Когда она заговорила, голос ее оказался вполне окрепшим:
— Как же получилось, мистер Корнелиан, что вас не повесили?
— Получилось? Я был в своем собственном веке, разумеется, в веке, который вы полюбили, где мы были счастливы.
— Я счастлива здесь, мистер Корнелиан, с моим мужем, мистером Ундервудом.
— Конечно. Но не так, как были бы со мной.
Миссис Ундервуд отпила глоток воды из стакана, отвела в сторону нюхательную соль и сделала попытку подняться на ноги. Джерек и служанка помогали ей. Она медленно прошла в гостиную, довольно невзрачное подобие той, которую Джерек создал для нее. Фисгармония, отметил он, имела меньше клавиш, чем та, что сделал он, и аспидастра была не такой красивой, да и салфеток на мебели здесь явно было маловато. Но запах был лучше — более полным и насыщенным.
Она осторожно присела в одно из больших кресел около камина. Джерек остался стоять. Миссис Ундервуд сказала девушке:
— Вы можете идти, Мауди Эмилия.
— Идти, миссис?
— Да, дорогая. Мистер Корнелиан, хотя и не знаком с нашими обычаями, не опасен. Он из-за границы.
— А-а! — протянула Мауди Эмилия значительно, успокоенная и удовлетворенная тем, что нашлось объяснение, которое ставит все на свои места. — Ладно, тогда я сожалею об ошибке, сэр.
Сделав что-то вроде реверанса, Мауди Эмилия вышла.
— Она добрая девушка, но не очень хорошо воспитанная, — извиняющимся тоном сказала миссис Ундервуд. — Вы знаете, как трудно найти… но, конечно, вы не знаете. Она у нас только две недели, но перебила в доме почти весь фарфор, хотя она очень старается. Мы взяли ее из Дома.
— Из Дома?
— Дом. Дом для девочек. Что-то вроде исправительного заведения для малолетних преступников. Идея заключается в том, чтобы не наказывать их, а обучать какому-нибудь полезному занятию. Обычно, конечно, они поступают на службу.
Слово имело для Джерека знакомое значение.
— Пушечное мясо! — обрадовался он. — Шиллинг в день! — И почувствовал, что в чем-то не прав.
— Я забыла, — сказала она. — Простите меня. Вы так мало знаете о нашем обществе.
— Напротив, — возразил Джерек. — Я знаю больше, чем прежде. Когда мы вернемся, миссис Ундервуд, вы удивитесь тому, как много я узнал.
— Я не намерена возвращаться в ваш упадочный век, мистер Корнелиан.
В ее голосе сквозили ледяные нотки, которые зародили в нем тревогу.
— Счастье, что мне удалось бежать оттуда, — продолжала она, затем добавила более мягко: — Нельзя сказать, конечно, что вы не были самим гостеприимством, и я всегда буду благодарна вам за это, сэр. Я начала уже было убеждать себя, что мне приснилась большая часть того, что произошло…
— Приснилось, что вы полюбили меня?
— Я не говорила, что люблю вас, мистер Корнелиан.
— Вы намекнули…
— Вы неправильно истолковали мое письмо…
— Но я совсем не умею читать. И думал, вы научите меня.
— Я имею в виду, что вы неправильно интерпретировали мои слова. Я была не в себе тогда, в саду. Счастье, что меня переместили в мое Время, как раз в тот момент, прежде чем вы… прежде чем мы сделали что-нибудь, о чем пришлось бы потом сожалеть.
Джерек не поверил своим ушам.
— Вы любите меня. Я знаю. В вашем письме…
— Я люблю мистера Ундервуда. Он — мой муж.
— Я буду вашим мужем.
— Это невозможно.
— Все возможно. Когда я вернусь, мои кольца власти…
— Я не это имею в виду, мистер Корнелиан.
— Мы могли бы иметь детей, — сказал он задабривающим тоном.
— Мистер Корнелиан!..
На ее лицо наконец вернулся цвет.
— Вы прекрасны! — сказал он.
— Пожалуйста, мистер Корнелиан!
Он вздохнул от удовольствия.
— Очень красивы.
— Я должна попросить вас уйти. Муж скоро вернется со своего собрания, и мне придется сказать ему, что вы — старый друг моего отца, что отец познакомился с вашей семьей, когда был миссионером в Южных морях. Это ложь, а я ненавижу лгать, но не вижу другого способа сохранить нам обоим достоинство. Говорите меньше, насколько возможно.
— Вы знаете, что любите меня! — объявил Джерек твердо. — Скажите ему правду. Вы уйдете со мной.
— Я не поступлю так! И без того уже возникли осложнения… мое появление в суде… потенциальный скандал. Мистер Ундервуд не обладает излишним воображением, но он стал довольно подозрительным…
— Подозрительным?
— Из-за истории, которую я была вынуждена состряпать, пытаясь спасти вас, мистер Корнелиан, от петли.
— Петли чего?
Нотка отчаяния вернулась в ее голос.
— Как, между прочим, вы умудрились избежать смерти и появиться здесь?
— Я не знал, что мне угрожает смерть. Я полагал, что меня отправили в путешествие по Времени. Это всегда риск. А сюда мне удалось вернуться благодаря помощи доброго старого механического создания по имени Няня. С тех пор как мы расстались, я не переставал искать способ вернуться в 1896 год, чтобы мы могли вновь соединиться! Счастливый случай привел к последовательности событий, которые в конце концов завершились моим прибытием сюда, на Коллинз-авеню. Вы знаете мистера Уэллса?
— Нет. Он заявляет, что знает меня?
— Нет. У его отца какие-то дела в «Розе и Короне». Так вот, мистер Уэллс рассказывал мне, что изобретает машины Времени. Как я понял, это его хобби: он не изготавливает их сам, этим занимаются другие. Я намереваюсь узнать у него имя мастера, который сможет построить для нас одну машину, тогда проблема нашего возвращения будет решена.
— Мистер Корнелиан, я уже вернулась! Навсегда! Здесь мой дом.
Джерек критически огляделся.
— Он меньше, чем наш дом. Допускаю, в нем немного больше достоверности, но в нем отсутствует, я бы сказал, определенная жизнь. Возможно, не стоило бы касаться просчетов мистера Ундервуда, но, мне кажется, он мог дать вам гораздо больше.
Джерек потерял интерес к предмету разговора и стал шарить в карманах в надежде отыскать в них что-нибудь такое, что можно было бы подарить ей, но там нашелся лишь пистолет-имитатор, который Няня вручила ему перед самым началом путешествия.
— Я знаю, что вы любите пучки цветов, ватерклозеты и так далее (видите, я помню каждую деталь того, что вы мне рассказывали), но я забыл сделать какие-нибудь цветы, а ватерклозет, конечно, — слишком громоздкий объект, чтобы переносить его сквозь Время. Тем не менее… — Тут его осенило. Джерек стянул с пальца самое большое кольцо власти с рубином. Если вы примете это, я буду счастлив.
— Я не могу принять от вас дар, мистер Корнелиан. Как я смогу объяснить это своему мужу?
— Объяснить, что я дал вам что-то? Это необходимо?
