– Я Трофиму о нем сказал, он аж подскочил, бежать был готов... У него на Павла прямо руки чешутся. Он по телику не пропускает ни одного боевика. Что-то такое недавно смотрел про киллеров с Бандерасом и Сталлоне. Они там спорили. Кто из них первый, кто второй. И теперь Трофим хочет быть только первым...
– Что ж, честолюбие – благое дело, – кивнул, забывшись, Авдей Карлович, и это отдалось болью в затылке. – Если, конечно, его грамотно использовать в собственных целях... А молодежь нужно выдвигать, давать ей дорогу... – он сморщился от боли. – Ладно, я уже устал. Иди домой. Не забывай, для всех газетчиков я еще числюсь в реанимации, как и о том, что я тебе только что сказал. Этот Павел для нас по- прежнему опаснее любой прокуратуры.
...Трофим дождался двух часов ночи, потом тронул за плечо своего напарника, дежурного надзирателя, толстого и небритого, который спал на стуле, приоткрыв рот. Хотел всего-то проверить, крепко тот спит или нет, а тот взял и проснулся.
– Пойду, пройдусь по камерам, посмотрю... – сказал Трофим, когда тот осовело уставился на него.
– А... Я тоже... – попытался было тот привстать.
– Ладно, спи! – Трофим шутливо подтолкнул его, так что тот снова опустился на прежнее место. – Вернусь, потом я посплю. Чего двоим зря ходить...
И подмигнул ему. Надо было клофелинчику добавить, подумал он. Масса вон какая. Тройная доза нужна. Бессонница, что ли, его замучила?
И толстяк снова уснул, точно так же приоткрыв рот, в который вдруг захотелось что-нибудь вложить. Или влить... Ладно, в другой раз. Хотя другого раза уже не будет.
Преодолев соблазн, Трофим вышел из комнаты, гремя связкой ключей, прошел по коридору мимо камер, прислушиваясь к доносившимся из-за дверей храпу, неясной возне, вздохам и постанываниям.
Демидов не спал. Он сидел в той же одиночке, где до него пребывал Дон. И быстро вскочил с узкой койки, едва Трофим к нему вошел.
– Здорово, – сказал Демидов, внимательно глядя при «сортирном» свете голой лампочки в лицо надзирателя. – Стучаться надо, вообще говоря.
– Услышал бы кто, как я к вам стучусь... – усмехнулся Трофим. – Ладно, поговорим в другой раз. А сейчас будем собираться.
Он достал из-под своей куртки офицерскую форму майора внутренних войск, положил ему на койку.
– Только быстро, – сказал он. – Там в нагрудном кармане ваше удостоверение на имя майора Пекарева Анатолия Исаевича. Никакой липы. Выведу вас, как договаривались, во внутренний двор, там отсидитесь до утра в сарайчике с дровами и разной рухлядью. Я подбросил туда пару старых армейских бушлатов, так что не замерзнете...
– А как я потом выйду? – спросил Демидов, быстро одеваясь.
– Через КПП, – сказал Трофим. – В форме майора. Извините, документов на подполковника не нашлось. Народу здесь не хватает, работать некому, и я дежурю там иногда, а завтра до двенадцати дня. Внесу вас в журнал прихода и выпишу на вас разовый пропуск. Комар носа не подточит.
– Лихо... – покачал головой Демидов. – Сам придумал?
– Стараемся... – скромно сказал Трофим.
– Значит, не зря я тебя сюда определил, – хлопнул его по плечу Демидов. – Самое безопасное место для тех, кого разыскивает милиция.
– С меня причитается, – кивнул Трофим. – Может, потом обсудим, когда выберемся отсюда? Мне ведь тоже здесь нельзя оставаться...
– Хоть и понизил ты меня в звании, ну да ладно, – снова хлопнул его по плечу Демидов. – Выбирать не приходится.
– Другой формы не нашлось, – развел руками Трофим. – Зато отдам вам честь, когда вы будете от нас уходить через КПП.
Он не переставал улыбаться, любуясь на статного подполковника в форме с погонами майора, которого не портила даже явно маловатая форма.
– Закурить дашь на дорожку? – спросил Демидов.
