— Мисс Китс, надеюсь, вы ничего не имеете против того, чтобы разделить со мной трапезу? — сказал Рич. — Не заставляйте меня ужинать в одиночестве.
Вирджиния промолчала. Когда она принимала бокал, ладони их на мгновение соприкоснулись, и у нее от такой неожиданной близости перехватило дыхание. А он продолжал улыбаться ей своей загадочной, чуть насмешливой улыбкой.
Оба они начинали словно бы интуитивно догадываться об установившемся между ними мощном чувственном влечении. Вирджиния внезапно ощутила тот внутренний жар — уже знакомый ей, — который возникал у нее в груди всякий раз, когда она оказывалась наедине с Ричем, и ей мучительно хотелось продлить сладкий миг близости. Она пригубила вино из бокала и потупила взор, испугавшись, что глаза выдадут ее.
— Хотите есть? — спросил Рич.
— Немного, — неуверенно ответила Вирджиния, которая отдавала себе отчет в том, что как бы она ни старалась сохранить чисто платонические отношения со своим патроном, это будет нелегко, если ей предстоит каждый вечер делить с ним трапезу.
Впрочем, какие бы романтические мысли ни роились в прелестной головке Вирджинии, она дала себе зарок не подчиняться им. Рич видел в ней красивую женщину — об этом говорили и та чувственная манера, с которой он взирал на нее, и самый тон его голоса, и легкая поволока, появлявшаяся в его глазах, когда он устремлял на нее свой взгляд. Вирджиния понимала, что, каждый день оставаясь с ним с глазу на глаз, рискует попасть под его чары, но она была полна решимости сохранять твердость и не терять головы.
Ей следует быть настороже — она не может позволить себе иметь с ним никаких иных, кроме чисто деловых, отношений. Для нее он прежде всего работодатель, и, если она не хочет потерять место, так и должно оставаться впредь. Слишком дорогой ценой досталась ей собственная независимость, чтобы теперь потерять ее из-за легкомысленного увлечения. Если чувство к нему окажется непреодолимым, ей не останется ничего другого, как только искать работу в другом месте.
6
Шли дни, занятые хозяйственными заботами, разговорами с реставраторами, которые уже заканчивали работу по восстановлению дома. Несколько раз Вирджиния сопровождала Рича на аукционы, на которых он покупал лошадей. Время от времени он устраивал встречи с фермерами, арендовавшими у него землю, обсуждая с ними прогрессивные методы ведения хозяйства, которые в условиях жестокого налогового бремени послевоенных лет должны были содействовать процветанию.
Тот день выдался особенно длинным и утомительным. Из окна своей комнаты Рич наблюдал за вышедшей в сад Вирджинией. Она неторопливо прогуливалась по дорожкам, уже успев переодеться к ужину в облегающее, как змеиная кожа, лимонное платье серебристого шелка.
Он взирал на нее, завороженный игрой света и тени на ее обнаженных руках и плечах. Златокудрая головка ее была непокрыта, и предзакатное солнце, пробиваясь сквозь кущу листвы, роняло на нее яркие блики. В плавильне заката сад казался призрачным видением, и от деревьев тянулись длинные-длинные тени.
Рич наблюдал за Вирджинией с тяжелым сердцем, поскольку все более осознавал, что видит в ней не только и не столько свою секретаршу, а желанную женщину — женщину, в которую он, похоже, безумно влюблен. Сделав это открытие, он не испытал прилива радости, понимая, что не смеет давать волю эмоциям.
Ему было понятно без слов, что и Вирджиния разделяет эти его чувства, которые она, как и он, старательно подавляет. Пока Вирджиния видит в нем лишь своего босса, тщательно оберегая свою независимость — которая была так важна для нее, — все останется по-прежнему. Но если их отношения изменятся, если в них появится некая глубина, он рискует окончательно потерять ее. Они стояли на краю страсти, и ни один из них не осмеливался сделать решающий шаг навстречу другому.
