– Да хоть Селину! Напористая, умница… Как она посадила Волгина вечером-то. А? Красота!
– Ты скор на решения, батенька. Еще не влюбился?
– Заметно? Нельзя?!
– Кроме шуток, Матвей, ты слишком впечатлителен и доверчив.
– Если доверчивость – грех, то я уж не раз искупил его, поплатился в свое время.
– А мы не имеем права на такую роскошь. Подобрать председателя – не шутка. Селина – молода. А молодой человек часто бывает угловатый, жесткий. Председатель, друг мой, что седелок – весь упор на нем. Он должен хорошо притереться, иначе холку набьет.
– Притереться к кому, Василий Петрович? К хозяйству или к вам?
– Хитер, хитер. А ты как думаешь?
– Если к вам, тогда лучше Семакова и желать нечего.
– Что-то они напутали там со звеньями, – уклонился Стогов. – После совещания мне Семаков докладывал.
– Что именно?
– Да вроде бы семейственность развели…
– Какая чепуха!
– И мне кажется. Но проверить все-таки надо. Сигнал неприятный. Придется тебе съездить.
– Когда?
– А в посевную. Разберешься и доложишь.
10
Весна в этом году запаздывала. В марте подули холодные северо-восточные ветры, они подхватывали желтую пыль с обнаженных обрывистых берегов оврагов и рек и подкрашивали ею до блеска отшлифованную корку наста. По увалам, по скатам сопок, рыжих от полузанесенной прошлогодней травы, со звоном катились сорванные засохшие дубовые листья. Солнце всходило тусклым, желтовато-пепельного цвета, словно и его запылили буйные маньчжурские ветры.
Пришел апрель, а снега все еще держались. Вот тогда и решился Волгин выбраковать и сдать два десятка яловых коров, которые давно уже мозолили ему глаза. И время было самое подходящее, – зиму продержались коровы хорошо – справные, много потянут. И денег не было в колхозе – все резервы пошли на покупку семян да запасных частей к тракторам.
Но, как Волгин и ожидал, ему встали поперек горла Семаков и Бутусов. На правлении колхоза они бушевали, что-де, мол, не имеем права. Мы и так не выполняем план по этому поголовью. Да кто нам позволит плановых коров продавать?!
«Они же третий год яловые!» – убеждал их Волгин. «Вы сами в этом виноваты». – «Да что ж я, бык, что ли?» – «Это не по-государственному!» – кричал Семаков. «Да надо же платить колхозникам!» – «Не за счет продажи плановых коров…» – «Ну вот что… Я хозяин, а не вы! – вскипел Волгин. – Я и сделаю так, как хочу…»
Но сделать ему это не удалось: поначалу помешала внезапно пришедшая распутица, а потом из райкома позвонили и строго-настрого предупредили: не разбазаривать плановый скот. На расследование выехал второй секретарь Песцов.
Перед самым отъездом Песцова из «Таежного пахаря» прилетела еще одна скверная весть: «Вместо сева звеньевые пашут собственные огороды…»
Приехал Песцов под вечер. Волгин пригласил его к себе.
– Дорога дальняя, иззябся да намаялся. Отойди малость… А завтра и делами займешься.
За долгим вечерним разговором Волгин все жаловался на здоровье и на жизнь и на то, что помощи ниоткуда не жди. Слушая его, можно было заключить, что человек он самый разнесчастный, что жизнь ему дана в сплошное наказание, что колхоз это и не хозяйство вовсе, а тяжеленный воз, который суждено везти одному Волгину.
– А что я имею, кроме одного-единого старания? – спрашивал он, подаваясь к Песцову. Потом растопыривал свои узловатые заскорузлые пальцы, смотрел на них с некоторым удивлением и отвечал: – А ничего больше. Но ведь на одном старании далеко не уедешь. Лошадь в борозде тоже старается, да смотрит себе под ноги. Так вот и я, пока в землю смотрю, – тяну, а вперед посмотрю – борозды не вижу.
– Но почему?
– Потому что не хозяин я.
– Кто же хозяин?
– А никто Ни я, ни ты, ни Стогов. Все мы связаны по рукам и ногам.
– Кто же нас связал?
– Сами себя связали. У нас не работа, а сплошные представления. Делай так, а не эдак. Разумно, не разумно, а делай… В каждом деле представители, и все указы знают. Посей не то, а это – и сразу разбогатеешь. А кто будет сеять, кто убирать, – этим представителям наплевать.
– По-твоему, райком только и делает, что посылает таких представителей?
– Я все на райком не валю. У меня их и в колхозе полно, таких представителей-то.
– Кто же они?
