могу…
— О!..
Джерек увидел, что Мауди Эмилия покидает комнату. Возможно, ей наскучила беседа. Он определенно испытывал массу трудностей, пытаясь понять мистера Ундервуда, чей голос сильно дрожал, а иногда поднимался так высоко, что слова искажались.
— Я не сделаю ничего, чтобы помешать вам, — говорил мистер Ундервуд. — Берите ее и уходите, если хотите. Она говорила вам, что любит вас?
— О да. В письме.
— Письмо? Амелия!
— Я написала письмо, но…
— Итак, ты столько же глупа, сколь вероломна. Подумать только, под собственной крышей я пригрел такое существо! Я думал, ты честна, я думал, ты настоящая христианка. Ведь, Амелия, я восхищался тобой. Восхищался тем, кажется, что было просто маскировкой, маской лицемерия.
— О Гарольд, как ты можешь верить таким вещам? Если бы ты знал, какие усилия я прилагала, чтобы защитить мою…
— Честь? В самом деле, дорогая, ты, должно быть, считаешь меня круглым болваном, если думаешь, что можешь продолжать дальше свою игру!
— Хорошо, — сказал Джерек весело, желая, чтобы мистер Ундервуд выражался пояснее, но довольный, что основная проблема разрешилась. — Не пора ли нам, миссис Ундервуд?
— Я не могу, мистер Корнелиан. Мой муж не в себе. Шок от вашего появления и вашего… гм… вашего языка… Я знаю, вы не хотели ничего дурного, но потрясение, вызванное вами, много хуже, чем я боялась. Мистер Корнелиан, пожалуйста, положите пистолет обратно в карман!
Он сунул пистолет в складки плаща.
— Я собирался предложить его в обмен. Насколько я понял…
— Вы совсем ничего не поняли, мистер Корнелиан. Будет лучше, если вы уйдете…
— Уходи вместе с ним, Амелия. Я настаиваю. — Мистер Ундервуд опустил руки, вытащил из кармана платок и точными, обдуманными движениями, поглядывая на белую ткань, промокнул лоб. — Этого хотите вы оба, не так ли? Твою свободу. О, я с радостью даю ее тебе. Ты оскверняешь благочестие моего дома!
— Гарольд! Я не могу поверить такому скоропалительному решению. Ты всегда исповедовал прощение! Ты обычно такой спокойный.
— Я и сейчас должен быть спокойным?
— Нет, но…
— Всю жизнь я жил, руководствуясь определенными принципами принципами, которые, как я считал, разделяешь и ты. Должен ли я присоединиться к тебе, чтобы попрать их? Твой отец, почтенный мистер Вернон, однажды предупредил меня, что ты склонна мечтать. Когда мы поженились, я не обнаружил этой черты в твоем характере и полагал, что необходимость быть хорошей женой искоренила ее в тебе. Но нет, оказывается, она всего лишь была спрятана. И, оказывается, не очень глубоко!
— Боюсь, Гарольд, что ты сошел с ума!
Он отвернулся.
— Уходите!
— Ты пожалеешь об этом, Гарольд. Ты знаешь, что пожалеешь.
— Пожалеть жену, вступившую под крышей мужа в любовную связь с осужденным убийцей? Да! — Он невесело засмеялся. — Полагаю, что пожалею.
Джерек взял миссис Ундервуд за руку.
— Не пора ли идти?
Ее умоляющие глаза все еще смотрели на мужа, но она позволила Джереку повести себя к двери.
А затем они оказались в тишине Коллинз-авеню. Джерек понял, что миссис Ундервуд была взволнована прощанием с мужем.
— Я думаю, мистер Ундервуд понял ситуацию очень хорошо, не так ли? Ну, вот, видите, все ваши страхи, миссис Ундервуд, оказались беспочвенными. Всегда стоит говорить правду. Мистер Ундервуд говорил то же самое. Возможно, он не вел бы себя так великодушно, но все же…
— Мистер Корнелиан, я знаю своего мужа. Такое поведение было для него по меньшей мере необычным. Вы ответственны за то, что он подвергся большему напряжению, чем стал бы терпеть кто- нибудь другой. Я тоже частично виновата…
— Почему вы говорите шепотом, миссис Ундервуд?
— Соседи. — Она покачала головой. — Мы должны немного пройтись пешком, а тем временем у Гарольда будет возможность обдумать все заново. Библейские собрания иногда отнимают у него сил больше, чем можно ожидать. Он очень старательный, в его семье несколько поколений были миссионерами, и он всегда сожалел, что не может пойти по стопам отца: его здоровье, в целом не такое уж плохое, не выдерживает жаркого климата. Его мать рассказывала, что он такой с детства. — Она замолчала. — Боюсь, я разболталась.
— Болтайте дальше, прекрасная миссис Ундервуд! — Джерек шагал легко. — Скоро мы будем там, где должны быть оба. Я помню каждое слово письма, которое мистер Гриффитс прочитал мне. Особенно последнюю часть: «…и, таким образом, я должна сказать вам, Джерек, что я люблю вас, что мне не хватает вас, что я всегда буду помнить о вас». О, как я счастлив! Теперь я знаю, что такое счастье!
— Мистер Корнелиан, я написала это письмо в спешке. Потому что добавила она нехотя, — я думала, вы скоро умрете.
— Я не могу понять, почему?
Она глубоко вздохнула и не стала объяснять дальше.
Они прошли через несколько улиц, очень похожих на Коллинз-авеню (Джерек удивился, как люди находят дорогу к своим индивидуальным жилищам), и через некоторое время Джерек заметил, что миссис Ундервуд дрожит от холода. Он и сам чувствовал, как сильно охладился воздух. Джерек снял плащ и накинул его на плечи миссис Ундервуд. Она не противилась.
— Благодарю вас, — сказала она. — Если бы я не была разумной женщиной, мистер Корнелиан, я могла бы сейчас считать, что вся моя жизнь разбита. Тем не менее, я предпочитаю думать, что Гарольд поймет свою ошибку и что мы помиримся.
— Он будет жить с Мауди Эмилией, — утешил ее Джерек. — Он сам намекнул на это, и она не возражала.
— О дорогой! О дорогой!.. — Миссис Ундервуд покачала головой.
Дорога превратилась в тропинку, которая шла сначала между заборами, затем углубилась в кусты. За кустами начинались поля. На чистом небе сияла огромная луна, заливая все вокруг мягким светом.
— Мы, кажется, избрали неверное направление, если хотим попасть в «Розу и Корону».
— Почему вы хотите посетить публичный дом?
— Публичный дом?
— Почему вы хотите пойти в «Розу и Корону», мистер Корнелиан?
— Разумеется для того, чтобы увидеть мистера Уэллса, миссис Ундервуд. Просить его порекомендовать хорошего изготовителя машины Времени.
— В моем веке нет таких вещей, как машины Времени. Ваш знакомый просто подшутил над вами.
— О, нет, наша беседа была самой серьезной. Он один из немногих людей, встреченных мною в вашем мире, кто, кажется, точно знает, о чем говорит.
— Без сомнения, он посмеялся над вами! Где произошла беседа?
— В поезде. И какая чудесная была поездка! Как только вернусь к себе, сразу произведу массу уточнений и улучшений.
— Значит, у вас пока нет средства вернуться в ваш родной период Времени?
— Нет. Но в этом деле я не вижу никаких трудностей.
— Трудности будут у нас обоих, если Мауди Эмилия, как я подозреваю, пошла за полицией. Если мой муж не успел успокоиться, он информирует полицейского, когда тот явится, что сбежавший убийца и его
