Она кашлянула и приложила пальцы сначала к одному, а затем к другому глазу.
— Наверное.
— Думаю, мы немного приблизились к цели, — сказал он, показывая вверх, на берег. — Теперь мы скоро окажемся в моем веке, и вы сможете продолжить мое «моральное образование» начиная с того самого момента, когда вы буквально были выхвачены из моих рук.
Она покачала головой, и ее улыбка сейчас казалась немного теплее.
— Иногда думаю, не намеренно ли вы наивны, мистер Корнелиан? Я говорила вам, что мой долг — вернуться к Гарольду и попытаться успокоить его. Подумайте о нем! Он… он не гибкий человек и, должно быть, находится в этот момент в трудном положении.
— Ну, если вы хотите вернуться, мы пойдем оба. Я объясню ему подробно…
— Это не поможет. Мы должны как-нибудь обеспечить нашу безопасность, затем я пойду к нему сама…
— А потом вернетесь ко мне?
— Нет, мистер Корнелиан.
— Даже несмотря на то что вы любите меня?
— Да, мистер Корнелиан. И повторяю снова: я не подтвердила то, что сказала тогда, когда не совсем здраво могла рассуждать. К тому же, мистер Корнелиан, что из того, что я любила вас? Я видела ваш мир. Ваши люди играют в реальную жизнь, ваши эмоции — эмоции актеров, искренние только в тот момент, когда они разыгрываются на сцене перед публикой. Зная это, как бы я себя чувствовала, если бы полюбила вас? Я знала бы, что ваша любовь ко мне — всего лишь сентиментальный самообман, поддерживаемый, допускаю, с определенной настойчивостью, но, тем не менее, обман.
— О нет, нет, нет! — Его большие глаза затуманились. — Как вы можете так думать?!
Они стояли в молчании на берегу тихой речки. Ее глаза печально смотрели на цветы, деликатные пальцы гладили лепестки, она часто дышала. Джерек сделал шаг к ней и остановился. Он помедлил мгновение, прежде чем заговорить.
— Миссис Ундервуд!
— Да, мистер Корнелиан?
— Что такое «обман»?
Она взглянула на него с удивлением, затем рассмеялась.
— О дорогой мистер Корнелиан! О дорогой! Что нам делать?
Она не сопротивлялась, когда он взял ее за руку и повел наверх.
— Мы пойдем к людям, которые живут в лабораториях, которые я видел. Они помогут нам.
— Лаборатории? Откуда вы знаете?
— Рабочие роботы. У вас, в 1896 году их не много, не так ли?
— Насколько я знаю, у нас их нет совсем.
— Тогда я прав. Они экспериментальные. Мы найдем там ученого. И ученые не только поймут то, что я скажу, они будут рады помочь!
— Я не совсем уверена, мистер Корнелиан. О! — Она дошла до забора и поглядела на то, что открывалось за ним. Сперва она покраснела, затем рассмеялась. — О, мистер Корнелиан, боюсь, что ваши надежды необоснованны. Интересно, какой запах может быть там…
— Запах? Он необычен?
— Немного. О моя доброта…
— Это не экспериментальная ферма, миссис Ундервуд? — Впервые оптимизм грозил покинуть его.
— Нет, мистер Корнелиан. Это то, что мы называем канализационной фермой.
Она прислонилась к забору и смеялась, пока слезы не показались на ее глазах.
— Что такое «канализация»? — спросил он.
— Боюсь, это не то слово, которое леди может объяснить вам!
Он сел на землю у ее ног, положил голову на руки и ощутил что-то похожее на отчаяние.
— Тогда как мы найдем машину Времени? — спросил он. — Хоть старую, хоть сломанную, такую, которую я оставил в свое последнее посещение. Хоть что-нибудь. О миссис Ундервуд, я больше не думаю, что хорошо рассчитал это приключение.
— Возможно, именно поэтому теперь я начинаю радоваться ему, — сказала она. — Будьте веселее, мистер Корнелиан. Отец всегда говорил мне, что нет ничего лучше, чем добротная, солидная, кажущаяся неразрешимой проблема, чтобы отвлечь человека от обычных глупых неприятностей, которые досаждают нам. А эта проблема необычна, она определенно сделает любые другие совсем обычными! Должна признать, что я погрузилась в жалость к себе, а это ни к чему не ведет. Но сейчас все позади.
— Подозреваю, что я только начинаю понимать, что это такое, — сказал Джерек с чувством. — Сюда входит вера в человекоподобное и злобное существо по имени Судьба?
— Боюсь, что да, мистер Корнелиан.
Он медленно поднялся на ноги. Она помогла ему надеть плащ. Джерек просветлел, когда следующая мысль пришла ему в голову.
— Как бы там ни было, это приключение скорее всего продолжает мое «моральное образование», не так ли, миссис Ундервуд?
Они стали спускаться обратно на песчаную отмель.
Теперь она сама взяла его за руку.
— Скорее, это побочный эффект, хотя я знаю, что не должна говорить так цинично. Мистер Ундервуд часто говорил мне, что нет ничего хуже для взора Господа, чем циничная женщина. Боюсь, их очень много вокруг в такие неспокойные времена. Пойдемте, посмотрим, куда ведет та тропинка вдоль берега.
— Надеюсь, — пробормотал он, — что не назад в Бромли.
15. В ПОЕЗДЕ, ИДУЩЕМ В СТОЛИЦУ
Маленький человек с песочного цвета волосами вытащил стеклянный предмет из правого глаза и издал губами и зубами какой-то странный шум.
— Смешно, — сказал он. — Я даю вам больше обычной цены. Но это не более настоящий рубин, чем те, что идут по шиллингу на рынке. Оправа красивая, хотя я не могу определить металл. Ладно, сколько вы хотите за него? — Он держал на ладони кольцо власти Джерека.
Миссис Ундервуд стояла, нервничая, рядом с Джереком у прилавка.
— Гинею?
Он снова посмотрел на кольцо.
— Это диковинная, красивая работа, согласен… Но зачем мне рисковать? Пятнадцать шиллингов?
— Хорошо, — сказала миссис Ундервуд.
Она приняла деньги. Джерек был наполовину сбит с толку переговорами, не совсем понимая, что происходит. Он не возражал расстаться с кольцом власти, так как легко мог достать другое по возвращении, но не мог понять, почему миссис Ундервуд отдает кольцо этому человеку и почему человек отдает ей что-то взамен.
Она взяла банкноты и засунула их Джереку в карман.
Они покинули магазин и очутились на шумной улице.
— К счастью, сегодня базарный день, и мы не слишком заметны, сказала миссис Ундервуд. — Здесь много цыган и тому подобных.
Телеги и экипажи забили узкую проезжую часть, и пара автомобилей дополнила столпотворение; их выхлопные газы вызывали массу нарочитого кашля и громких жалоб со стороны пешеходов.
— Надо поесть что-нибудь в станционном буфете, пока ждем поезд. Приехав в Лондон, мы отправимся в кафе «Ройяль» в надежде, что хоть один из ваших знакомых находится там. Это наш единственный шанс.
Она быстро, насколько было возможно, шла по неровному тротуару сельской улицы и затем свернула на аллею. Аллея заканчивалась каменными ступеньками. Поднявшись по ним, они очутились на более
