товарищ хочет с тобой поговорить», скрылся за дверью своего кабинета. А Настя вопросительно уставилась на «товарища» с таким видом, словно едва сдерживается, чтобы не фыркнуть. Галя невольно улыбнулась и кивнула девушке на место рядом с собой на мягком диванчике, куда ее усадил Пазов.
– Присаживайтесь, Анастасия Петровна, у меня к вам и правда несколько вопросов... Я – оперативник Первого департамента МВД, зовут Галина Михайловна. Вот мое удостоверение...
На документ девушка не обратила никакого внимания, а на слова Гали прореагировала без малейшего волнения, глянув на Романову с любопытством.
– Меня все зовут просто Настя, – сообщила она приветливо и, пройдя в глубь кабинета, спокойно села рядом. – Значит, вы из милиции?
– Можно и так сказать, – усмехнулась Галочка Настиной наивности и прямоте. Что ж, тем легче будет с ней говорить!
– Вы, наверное, из-за Альбины пришли, да? – проявила та неожиданную догадливость. – Правда, я даже представить не могу, чем тут помочь!
Она на секунду нахмурила светлые бровки, но тут же снова улыбнулась.
– Вполне достаточно правдиво отвечать на вопросы, – ответила Романова, внимательно наблюдая за Настей. Но девушка только кивнула, не выдав никакой дополнительной реакции. Мол, слушаю вас!
– Судя по всему, вы уже в курсе насчет того, что случилось с вашей подругой?
– Ну да, конечно! – Слово «подруга» по отношению к Крутицкой, которая была ее старше наверняка почти в два раза, Настю ничуть не смутило. – Знаете, Аля так переживает, просто ужас. Она ведь столько готовилась к этому банкету, один только макияж я ей, наверное, часа два делала, представляете?
– Значит, она знала, что ее бывший муж там будет и... вынашивала по отношению к нему какие-то планы? – немедленно среагировала Романова. Но Настю это опять не смутило.
– Конечно, знала! А иначе с какой стати ей было идти на выставку, если ей эта живопись вообще по фигу? Ой, простите... Я хотела сказать, что на картины Але вообще наплевать... То есть...
Она наконец немного покраснела, обнаружив, что запуталась, пытаясь выразить свою мысль.
– Я поняла, – поспешила Галочка на помощь. – Похоже, живопись оставляет Альбину Викторовну равнодушной.
– Во-во! – обрадовалась ее собеседница. – Я так и хотела сказать.
– А что за планы тогда были у вашей... подруги на тот вечер?
Только сейчас Настя отчего-то немного замялась, а в ее глазах мелькнула растерянность, которую она тут же пояснила:
– Тут нужно немного раньше начать, чтобы было понятно...
– Я с удовольствием послушаю, – кивнула Романова, подумав, что девочка всем хороша, кроме одного: речь у нее не слишком развита... Интересно, на чем именно прожженная баба Крутицкая сошлась с Настей? Вроде бы ничего общего между ними не только нет, но и быть не может. Впрочем, довольно скоро ответ на этот вопрос стал для Галочки ясен: Крутицкую в театре, мягко говоря, не любили. Все, кроме директора, который относился к ней, как выразилась Настя, «очень-очень хорошо». С остальными эта обладательница «замечательного», как выразился Пазов, характера умудрилась рассориться в той или иной степени. Одного взгляда на Настю хватало, чтобы понять: вот с гримершей-то как раз рассориться невозможно вообще, поскольку у нее, в отличие от Альбины Крутицкой, характер и впрямь замечательный без всяких кавычек!
– Знаете, – Настенька постепенно все-таки разговорилась, – Альбине всю жизнь ужасно не везет, ну просто ужасно... Хотя поклонников у нее много, но все это не то...
Галя отметила, что наверняка Настенька так говорит, да и считает, со слов самой Крутицкой. А та, вздохнув, продолжила:
– Вот ведь правильно, получается, говорят «не родись красивой, а родись счастливой». Это как раз про Алю! Ну ей же ужасно это обидно, и любому бы было обидно на ее месте! Ну и потом, когда она узнала про своего мужа, что он стал богатым, стало еще обиднее. Она же сама от него ушла, получилось, что зря!
