Турецкий вздохнул.
– В Дедешине, что ли?
– Уже освоились, значит?
– Вроде того. Я заеду за вами... Во сколько? В полдень?
Она кивнула огненной гривой.
Через четверть часа Турецкий был в спортивном клубе «Бумеранг», где старший менеджер подтвердил: да, у профессора Белова был абонемент, он регулярно играл в большой теннис. Как часто? Не так чтобы очень. Два раза в неделю. С инструктором? Нет, Антон Феликсович играл давно и довольно прилично. У него были постоянные партнеры. Кто? Ну такая информация не разглашается, это же все-таки клуб... Но раз этим интересуется Генеральная прокуратура... ну что ж... Кое с кем из городского начальства. С кем конкретно? С председателем суда. И с мэром.
Турецкий затребовал у менеджера график тренировок Белова. Сопоставил даты и понял, что последний раз профессор ходил в клуб за день до самоубийства.
В письме Колдину Белов писал, что ему перекрывают кислород, и конкретно назвал: глава администрации города.
В яблочко!
В трактире превалировала русская кухня.
На этот раз официант возник молниеносно, и они сделали заказ. Официант сказал, что пельмени хороши, но бефстроганов лучше, и Турецкий ему поверил. Несмотря на то что Вероника сообщила, что обычно не обедает, в выборе блюд она не стеснялась и в отличие от Турецкого заказала еще и солянку. Искоса посмотрела на Турецкого и сказала:
– Если вы меня не выдадите, я выпью красного вина.
– В Уголовном кодексе нет такой статьи.
– Я про Лабораторию говорю.
– Не волнуйтесь, Вероника, я туда сегодня больше не пойду. А до завтра все забуду. У меня из-за ваших формул последние мозги высохли.
– Много вы в них понимаете.
– Это точно.
После обмена любезностями приступили к трапезе, которая прервалась только однажды, когда Турецкий выразил удивление тому, что красное вино дама пьет с рыбой.
– Вроде бы белое положено, а, Вероника? – заметил он.
– Люблю делать все наоборот. И потом, это же вкусно. Попробуйте.
– Да я знаю, – сознался Турецкий. – Я на вашей стороне. Я даже собираюсь написать кулинарную книгу о том, как неправильно, но вкусно питаться. Хотите еще выпить?
– Не подлизывайтесь. Мне работать надо. И выкладывайте, что вам нужно.
Турецкий закурил, Вероника тоже, и он задал первый вопрос:
– Белов был холост, так?
Она кивнула и добила свой бокал. Турецкий кашлянул.
– В предсмертной записке... насчет волос на подушке – это про вас?
Она снова кивнула.
– Он был холост, но все-таки какие-то родственники у него были? Какая-нибудь седьмая вода на киселе. И кому, кстати, квартира отойдет и прочее имущество?
Вероника сделала изящное движение худенькими плечиками:
– Им, надо полагать. Мне это как-то все равно... сами понимаете.
– Вы на похоронах кого-нибудь видели?
– Приезжала одна фифа. Племянница. Но потом ее больше никто не видел.
– Как ее найти?
– А бог ее знает.
– С ней разговаривал кто-то из женщин?
– С ней все разговаривали, выражали соболезнование. Это естественно... Хотя по-честному, это она нам должна была соболезнования выражать.
Турецкий поймал себя на мысли, что ни черта он в этих ученых не понимает. Просто какой-то другой биологический вид.
– Он действительно был вам так дорог?
– Слушайте, не лезьте не в свое дело!
– В юридическом смысле это как раз мое
либо попытаться растопить лед, либо идти напролом. На первый способ было слишком мало времени.
– Знаете, чтобы не терять время, я потом наш разговор оформлю в протокол, хорошо?
У нее округлились глаза. Турецкий сказал с напором:
– Вы лично говорили с племянницей Белова?
– Да...
– Как ее найти, знаете?
– А вам зачем?
– Ну это мое дело, – улыбнулся Турецкий. – Может, я за ней приударить хочу.
– А если ей лет пятьдесят?
– Вы же сказали, она – племянница? – удивился Александр Борисович.
– Ну и что? Разве у человека не может быть пожилой племянницы?
– Врете, – понял Турецкий.
– Фан-та-зи-рую. Понимаете?
– Так думаете, не получится ухлестнуть за племянницей?
– Кто вас знает, на что вы способны? – Вероника опустила ресницы.
Да она сама флиртует, сообразил Александр Борисович. Пока я... Эх, ну и барышни пошли. Точно флиртует! Потому и адрес этой Натальи давать не хочет. Надо подобрать правильный тон. Чтобы не обидеть девчонку настолько, чтобы она закрылась.
– Как же мне найти эту несчастную племянницу?
– Почему же она несчастная?
– Ну все-таки дядя умер.
– Плевать она него хотела.
Турецкий не особенно удивился: он ждал чего-то такого.
– Откуда вы знаете?
– А мы с ней старые подруги.
Вот тут уже Турецкий не выдержал.
– Что же вы молчали?!
– Разве меня кто-то спрашивал, как давно я ее знаю?
Турецкий собрал все свое самообладание и улыбнулся:
– Действительно. Вы совершенно правы. А я – нет. А знаете, почему?
– Почему? – машинально переспросила Вероника.
– Потому что правы вы. А я неправ. И знаете почему?
– Ну ладно, хватит. Я уже поняла, вы так до утра можете.
Он отвез Веронику в Лабораторию, высадил за квартал (она не хотела, чтобы коллеги видели) и позвонил Смагину:
– Олег, сейчас запишешь телефон, по нему узнаешь адрес. Это племянница Белова. Найди ее и поговори лично, не по телефону. Это важно, понимаешь?
– Конечно.
– Узнай у нее все, что можешь. В том числе не забирала ли она какие вещи из квартиры дяди. Она там появлялась, говорят, когда вы с прокурором дело уже закрыли.
– Ну, Александр Борисович...
