяснение которых у тебя уходит полдня.
Сибилла сказала:
— Прости, но ты еще слишком мал, чтобы разъезжать по городу самостоятельно.
Я сказал, что мог бы работать и здесь, дома, и не мешать ей. А потом спросил:
— Что, если мы договоримся так? Обещаю задавать тебе в день всего десять вопросов, причем все сразу. Так что для того, чтобы ответить на них, тебе понадобится не так уж и много времени.
— Нет, — ответила Сибилла.
Тогда я сказал, ладно, так и быть, не больше пяти вопросов в день. Но Сибилла снова покачала головой, и тогда я сказал:
— Ладно, обещаю, что больше не задам тебе ни одного вопроса. А если задам, отправлюсь в школу. Но обещаю, что не задам, честное слово!
На что Сибилла ответила, что ей очень жаль.
— И как прикажешь это понимать? — спросил я.
И тогда она сказала:
— Ничего я не приказываю, просто хочу, чтобы мы договорились вот так: тебе придется пойти в школу и стараться там изо всех сил.
А потом добавила, что зайдет в школу и поговорит с мисс Льюис.
Сегодня Сибилла приходила в школу поговорить с мисс Льюис. Мисс Льюис сказала ей, что хочет отсадить меня отдельно от всего класса, на что Сибилла сказала: «Нет».
Мисс Льюис сказала:
— Ну ладно, как хотите. — А потом назвала меня подрывным элементом в классе. И сказала, что в жизни есть и другие ценности, кроме академического образования. И что очень часто дети, проявляющие незаурядные способности в раннем возрасте, с трудом находят общий язык даже с равными себе и всю оставшуюся жизнь являются по сути своей социальными изгоями.
— La formule est banale, — вставил я.
Мисс Льюис сказала:
— Достаточно, Стивен! — А потом сказала, что уже готова была изменить программу, чтобы стимулировать одаренного ребенка, но я должен понимать, что сколь впечатляющими ни были бы мои достижения, это еще не дает мне права вести в классе подрывную деятельность и вмешиваться в процесс обучения других детей. И еще сказала, что всякий раз, когда я оказывался в группе с другими детьми, это мешало им выполнить поставленное перед ними задание. И еще добавила, что всячески старалась сделать так, чтобы я вписался в класс. Но все эти попытки терпели провал, так как все, чего удавалось достичь за день, неизбежно рушилось, когда я уходил домой. И продолжать работу можно будет лишь в том случае, если между школой и домом будут установлены истинно партнерские взаимоотношения.
Я с надеждой спросил:
— Это означает, что мне больше не надо ходить в школу?
— Лю, то есть Стивен, — тут же вмешалась Сибилла. — Мы не можем, даже если бы очень этого хотели, перестать сотрудничать с мисс Льюис. Ведь тебе прекрасно известно, что мы просто не можем позволить себе нанять частного преподавателя с обширными знаниями в области квантовой механики и уж тем более не можем позволить себе платить ему по пять фунтов пятьдесят в час.
Я сказал:
— Хотя способность широко и незаурядно мыслить и расширяет человеческие возможности, при неправильном применении она же может послужить источником немалых страданий личности как таковой. Многие дисфункции и мучения личности проистекают из проблем, связанных с процессом мышления. А все потому, что в мыслях своих люди зачастую сосредоточиваются на болезненных воспоминаниях о прошлом. В смятение приводят их и мысли о будущем. Таким образом, они отягощают свое существование стрессовыми
