– Глупости! Он отличный мужик, – сказал Юпо. – Я вас сведу сейчас.
У Синельникова как раз окончилась партия.
Юпо быстро подошел к молоденькому Лейтенанту в артиллерийских погонах и что-то шепнул ему на ухо.
– Чья очередь? – спросил Синельников.
– Я свою уступаю, – сказал, краснея, Лейтенант.
– Очередь моя… Но я передаю кий лучшему игроку. – Юпо демонстративно отдал кий Воронову и крикнул маркеру: – Папаша, открывай новый сеанс! Шарики запасные сюда! Новенькие!
Подошел маркер, молчаливый, горбатый старик, прозванный Квазимодой, и вывалил на стол из мешка все шары разом, словно картошку. Шары и в самом деле оказались новыми, без единой выбоинки. Юпо поставил их треугольником и подозрительно повел горбатым носом.
– Братцы, жареным пахнет. Кажется, кто-то горит. Это не ты, случаем, Петя?
– Цыплят по осени считают, – ответил Синельников и разбил шары.
Игра началась. Воронов ходил вокруг стола молчаливый и сосредоточенный. Он подолгу приглядывался к шарам, потом как-то внезапно сгибался и мгновенно бил, выбирая только крупные очки, на мелочь совершенно не обращая внимания. Удары его были резкие, сильные, красивые. Во всей игре чувствовался особый шик уверенного в себе и щедрого игрока. Он совершенно не интересовался битой, или, как говорят бильярдисты – «своим» шаром. И в этом был тоже шик. Играть с ним было легко. Синельников подбирал его небрежности и держался по счету вровень. Этот Воронов сегодня нравился ему, и, против обыкновения, за игрой он изредка перекидывался с ним фразами.
– Все в Нахаловке обитаете?
– На днях переехал.
– Где поселились?
– Пока на «Монблане».
– Значит, в гору пошли.
– Повезло.
– А какие у нас охотничьи угодья! – сказал Юпо.
– Это не по моей части, – ответил Воронов.
– А рыбалка?
– Не интересуюсь.
– Петр Ермолаевич, в таком случае покажите ему сикамбриоз.
Все засмеялись.
Это слово на языке Юпо означало – крышка.
Счет у Воронова перевалил за шестьдесят. На столе осталось всего два шара. И тут Синельников применил жесткую тактику – он стал придерживать свой шар у торцовых бортов. Это он умел делать отменно. Дело в том, что с торцов бильярдный стол подходил близко к стенам, и поэтому с торца приходилось играть коротким кием. Для Воронова это было неожиданностью; коротким кием он бил плохо, начал нервничать и проиграл.
– Еще одну партию? – спросил Синельников.
– Нет, – отозвался Воронов. – Удар потерял. Утомился, должно быть.
Они втроем вышли из бильярдной.
– Что бы нам этакое сотворить, друзья мои? – сказал Юпо.
– Может, выпьем ради знакомства? – предложил Синельников. – У меня здесь машина. Заедем ко мне, посидим.
– Идея! – сказал Юпо. – А там видно будет.
– Я не против, – согласился Воронов.
– Пошли.
Возле Дома офицеров стоял «газик» Синельникова. Они сели в машину.
– В магазин завернем, – бросил через плечо Синельников.
– Как будем пить? – спросил Юпо. – Может, малую шведскую эстафету осилим?
– Ну тебя к аллаху с твоими эстафетами, – сказал Синельников.
– Мельчает народ, – мрачно изрек Юпо. – Раньше мы уж если сходились, так минимум брали большую шведскую. А малую шведскую всякий начинающий сопляк пил.
– А что это такое? – спросил Воронов.
– Слышал, Петя? Он спрашивает! Вот что значит гражданка – непросвещенный народ. – И, обернувшись к Воронову, Юпо пояснил: – Очень просто, малая шведская эстафета значит – три по двести. По стакану.
– А большая?
– А большая – три по триста.
