Турецкому.
– Время пока терпит, – ответил Турецкий.
– Да я все понимаю, мальчики... – вздохнула Галя. – И мне очень стыдно за свою трусость. Но мне так неохота любимую работу терять, вы не представляете!.. А ничего другого у меня больше нет.
Турецкий, Шаравин и Денис переглянулись.
– Муж у тебя есть, – сказал Денис. – И еще какой! Известный журналист, властитель моих дум, можно сказать. Он тебя и прокормит.
– И запомни: можно гораздо больше потерять, если оставить все, как есть, – вполголоса сказал Турецкий, услышав приближающиеся шаги по коридору. – Вон, их там целая толпа.
Андрей Кондратов вошел в кабинет вдвоем с адвокатом. Перед этим один из его секьюрити, которого язык не поворачивался назвать охранником, заглянул в дверь, чтобы убедиться, что жизни хозяина в кабинете следователя ничто не грозит. Он внимательно оглядел находящихся там и только затем пропустил хозяина и его адвоката – небольшого росточка, полненького и лысенького.
– Дверь, пожалуйста, закройте с той стороны! – громко сказал Шаравин секьюрити. – Цел будет ваш патрон, ничего противозаконного мы ему не сделаем.
Секьюрити не спеша окинул его задумчивым, одновременно запоминающим взглядом и только потом осторожно прикрыл дверь.
– Проходите, садитесь... Вы Андрей Александрович Кондратов? – спросил Турецкий, указав на стул возле своего стола, так что Галя, сидевшая в кресле, оказалась позади него. – Очень приятно.
И представил ему присутствующих.
– Да, вот моя повестка... – олигарх протянул ее, обеспокоенно оглянувшись назад. – А это мой адвокат господин Немарский Михаил Борисович. – И недоуменно оглянулся на Галю, как бы припоминая, где он мог ее видеть.
– Здрасте, Андрей Александрович, – привстала оробевшая Галя, едва не сделав книксен перед недоумевающим начальством.
– Здравствуйте... А, извините, сразу вас не признал! – теперь Кондратов тоже привстал, по- товарищески протянув ей руку. – Вот если бы встретил у нас в Останкине, а то в таком необычном месте... – и снова сел, тут же забыв о ее существовании.
Внешне он был похож на рослого, пожилого ребенка, который не привык, когда ему в чем-то отказывают.
– Вы приглашены нами в качестве свидетеля по известному вам делу об убийстве капитана милиции Анисимова... – начал было Турецкий.
– Но мы слышали, что его убийца погиб, находясь в тюрьме? – перебил с недоуменным видом адвокат Немарский. – И дело должно быть закрыто.
– Его застрелили, – поправил Шаравин. – Выстрелом из снайперской винтовки с достаточно большого расстояния. Очень дорогой выстрел, если знаете прейскурант...
– Но все равно, мне казалось, что в связи с этим, руководствуясь положениями уголовно- процессуального кодекса, это дело должно быть закрыто в связи со смертью обвиняемого, – пожал вислыми плечами Немарский. – Разве не так?
– Да, конечно, не так, – поморщился Турецкий. – Как только найдем того, кто застрелил Доронина, сразу закроем это дело и доведем до суда новое, поскольку с этим делом объединены и другие дела...
– Но по закону, прежде чем устраивать очную ставку, вы должны были допросить в качестве свидетеля моего клиента! – воскликнул Немарский.
– По закону, если адвокат присутствует при допросе, то он не вправе задавать вопросы следователю... – заметил Турецкий. – Поэтому давайте сразу договоримся, мы с вами не в зале суда. Здесь нет ни присяжных, ни народных заседателей, ни публики, на которую вы привыкли работать. И Доронин пока только подозревался в совершении убийства...
– Помилуйте, что значит подозревался, если он совершил это убийство на глазах у многочисленных свидетелей?! – запричитал Немарский.
– Это дело квалифицировано нами иначе, – замедленно, наклонив вперед голову, произнес Турецкий. – Доронин нанес тяжелое повреждение потерпевшему Анисимову в состоянии аффекта.
