По всему залу был разлит безжалостный, режущий глаза белый свет. Он слепил, точно полуденное солнце коварной пустыни, в которой затерялись солдаты Французского легиона. Сверкающий пол тоже отливал этим светом и блеском пустыни, и смотреть на него было почти невыносимо — глаза начинали слезиться.
Мы медленно шли вдоль рядов с крупами и бакалеей.
По одну сторону громоздились огромные коробки с кукурузными хлопьями и отрубями. Мы уже добрались до мюсли, как вдруг из-за угла завернула в узкий проход нам навстречу тележка. Ее толкала перед собой толстая женщина в сопровождении трех толстых ребятишек. Один малыш рыдал в пухлый кулачок, двое других яростно спорили о достоинствах хрустиков и завтраков для умниц, а женщина улыбалась.
Она не спеша двигалась по проходу, и Сибилла вдруг резко остановилась и застыла возле полки, где стояли коробки с кукурузными хлопьями. Глаза ее сверкали, точно черные угли, лицо побелело и приобрело какой-то глинистый оттенок. По ее молчанию, по остановившемуся взгляду черных глаз я понял, что эта добродушного вида толстая женщина ей знакома. И принадлежит к разряду тех людей, с кем Сибилле вовсе не хотелось бы встречаться.
Тележка, женщина и дети продвигались вперед. И тут вдруг толстуха отвела глаза от коробок с хлопьями и в них блеснула радостная искорка удивления.
Сиб! воскликнула она. Это ты?
Я оказался прав: эта женщина была знакомой Сибиллы. Стало также понятно, почему эта встреча была так неприятна Сиб. Ни один из тех, кто хорошо ее знал, не начал бы разговор со столь бессмысленного и бесцеремонного восклицания.
Сиб молча смотрела на нее.
Да я это, я! сказала женщина. Видать, сильно изменилась, с комической гримасой добавила она. Дети, тут уж ничего не поделаешь!
Малыш оторвал мокрый кулачок от лица. Маленькие свинячьи глазки уставились на коробку, где яркие разноцветные персонажи мультиков с аппетитом поедали находившийся в ней продукт.
Хочу медового монстра! взвыло дитя.
Ты уже в прошлый раз его выбирал, возразил ребенок постарше.
И тут снова разразился спор на тему достоинств и недостатков хлопьев, которые предстояло выбрать на завтрак на этой неделе.
Теперь уже двое детишек постарше рыдали в пухлые кулачки, а малыш верещал, как поросенок.
Женщина пыталась восстановить порядок, но без особого успеха.
А это и есть твой маленький сыночек? приветливо спросила она Сиб.
Сибилла по-прежнему молчала, губы ее плотно сжались.
Если эта женщина вообще была способна мыслить, в чем пока что у нас были основания сильно сомневаться, то угадать ее мысли по выражению лица было практически невозможно. По лицу Сибиллы было видно, как напряженно работает ее мысль, кружит, точно золотая рыбка в аквариуме. И вот наконец она заговорила:
Женщина в ужасе покосилась на свою маленькую команду, и на лице ее почти тотчас же отразилось облегчение — толстячки, совершенно очевидно, не поняли ни слова.
Что ж, у каждого из нас свой крест, весело заметила она.
Сибилла опустила сверкающий взор на банки с консервированными бобами.
А как зовут твоего маленького мальчика? осведомилась женщина.
Стивен, после секундного колебания ответила Сиб.
А он у тебя, похоже, умненький, весело заметила женщина. Нет, Фелисити! Прекрати сейчас же, Микки! Кому я говорю?
Он наделен способностью логически мыслить, сказала Сиб. А потому исключительно умен. Ведь если разобраться как следует, большинство людей нелогичны вовсе не потому, что глупы по природе своей. Просто по привычке. И вполне способны мыслить рационально, если обучить их должным образом.
Что ни делается, все к лучшему! воскликнула женщина. Знаешь, порой кажется, дела идут хуже некуда. А при этом счастье где-то близко. Совсем рядом, прямо за углом.
Или наоборот, сказала Сибилла.
Мы должны во всем видеть хорошую сторону.
Сибилла вновь промолчала.
А дети опять принялись ссориться. Женщина мягко уговаривала их перестать. Они не обращали на ее уговоры ни малейшего внимания.
Она беспомощно смотрела на них.
Сиб не сводила глаз с женщины, и во взгляде ее читалась жалость. И еще она словно задавалась вопросом: что может быть хуже жизни, заведшей эту несчастную в каньон из коробок с кукурузными хлопьями? Разве что смерть. А потом наклонилась ко мне и шепнула:
Людо, уведи-ка отсюда этого Маленького Принца.
И что дальше? спросил я.
Купи ему шоколадку, сказала Сиб. Порылась в сумке и протянула мне фунт. Всем купи по шоколадке. Уведи их отсюда.
Я повел детишек по проходу. Уже сворачивая за угол, обернулся. Сиб обнимала женщину за жирные трясущиеся плечи. Теперь уже толстуха рыдала в мокрый кулачок.
Один из детей оказался примерно моего возраста. Он спросил, в какую школу я хожу. Я ответил, что вообще не хожу в школу. Он сказал, что все должны ходить в школу. На что я ответил, что, по мнению моей мамы, я должен прежде всего определить для себя круг интересов, после чего идти прямо в университет. Пусть даже потом я и сочту, что многие из студентов — личности еще незрелые.
Беседа увяла, так и не успев толком начаться. Мои спутники пожирали шоколад. Шоколад очень быстро кончился, и они вновь принялись ссориться.
И вот наконец к нам вышли Сибилла с той женщиной.
Сиб говорила ей: Просто я хочу сказать, что если мы намерены построить общество без осознания того места, которое должны в нем занимать, то будем просто ПРИГОВОРЕНЫ к лишним 16 годам абсолютной экономической зависимости от лиц, в чьей способности рационально мыслить я вовсе не убеждена. И напротив, вероятность того, что вполне ВОЗМОЖНО создать другое общество, в котором...
Женщина тихонько посмеивалась.
Сибилла с плохо скрываемым ужасом смотрела на перемазанную шоколадом команду ребятишек, верещавших возле чьей-то чужой тележки
Женщина добродушно улыбалась.
Не надо, Микки, перестань! Фелисити, что я тебе сказала? начала она...
а потом вдруг умолкла. И уставилась на очерки Шаума об основных принципах Фурье, которые я
