– Виноват, батюшка… Лукавый попутал.
– Ну, будет, будет! Зайдем ко мне, потолкуем.
Переваливаясь с ноги на ногу, точно слон, Стогов понес по тропинке свое большое, грузное тело к дому.
Стогов жил на берегу озера в белом кирпичном особнячке, обнесенном тесовым забором. В прихожей встретила их полная седеющая женщина в розовом переднике и в пенсне – жена Стогова, учительница.
– Здравствуйте, Антонина Ивановна! Извините за поздний визит, – сказал Песцов.
– Проходите в залу…
– Ничего, мать, ничего… Мы в кабинете по-холостяцки покалякаем, – сказал Стогов. – А ты не хлопочи…
Стогов провел Песцова в свой маленький кабинет, здесь над книжными шкафами висели ружья, оленьи и козьи рога, чучела… На полу валялась огромная шкура бурого медведя. С кушетки свешивалась пятнистая шкура барса. Каждый, кто входил в этот кабинет, видел, что хозяин пожить любил…
Стогов усадил Песцова в кресло к низенькому столику на раскоряченных ножках, вынул из секретера графинчик с прозрачной, как рубин, настойкой, налил в старинные граненые рюмки:
– Лимонник – дальневосточный эликсир… На чистом спирту. Всю усталость снимает. Будь здоров, Матвей!
Выпили.
– Вот и вся моя норма, – отставил пустую рюмку Стогов. – Да, Матвей, подходит скучная пора… Кажется, все лимиты израсходовал. А вроде бы еще и не жил… Наливай себе.
Песцов снова выпил.
– Ты с кем уехал из райкома?
– Подвез переваловскую агрономшу… До гостиницы.
– Подвез… – Стогов многозначительно усмехнулся. – А может, увез?
– Заговорились… По научной части, – улыбался и Песцов.
– Странный ты мужик. Вроде бы умен, учен… А пустяков не понимаешь.
– О чем это вы? – нарочито округлил брови Песцов.
– Тебе бы тройку с бубенцами. «В гривы конские ленты вплету…» – Стогов потряс шевелюрой и прищелкнул пальцами. – Сани устелить коврами да красавиц увозить бы.
– Да венгерку, да шапку набекрень. Красиво, черт побери!
– Во-во! Забываешься, братец, забываешься…
– А кто-то мне рассказывал, Василий Петрович, как зимним вечером один кавалерийский комиссар украл у богатого инженера жену на одну ночь… Прямо с вокзала!
– Тихо, тихо, трам твою тарарам! – Стогов поднял палец и осторожно поглядел на дверь.
– Бородатый инженер ждет ее у главного входа на собственном экипаже… А они по задворкам да на извозчика… Да в лес на дачу… А на другой день: «Извини, мой милый… Я отстала от поезда!»
Стогов добродушно посмеивался:
– Учти, Матвей, то был нэп… Лихой кавалерист с глупостями в голове. А теперь – иное время. И не забывай – кто ты? что ты?..
– Что ж я! Остался я на полдороге, Василий Петрович, – иным тоном сказал Песцов. – От научной работы оторвался… Тут вот в суете да в маете…
– Это ты брось, Матвей! Идешь ты по самой столбовой дороге. Тяжелая судьба у нашего брата: собой не распоряжаемся – куда пошлют, туда и едешь. Ни степеней, ни ученых званий мы не заслуживаем… А конец подойдет – что передавать-то? Ни завода, ни стройки, ни кафедры. Незаметная наша работа, что и говорить. Руками ее не потрогаешь. Зато сколько добра людям сделаешь! Так и растворишься среди людей. Не каждый способен на это, Матвей…
– Э, Василий Петрович, всегда другие найдутся…
– Другие!.. Трудно, Матвей, передавать живое дело в другие руки… Налей себе еще.
Песцов засмеялся.
– Чего это вы так минорно настроены, Василий Петрович? Вам еще работать да работать.
– Моя работа теперь вон к чему идет, – Стогов указал рукой на длинный китайский вымпел, на котором по красному начертаны черные иероглифы, и перевел многозначительно: «Не выходя из дому, познаю весь мир».
– Тоже дело!
– Дело делу рознь. Посмотришь вокруг себя – везде нужны толковые люди, а их хвать-похвать – по пальцам перечтешь.
– Они готовыми не рождаются.
– Твоя правда. Смотрю я давеча на Волгина… Ну какой он председатель колхоза по нынешним временам? Грамотности кот наплакал, да и здоровье никудышное. А попробуй поставь нового! Кого подберешь?
