При ее приближении воробьи подымались всей стаей в воздух, но стоило девушке отойти, как они возвращались обратно и, выстроившись, словно солдаты на параде, аршинными скачками надвигались на добычу.
Из открытой настежь двери рядом с хлевом глухо доносился стук тяжелого кузнечного молота.
Грузовая машина, въехав на полном ходу во двор, круто затормозила около гумна. Из кабины выскочил Маркоз и направился быстрыми шагами к ореху.
— Скорей разгружайте! Что вы тут разлеглись — нежитесь, как в постели!
Парни нехотя, потягиваясь, стали подниматься с мест.
Лео вскинул на бригадира осоловелый взгляд:
— Много там еще осталось?
— Еще повозим. — Маркоз подсел к заведующему складом и, вытащив из кармана какую-то бумагу, шепнул ему на ухо: — На этот раз триста килограмм лишних. Вот квитанция.
Заведующий складом насупился:
— Вы там все же не очень… Шекспир сказал: лучше поменьше есть да пить, а то и оскомину можно набить!
Маркоз порылся в кармане брюк и, ничего там не обнаружив, вытер потный лоб грязной ладонью.
— Как будто ты вчера на свет родился! О прошлогоднем, забыл? Видал, как мы все хорошо уладили этой весной на собрании правления? Ты теперь и заведующий складом, и заведующий сушилкой. Посмотри на квитанцию и записывай столько, сколько в ней значится. Чего ты боишься — с весовщиком МТС все согласовано. Дадим ему в зубы два-три коди — и будет молчать.
Один глаз Лео косился в сторону весов, другим он глянул на бригадира.
— Кто на ссек да на вырезку зарится, тот, глядишь, и требухи не получит.
Маркоз рассердился:
— Что это у тебя глаза в разные стороны разбежались, прямо как игральные кости… Видишь, сколько вокруг собак, пасть раззявив, нам в руки смотрит? Кормить-то их всех надо? Небось, как насосешься вина да заладишь песни петь, вроде зурнача Гиголы, тогда тебе все равно, откуда что берется? Вставай, вставай, не ленись — вон уж ребята наполнили мешки и сложили их на весы. — Бригадир отряхнул штаны и посмотрел искоса на заведующего складом: — Что-то ты сегодня мудрствуешь лукаво.
— На кой черт нужна была мне еще эта сушилка — заведовать складом за глаза довольно! Э-эх, раз уж человек сел на дьяволова осла, так уж волей-неволей станет дьяволовым работником.
Опершись на коротенькие руки, Лео с трудом оторвал свое тучное тело от земли и с унылой гримасой на лице выкатился из-под ореха.
2
Председатель колхоза вызвал к себе бухгалтера и заперся с ним в кабинете.
— Ты не знаешь, с чего этому хаму вздумалось свести барана у меня со двора?
Бухгалтер сразу понял, о чем его спрашивают. Он опустился с равнодушным видом на стул и, вместо того чтобы ответить, только тесно сжал губы, вытянул их в ниточку.
— Что он дубина и осел, давно мне известно, но не думал я, что он к тому же еще и подлюга!
Бухгалтер глядел на председателя исподлобья, прищуренными глазами и молчал. Он хорошо знал дядю Нико и не сомневался, что все это только присказка, а сказка впереди.
Председатель прочел мысли своего сотрудника и не стал долго испытывать его терпение.
— С гор никто не приезжал?
— Были из Ченчехи. Забрали муку, гвозди и корм для собак.
Дядя Нико уперся в него сверлящим взглядом:
— Я имею в виду — с овцефермы.
Бухгалтер с минуту глядел на председателя, не отводя глаз. Потом ответил коротко:
— Нет.
Председатель вытащил из кармана платок, снял очки, подышал на стекла, осмотрел их и стал заботливо протирать.
— Так вот, если оттуда приедут и не застанут меня на месте, скажешь им: пусть отберут двух хороших ярок — так, чтобы по весу вышло не меньше того баранчика, — и пометят их моим клеймом. — Он сдвинул над переносицей светлые брови и добавил грубо: — Артисты ведь не ко мне в гости приехали, а колхоз обслуживать.
У бухгалтера не пошевелился ни один мускул на лице, не дрогнуло даже веко — он только чуть слышно прогундосил:
— Ладно.
— И еще скажешь, чтобы одну ярку оставили на ферме, а другую привезли сюда.
Бухгалтер вздернул левую бровь:
— Что тут делать овечке в такую жару?
Нико улыбнулся:
— А этому верзиле корреспонденту, по-твоему, есть не надо?
— Долго он еще будет тут околачиваться?
— А черт его знает! Может, даже все лето.
Председатель умолк. Бухгалтер подождал немного и, считая беседу оконченной, решил удалиться. Но оклик дяди Нико заставил его повернуть обратно.
— Постой, дело есть.
Бухгалтер снова уселся на тот же стул, лицом к лицу с председателем.
Тот уложил очки в футляр, а футляр засунул в нагрудный карман. Потом сплел пальцы, положил руки на стол и уперся подбородком себе в грудь. С минуту он сидел так и наконец, подняв голову, спросил:
— Ребята вернулись из Щирвана?
Бухгалтер удивился вопросу: дяде Нико было прекрасно известно о возвращении чабанов.
— Вернулись.
— Что рассказывают?
— Поправили овчарни, скосили и сложили в скирды семьдесят восемь тонн сена — овцам корм на зиму.
Дядя Нико налил себе воды из графина, отпил полстакана, потом встал и вылил остальное в горшок с цветком, стоявший на подоконнике.
— Сколько ушло денег?
— Немало.
— А именно?
— Зачем ты спрашиваешь?.
— Нужно.
— Мне нельзя знать, для чего?
Председатель вернулся на свое место и сел за стол. Он провел ладонью сверху вниз по лицу, забрал в горсть рот с подбородком и, опершись локтем о стол, снова вонзил в глаза бухгалтера острый взгляд.
— Ты должен прибавить к сумме расходов еще тысячу рублей. Сможешь?
Бухгалтер помедлил с ответом.
— Невозможного на свете ничего нет. Хатилеция в ту пору, когда мастерил кувшины, приделывал к ним ручку с того бока, с какого хотел.
— Верно! — согласился дядя Нико. — И Ефрем тоже.
— А все же — зачем тебе?
— Покрышки у моей машины износились.
— Тысячу рублей — на покрышки?