– Вы же не курите, товарищ майор, прошу прощения, подполковник? – удивился Трофим.
– Закуришь тут... Хоть и бросил давно, уже два года в рот не беру, – сказал Демидов. – А сейчас вдруг захотелось...
– Мне бы ваш характер, – вздохнул Трофим, доставая пачку «кэмел». – Который год бросаю, и все никак.
– Надо только очень захотеть, – наставительно сказал Демидов. – Ну, пошли, что ли? – И остановился в скрипнувших дверях, прежде чем выглянуть в тюремный коридор. Только после вас... – он сделал галантный жест рукой, пропуская Трофима. – Ты давай, вперед иди.
– Ну а как иначе? – хмыкнул тот.
12
– ...Легок на помине, явился, не запылился, – скороговоркой сказал Денис, глядя в окно. – Прямо королевский кортеж...
Турецкий тоже подошел к нему, и они вместе смотрели на черный «мерседес» и сопровождавшие его два «джипа» с проблесковыми фонарями, подкатившие к проходной Генеральной прокуратуры.
– Раньше это называлось ездить цугом, – продолжал Денис. – Графья, баронье и прочие недорезанные князья так ездили. Карета за каретой. А нынче, в наши демократические времена, на глазах изумленной публики раскатывают непосаженные олигархи.
– Пора бы и Демидова привезти... – сказал Турецкий, взглянув на часы. – Запаздывают, однако.
В кабинете Турецкого они находились вчетвером, включая Виктора Шаравина и Галю Володину, которая натянуто улыбалась.
– Ребята, может, не стоит? – спросила она, встав с кресла. – И мне лучше уйти? А то придумали, очную ставку мне с моим начальством устроили... Да он выгонит меня в два счета!
– Все-таки боишься его, а? – спросил ее Денис.
– А ты своего начальника разве не боишься? – спросила она.
– Я сам себе начальник... – пожал плечами Денис. – Или ты про Александра Борисыча? Шеф, я, правда, забыл уже, боюсь я тебя или уважаю? Ты сам-то как предпочитаешь?
Турецкий только улыбнулся, по-прежнему глядя в окно на вылезавшего из «мерседеса» Андрея Кондратова. Куда большего результата, чем от очной ставки с Галей, Турецкий ожидал от последующей встречи Кондратова с Демидовым, который обещал Виктору Шаравину дать важные показания именно в присутствии олигарха. В том числе по поводу роли Зеленского Авдея Карловича в происходящих событиях.
– Да ну тебя... – отмахнулась Галя от Дениса. – Это совсем разные вещи. Тебе видней, кто тебе начальник, а Андрей Александрович Кондратов – мой работодатель. И что ж, я его при нем же изобличать должна? Да он мне такое потом изобличенье устроит!
– Вы заметьте, нет, обратите пристальное внимание, как меняется отношение наемного работника при приближении его хозяина или непосредственного начальника, – сказал Денис Турецкому и Шаравину. – Когда он далеко, мы смело называем его кровопийцей и эксплуататором, потом олигархом, а едва он появляется в поле нашего зрения, то сразу становится для нас работодателем, благодетелем и вообще Андреем Александровичем...
Галя шутливо стукнула его кулачком по подставленной спине.
– В другой раз обсудим, – серьезно сказал Турецкий. – Ты, Галя, пожалуйста, не забывай, когда начнется наш разговор, что тебя использовали, как тележурналиста, послав в кафе «Мессалина», чтобы ты запечатлела там для потрясенных телезрителей сцену убийства Доронина. И кто тебя послал, ты теперь знаешь. Вспоминай это, особенно когда испытаешь трепет при виде своего работодателя.
– Надо же, целую свиту привез! – сказала она, глядя в окно, где все еще выгружались из машин сопровождавшие олигарха с кейсами в руках.
– Тогда это убийство Доронина могло произойти бесплатно, а оно стоило дорого, – сказал Шаравин, тоже глядя в окно. – И не свита это, а его охрана и бригада адвокатов и референтов... Черт с ними, а вот где наш бравый подполковник Демидов, почему его не везут? Может, позвонить туда? – обратился он к