– Ничего себе! – всплеснул руками адвокат. – Вы видите только смягчающие обстоятельства?
– Сейчас для меня важен один вопрос: почему в момент ареста там производилась телевизионная съемка работниками канала, принадлежащего господину Кондратову? И чтобы выяснить это, мы пригласили сюда вашего клиента в качестве свидетеля! Поэтому не будем терять времени.
– Пожалуйста! Задавайте ваши вопросы, – пожал плечами адвокат. – Только мы сейчас не будем на них отвечать. Сначала ознакомимся и обсудим.
– Я хочу вам напомнить, – сказал Турецкий. – Согласно статье сто девяностой УПК, вы должны молчать, а вопросы здесь задаю я!
Он взглянул при этом на часы, потом в сторону окна. Затем переглянулся с Шаравиным, показав ему взглядом на телефон. Тот кивнул и вышел из кабинета.
– Но если вы ссылаетесь на закон... – начал было Немарский. – То моего клиента сперва следует допросить отдельно.
– Миша, прекрати! – вдруг оборвал его Кондратов. – Пусть они записывают на свой диктофон, этого вполне достаточно...
– Но мы же с тобой договаривались о необходимости соблюдения всех процессуальных процедур... – растерялся адвокат.
– Брось... Время действительно дорого, некогда тут устраивать отдельные допросы... Тут я со следователем согласен. Это тебе, Миша, я плачу за каждый час, поэтому тебе выгодно разводить канитель... Пусть господин следователь задает свои вопросы. Я готов на них ответить.
– Мы хотим выяснить, как и почему телегруппа, которую возглавляла присутствующая здесь Галина Володина, своевременно оказалась на месте ареста Вячеслава Доронина. В своих показаниях она утверждает, что получила на то ваше письменное указание в виде подписанной вами заявки.
Кондратов переглянулся со своим адвокатом.
– Но этого просто не может быть! – сказал Кондратов. – Вы, госпожа Володина, уже не первый год работаете в нашей компании, и поэтому не можете не знать, что гендиректор никогда не дает указаний на съемку телерепортажей через головы своих продюсеров, какими бы срочными они ни были! Вы, наверно, что-то спутали или, возможно, вам так подсказали?..
– А я говорю: такое указание было, – твердо сказала Галя. – И я видела его своими глазами! И держала его в своих руках!
Кондратов только развел руками.
– Но такой заявки нет в природе! – сказал он. – Мы уже подняли всю документацию в нашей студии, просмотрели все наши файлы... Было устное указание продюсера, и только. Да заявки и быть не могло!
– Вот она, – сказал Турецкий, вытащив из стола, он положил перед Андреем Кондратовым ксерокопию заявки. – Читайте! Если суд потребует, будет проведена графологическая экспертиза подписи и почерка. А пока ответьте нам, Андрей Александрович, это вы писали?
– Вроде бы моя?.. – Кондратов растерянно взглянул на Немарского.
– Говорил тебе... – прошипел тот. – Мой клиент сейчас не может дать вам на это ответа. Мы должны сначала все обсудить... И потом это всего лишь ксерокопия... – растерянно промямлил Немарский. – А сегодняшний уровень компьютерных технологий позволяет подделать любую подпись или почерк, стоит только иметь под рукой оригинал... Здесь нужна тщательная экспертиза. Это все, что мой подзащитный и я, как его адвокат, можем вам ответить.
– Проверяйте, – поднял обе руки от стола Турецкий. – Но сначала ознакомьтесь с графологической экспертизой этой ксерокопии, которую мы провели в криминалистической лаборатории Минюста, предвосхищая ваш ответ. – Он протянул им протокол экспертизы. – А когда ознакомитесь, вспомните, пожалуйста, Андрей Александрович, от кого именно вы получили эти оперативные сведения о предстоящем буквально в ближайший час аресте Вячеслава Доронина?
– И все-таки мы должны еще раз обсудить и подготовить наш ответ хотя бы до завтра, – сказал адвокат, пошептавшись с Кондратовым.
