И все. Охотовед пересел на катерок, тот отчалил, пошел себе дальше, в Ладогу, в фарватер.
— Ну вот и все, мужик. Свободен. Держи гонорар. Жалко, ты не амфибию водишь.
— Да уж чего жальче. Так я поехал? А назад не будете возвращаться?
— У нас теперь одна дорога. Вперед и с песней. Ты какие песни любишь, мужик?
— Меня звать Ефим Ефимович.
— Ну вот и славно.
Хлопнула дверка, развернулась «шестерочка» — и нет ее.
Зверев стал слоняться по Новой Ладоге, спрашивать мужиков про рыбу, про погоду и прочую чушь. Про катерок он все разузнал уже к вечеру. Тот появился здесь недавно, несколько месяцев назад. Ходил куда-то в озеро, к Валааму или подале. Чего возил — неведомо. Какие-то научные приборы или что-то в этом роде. Через день-другой-третий должен он был появиться здесь снова. В те места проплыть было можно и отсюда, но лучше доехать дальше, до Видлицы, и там кого нанять, а если на сам Валаам, так пароходы из Питера ходят, еще навигация не кончилась. А что вообще за интерес? Ах, торговый? Ну, это не наше дело. Может, рыбы хотите? Так найдем… Нет? Ну и суда нет.
В обычном жилом доме они сняли чистую и спокойную комнату.
Через двое суток катерок появился вновь. К тому времени Звереву удалось нанять за «лимон» суденышко.
Все происходило как и в прошлый раз. Подошел грузовичок, из него вышел Охотовед, еще какой-то бомж, что-то погрузили, что-то поднесли. Охотовед уехал на «торфа», через сутки вернулся. Когда катерок вышел в озеро, отчалила и «Заря» с хозяином, согласившимся поболтаться в озере.
Ничего экстраординарного не произошло. Они прошли до Валаама, потом еще далее. Катер Охотоведа, без названия, но с номером, не показывал своего неудовольствия присутствием в непосредственной близости «Зари». В шхерах они Охотоведа потеряли. Погода стояла изумительная. Полный штиль. Вещь для Ладоги осенью редчайшая.
Ну, потеряли и потеряли. Теперь Зверев знал, где находится угол, в котором располагалось логово Охотоведа Бухтоярова.
Они вернулись в Усть-Видлицу, отпустили «Зарю».
— Ты доволен, Паша, путешествием? Смотри, сколько нового узнал за эти дни. А воздух какой, а озеро. А то все работа да деньги.
Ефимов не отвечал. Его не покидало предчувствие, что все это закончится для него чрезвычайно плохо. Возможно, он был прав.
Лодку для путешествия по шхерам нашли быстро. Народ здесь был разговорчивый, невредный. Про поганый остров Зверев все понял быстро. Искать базу Охотоведа следовало если не там, то около. Тем более что рыбаки не раз видели, как катерок с номером уверенно шел в это плохое место. Поскольку за ним сразу закрепилась слава научного, это ни у кого не вызывало вопросов.
— Если ненадолго и ненароком, доставлю, — сказал хозяин лодки.
— Ну вот. Мимо этого места они не пройдут. С их осадкой только здесь. Ждать будешь?
— А ты не будешь?
— А мне приключения ни к чему. Вас-то где высадить?
— Вон там, в самом узком месте. Чтоб не разминуться. Значит, бросаешь нас?
— День назначь и час. Я к этому месту подойду и сниму вас. Только если будет нужда. Или если вы будете.
— Что ж так мрачно-то?
— А как есть. Спичками обладаете? В рюкзачке харч имеется? Ну все. Я пошел. Часа через три ждите ваших гуманоидов.
— Это почему же гуманоидов?
— А так мы зовем их. Кто же при радиации будет по острову шастать? Одно слово — естествоиспытатели.
— Так гуманоиды-то почему?
— По кочану. Фольклор. Все, что не по-нашему, — гуманоиды. А первые два — Чубайс с Гайдаром.
— Ты нас на одну ступеньку с врагами народа не ставь.
— А вы друзья народа, что ли?
— Мы товарищи.
— Мое слово верное. Когда вас, товарищей, забирать?
— Так завтра. В это же время. Полиэтилен раскинем и будем под ним сидеть.
— Ну, дело хозяйское.
Оттолкнулся мужик веслом, выправил катерок, вначале плыл на веслах, потом, оглядевшись, дернул шнур. Застучал движок, по-домашнему заработал, спокойно.
— Ну что, Паша? Готов к труду и обороне?
— Вашими заботами.
— Молитвами, Паша, молитвами.
Разожгли костерок. Паша отыскал старую консервную банку, прокалил ее на огне, отжег, потом долго мыл песком. Банка большая, литровая. Затем он соорудил рогульки, проволочку откуда-то вынул, стал кипятить воду. Пакетиков американского кофе запасли изрядно.
— Ты, Паша, в походах, наверное, часто был. Лихо все у тебя получается.
— Ты бы, Юра, меня оставил на торфах. Лучше бы было.
— Одолел ты меня своими торфами. Нужно было тебя с мужиком отослать.
— Мне теперь туда дороги нет. Ты теперь хозяин и повелитель. То ли живой труп, то ли зомби.
— Не делайте мне больно, господа…
Катерок первым услыхал Зверев. Возможно, Паша просто промолчал. Не хотелось ему к Охотоведу.
Зверев вмиг собрался, лицо посуровело, взгляд стал строгим.
— Ну, хватит трепаться. Держи. — И бросил Ефимову пистолет. — Про навыки владения оружием не спрашиваю. Я спрыгиваю на катер. Потом он должен или остановиться, или вернуться за тобой. Если поймешь, что при высадке нужно стрелять, стреляй. Здесь мелко. Совладаем. Вброд доберемся. Позиция твоя — вот за этим корневищем. Все понял?
— Все, — мрачно подтвердил Ефимов.
— Это крайняя ситуация. Все, Паша, обойдется.
Катер застопорил движок и шел по инерции, вписываясь в проход. Делалось это в сто какой-то раз, автоматически и мастерски. Зверев стоял на огромном камне, метрах в полутора над палубой катерка. Илья Сергеевич Бухтояров стоял на палубе, смотрел на Зверева. И тогда тот приветственно махнул и прыгнул.
— Не ушибся?
— Нет. Тормози, брат. Со мной тут еще кое-кто. Личный состав.
— Ефимов, что ли?
— Вопросов больше нет.
— Что может быть общего у капитана российской милиции и сомнительного члена общества Паши Ефимова?
— То же, что у Ильи Сергеевича Бухтоярова с бомжом Хоттабычем.
— Какие имена, какие связи. Ну где он, прогульщик? Пусть выходит. Выходи! Только объяснительную напиши за прогулы!
Появился из-за корневища Ефимов. Пистолет припрятан сзади, на пояснице. Идет медленно. Катерок несколько промахнул место засады, свернул в другую протоку. Ефимов идет по берегу, потом, не ожидая, пока шестами подтолкнут судно к берегу — по колено, а после — и повыше вброд. Охотовед сбрасывает трап, с шумом и плеском. Ефимов поднимается на борт. Втаскивается трап, и через пару минут, выйдя вновь в фарватер, неверный и зыбкий, осторожно запускается двигатель.
…Пуляев с Офицером слышат голоса открывающихся дверей, голоса, которые кажутся им знакомыми,
