Да в каком же наряде такое предвидеть можно. Хорошо, как это моего звена картошка. А если бы она ничейной была, просто колхозной? Послали Степку, он и попер бы. Ну, подваливает чуток картошку – подумаешь! Не такое бывает. Ноне здесь Степка царапал, завтра Сидора пришлют, потом Ивана… не уродится – кто виноват? И концов не найдешь. Главное – к сроку окучили, план, значит, выполнили… Отчитались. А коль отчитались, у тебя и все козыри на руках. Так-то, дорогой товарищ. Как вас по батюшке, извиняюсь?
– Матвей Ильич.
– Вот тебе, Матвей Ильич, и сады-огороды. Надо сперва наладить порядок на большой земле, а потом уж за малую браться. Тут, как говорится, не до поросят, когда свинью палить тащат. А то ведь у, нас как думают иные начальники: прикажи эту самую чудесницу посеять или удобрения завезти – и в момент изобилие настанет. Ну, ты положи удобрение, а вон Степка вовремя корку не собьет… и все дело погубит. Ему-то что? Он за культивацию получит, что причитается.
– Но ведь есть же люди, которые следят за качеством, контролируют…
– Следят, контролируют… Да нешто на земле за всем усмотришь? Она велика, матушка. Вы сколько у нас живете? Недели две?
– Да.
– А все ли поля обошли?
– Еще не успел.
– То-то и оно. А ведь их не просто надо обойтить. Каждый клин свою личность имеет. Тут единой меркой не обойдешься: один участок требует одну культивацию, другой – две, а то и три. Не в контроле дело. Я-то ведь знаю – земля не девка уличная, переспал с ней ночку, бросил и пошел дальше. Ее любить надо да обхаживать, тогда и она тебе откроется. А мы все норовим пройтиться по ней скопом, как в строю, да сорвать поболе…
– Да, Егор Иванович, да! – Песцов глядел в землю широко открытыми глазами, подперев пальцами левой руки подбородок.
– Вы какой-то чудной, – усмехнулся Егор Иванович.
– Почему?
– Да как вам сказать… Не встречал я еще, чтоб начальник мужика слушал. Все учить тебя норовят.
– В том-то и беда.
Помолчали.
Егор Иванович снова достал кисет, свернул цигарку толщиной в добрый палец и затянулся, собираясь с мыслями.
– Теперь бы вот с планами еще дело наладить, и тогда жить можно.
Но Егор Иванович не успел досказать. По еле заметной травянистой дороге к его полю подкатила двуколка. В ней сидели Волгин и Круглов. Отпустив чересседельник и разнуздав лошадь, Волгин пустил ее прямо в картошку.
– А мы по твою кукурузу приехали, – говорил он, подходя к Егору Ивановичу.
– Кукуруза у тебя отменная, – весело сказал Круглов, почтительно поздоровавшись с Песцовым; он бил тальниковым прутом по блестящим голяшкам своих щеголеватых хромовых сапог. – И подумать только: на буграх такая выросла. В жисть не поверил бы.
– Мы хотим этот участок скосить на подкормку. – Волгин указал на кукурузный клин.
– Э, нет! Так не пойдет. – Егор Иванович покачал головой и весело поглядел на Песцова.
– То есть как – не пойдет? Ты что, запрещаешь? – спросил Волгин.
– Может, и запрещаю. Как хотите, так и называйте. Только за этот участок перед колхозом отвечаю я.
– А мы что, в бирюльки играем? – Волгин посмотрел на Круглова и Песцова, как бы ища поддержки.
– А я не знаю, – Егор Иванович оставался невозмутимым. – Мы же давали обязательство снять отсюда триста центнеров с гектара. Эдак вы и обязательство срежете на подкормку. И заработок наш туда же.
Круглов засмеялся.
– Ты, наверно, решил, что это поле не колхозное, а твое.
– И мое и колхозное.
– Ну как же мне быть? – спросил, усмехаясь, Волгин. – Может, у соседей занять кукурузу на подкормку?
– Срезайте ту, что в пойме. Ее ведь все равно зальет в августе.
– Так чего там срезать! – сказал Круглое. – Там не кукуруза – чеснок. Вот, с палец.
– Ну так раньше думать надо было, где на подкормку сеять, где на силос… У меня тут на зерно может выйти, а вы – на подкормку…
– Так кто хозяин? – запальчиво спросил Круглое.
– Здесь – я, – спокойно ответил Егор Иванович. – А ты ступай на овечью ферму и распоряжайся там.
– Я член правления!
– А мне наплевать. Ишь командиры приехали. Вон лошадь-то пустили в картошку, как в чужую…