В этом месте Галя сочла необходимым кивнуть.
– И что же она предприняла, когда это узнала?
– Да ничего особенного! – махнула Настя рукой. – Просто от обиды решила, что во всем виновата его новая жена... Она мне рассказывала, что он... ну бывший муж... Он с ней очень хорошо говорил, как будто и не было никакого развода, представляете? Аля сказала, что если бы он не был женат, наверняка бы у них все закрутилось по новой! Представляете?
Вот этого-то как раз Романова и не представляла, поскольку от Нинель Каплер слышала немного другое: что Альбина уверяла всех вокруг, будто у них с Сергеем «все по-новой» уже закрутилось.
– Это вам кто-то из наших сказал? – Вопрос Настеньку ничуть не смутил. – Ничего удивительного, потому что Аля нарочно всем это говорила, чтобы не думали, будто все подряд ее бросают и она никому не нужна! Я одна только и знаю, что было по правде... вправду.
– И что же там было «по правде»? – серьезно спросила Галя.
– Ничего особенного и не было! Аля просто решила от своей обиды этой... ну его нынешней жене... нервы потрепать! Так и сказала: «Я ей устрою веселый банкетик! Повисну на Сережке как пиявка, пусть и она побесится, не все же мне локоток кусать! Я Сережку знаю, он деликатный и отлуп мне дать, да еще на глазах своих знакомых, не решится. А там – кто знает? Может, так поссорятся, что и вовсе расстанутся, и тогда...»
Настенька замолчала, и Романова подтолкнула ее:
– И что тогда?
– Не знаю, – честно призналась девушка. – Аля не говорила, что тогда. Но я сама догадалась: наверное, она все-таки на что-то такое надеялась... Может, и не зря, верно? Теперь уже не узнаешь!
Настя горестно вздохнула и совершенно по-бабьи покачала головой:
– Такое горе... Аля так переживает, плакала даже... Мне кажется, она была уверена, что обязательно добьется, чтобы он к ней вернулся.
– Почему вы так думаете? – недоверчиво поинтересовалась Романова.
– Потому что так, как Аля плакала, бабы только по своим мужикам воют – вот почему! Я видела, у нас в деревне сколько мужиков помирало – все так выли...
Девушка внезапно спохватилась и, вспыхнув, умолкла. Очевидно, проговариваться насчет своего деревенского происхождения в ее намерения не входило.
– А откуда вы родом? – поинтересовалась бестактная Галя.
– Из Башкирии... Только я давно уже в Москве, и с пропиской у меня все в порядке. У меня тут тетка живет... А в Москве я пять лет... почти шесть живу.
– Сколько же вам лет? – удивилась Романова.
– Двадцать шесть! – гордо ответила Настя и посмотрела на свою собеседницу с видом победительницы: девушке явно нравилось, что все ее принимают за несовершеннолетнюю, а когда узнают, сколько ей лет на самом деле, таращатся, открыв рот, – в точности как эта оперативница.
Спустя полчаса Галочка Романова покидала театр, запасшись предварительно домашним адресом фотохудожника, сотрудничавшего со здешней труппой.
Александр Борисович Турецкий оказался прав: фотохудожник здесь был один и постоянный, хотя в штате не числился, а получал гонорары за каждую серию снимков по спектаклям. Все бы хорошо, но после разговора с Настенькой уверенность капитана Романовой в том, что убийцей скорее всего является Альбина Викторовна Крутицкая, сильно пошатнулась. Отчего-то она интуитивно доверяла мнению и, соответственно, рассказу уроженки Башкирии. Артисткам – в том числе и понравившейся ей Нинель Каплер – доверяла не слишком, а вот Настеньке – вполне... И если все так, получалось, что в данном случае тянут они «пустышку». И радовать это не могло никого: лично ей, Гале, работать по версии– «пустышке» не доводилось уже давно.
«Живописцы, окуните ваши кисти...»
В то время как Александр Борисович Турецкий общался с вдовой убитого, его подчиненный Валерий Померанцев проводил время куда более познавательно: так уж вышло, что до сих пор ему не приходилось тесно сталкиваться с представителями современной братии живописцев. И единственная ассоциация, которую они у него вызывали, была разве что строчка из известной песни Булата