От его внимания не ускользнуло то, что Вирджиния весь тот день, который они провели в Ньюмаркете, ходит как в воду опущенная. Ее словно что-то тяготило, но что именно, он не мог себе представить. Видел лишь, что Вирджиния сама не своя. Возможно, это что-то было связано с ее работой? Если так, пожалуй, в его силах было помочь… Рассуждая подобным образом, он решительно вышел в сад.
Вирджиния вздрогнула от неожиданности — она не слышала, как он подошел и остановился рядом с ней. На него с кремово-бледного лица смотрели бархатно-влажные глаза. От этого взгляда, поднимавшегося откуда-то из сокровенных глубин души, Ричу сделалось не по себе. Казалось, он застал ее врасплох в момент воспоминания о каком-то болезненном эпизоде, о котором она хотела, но не могла забыть.
Предположения Рича были недалеки от правды, потому что тем утром Вирджиния проснулась с тяжелым чувством. Прошлое, беспощадное, суровое, не отпускало ее из своих медвежьих объятий. Сегодня был день рождения ее брата Бобби. Она заново переживала в памяти тот день накануне войны, когда Бобби исполнилось пятнадцать. Они отмечали его день рождения дома, в Иденторпе, и праздник был особенно веселым, поскольку двумя днями позже был ее собственный день рождения, последний, который они справляли вместе. Весь день Вирджиния уповала на то, что работа поможет ей развеяться, отогнать прочь мрачные мысли, но надежды ее оказались тщетными. Образ брата преследовал ее повсюду — в голосе случайного прохожего она слышала голос Бобби, его черты мерещились ей в незнакомце, сидевшем за соседним столиком в ресторане, где они с Ричем обедали. Она никак не могла избавиться от этого наваждения.
И теперь в глазах ее стояла неизбывная тоска. Рич был поражен ее отсутствующим, скорбным видом.
— Прошу прощения, мисс Китс, за то, что вмешиваюсь, но сегодня я решительно не узнаю вас. Весь день вы как будто где-то далеко-далеко. Может, вы заболели?.. Или вас что-то беспокоит? Если вам необходимо выговориться, то в моем лице вы найдете самого благодарного и сочувствующего слушателя.
Серьезность его тона заставила Вирджинию улыбнуться.
— Уверяю вас, вы напрасно беспокоитесь — я совершенно здорова. — Она тяжело вздохнула. — Это все воспоминания. Просто вспомнила своего брата. Он погиб на войне.
Рич понимающе кивнул.
— Простите мне мою навязчивость. Ваша скорбь понятна и естественна.
— Видите ли, как раз сегодня его день рождения, — промолвила Вирджиния.
На глаза у нее навернулись слезы, и она порывисто отвернулась, коря себя за то, что не сумела скрыть свои эмоции. Рич с трудом удержался, чтобы не обнять ее за плечи. Ему хотелось хоть как-то утешить ее.
— Извините, — продолжала Вирджиния. — Я понимаю, его уже не вернешь, но в этот день невозможно избавиться от воспоминаний. Уже четыре года как его нет в живых, и вы можете сказать, что мне пора бы свыкнуться с этой мыслью. Но это не так просто, если ты был близок с кем-то всю жизнь. Обычно я стараюсь не подавать виду, но сегодня… в его день рождения… Вы меня понимаете?
— Конечно, — ответил Рич, уже начиная чувствовать уколы ревности к человеку, который — даже после стольких лет — способен вызывать такие чувства.
— Он был помолвлен с чудесной девушкой. Они собирались пожениться. Перед ними открывалось блестящее будущее.
— Мисс Китс, беда в том, что жизнь полна неожиданностей. Но иногда в этом даже есть своя прелесть…
Вирджиния удивленно вскинула брови. В словах Рича мерещился некий скрытый смысл, она уже хотела спросить его, что он имеет в виду, но в последний момент передумала. До сих пор ей казалось, что никому никогда не понять, какой пустой стала ее жизнь после смерти Бобби, однако Рич, похоже, интуитивно догадывался о ее состоянии.
— Когда теряешь родного человека — на войне или в мирное время, — все равно надо продолжать жить, как бы тебе ни было больно, — тихим голосом продолжал он. — Надо смириться, хоть я и понимаю,
